Священная охота - Лоис МакМастер Буджолд

— Нет, просвещенный, не смейте туда входить! Лорд-волк приказал…

Просвещенный Льюко решительно вошел в комнату и закрыл за собой дверь; испуганных причитаний привратника не стало слышно. Жрец был в той же одежде, в которой Ингри видел его утром, — в белой мантии своего ордена, более новой и чистой, чем накануне в рабочей комнате, но по-прежнему лишенной всяких знаков ранга. Скромный и незаметный человечек, в суете Храмового города наверняка почти невидимый… Нельзя было бы утверждать, что Льюко запыхался, но лицо его горело, как если бы жрецу пришлось быстро идти под лучами полуденного солнца. Жрец остановился, чтобы поправить мантию и отдышаться, не отводя от Ингри и Йяды пронзительного тревожного взгляда.

— Я всего лишь второстепенный святой, — наконец сказал он, осеняя себя знаком Пятерки и задерживая руку на сердце, — но ошибиться в том, что произошло, было невозможно.

Ингри облизнул губы.

— Вам известно, сколько еще людей видели… то, что видели вы?

— Насколько я знаю, из наделенных Взглядом присутствовал только я. — Льюко склонил голову набок. — Вы имеете иные сведения?

«Венсел».

Если появление бога было замечено Льюко, Венсел, как казалось Ингри, тоже не мог остаться в неведении.

— Я не уверен…

Льюко с подозрением сморщил нос.

— Ингри… — нерешительно вмешалась в разговор Йяда.

— Ох… — Ингри вскочил на ноги, чтобы представить священнослужителя Йяде, благодарный за ту передышку, которую дали ему эти формальности. — Леди Йяда, это просвещенный Льюко. Я каждому из вас рассказывал… о другом. Не угодно ли сесть, просвещенный? — Он придвинул третье кресло. — Мы вас ждали.

— А вот о вас я не могу сказать, чтобы вы вели себя ожидаемо, — ответил Льюко, со вздохом опускаясь в кресло и вытирая с лица пот. — Напротив, с каждым часом вы ведете себя все более неожиданно.

Уголки губ Ингри дрогнули в ответ на замечание жреца. Он вновь уселся рядом с Йядой.

— Для меня самого тоже. Я не знал… Я не собирался… Но что именно вы видели? Со своей стороны? — Ингри, конечно, не имел в виду сторону зала и по выражению лица Льюко понял, что пояснять это не нужно.

Льюко глубоко втянул воздух.

— Когда животных в первый раз подвели к катафалку принца, я испугался, что результат окажется неясным. Мы всегда стараемся избегать подобных ситуаций: они очень огорчают родственников. А в данном случае вообще могла произойти катастрофа… Грумы обычно получают указания поощрить действия своих животных — чтобы не возникло сомнений. Подчеркиваю: поощрить, а не подделать или скрыть. Боюсь, что подобная политика навела некоторых аколитов на неподобающие мысли, что и закончилось вчерашним жульничеством. Мы провели расследование, и все ордена выразили возмущение, когда выяснилось, что это не единственный случай — некоторые наши служители и раньше не могли устоять перед посулами и взятками. Подобные преступления, оставшись безнаказанными, оказываются привлекательными для слабых душ.

— Разве они не боялись гнева своих богов? — спросила Йяда.

— Даже гнев богов нуждается в помощи человека, чтобы проявить себя. — Льюко со значением посмотрел на Ингри. — Если уж говорить о гневе богов, то ваши действия позавчера оказались замечательно эффективными, лорд Ингри. Я еще никогда не видел, чтобы преступление было раскрыто, а виновник покаялся настолько быстро.

— Счастлив был услужить, — проворчал Ингри и, поколебавшись, добавил: — Сегодня утром это случилось во второй раз. Я за три дня повстречал двух богов. Случай с белым медведем теперь выглядит как прелюдия — тогда, в этом страшном звере, себя явил ваш бог.

— Так это и должно было быть — чтобы во время похорон случилось чудо.

— У меня в голове, когда я стоял перед медведем, прозвучал голос…

Льюко напрягся.

— Что он сказал? Вы можете вспомнить точно?

— Едва ли я мог бы забыть! «Как я посмотрю, у звереныша Брата шкурка стала погуще. Это хорошо. Пожалуйста, продолжайте…» И еще он смеялся, — раздраженно сказал Ингри. — Это не очень мне тогда помогло. — Немного успокоившись, Ингри добавил: — Голос меня испугал. Теперь я думаю, что испугался тогда недостаточно.

Льюко откинулся в кресле и надул губы.

— Как вы думаете, это ваш бог вселился в медведя? — настойчиво спросил его Ингри.

— О, — махнул рукой Льюко, — без сомнения. Знаки священного присутствия Бастарда те, кто его знает, узнают безошибочно. Вопли, неразбериха, люди, бегающие кругами, — единственно, чего не хватало, так это пожара, и я даже на минуту подумал, что вы и это обеспечите. — Льюко сочувственно кивнул Ингри. — Ожоги, которые получил аколит, через несколько дней заживут. Он не смеет жаловаться на то, насколько суровым было наказание.

Йяда удивленно подняла брови.

Ингри откашлялся и пробормотал:

— Ну а сегодня утром явился не ваш бог.

— Нет. Может быть, это и к счастью. Это был Сын Осени, да? Я заметил лишь какую-то рябь у стены, ощутил Присутствие и увидел вспышку оранжевого света, когда жеребенок наконец подошел к телу Болесо. Увидел, — добавил Льюко, — не глазами, знаете ли.

— Теперь знаю, — вздохнул Ингри. — Йяда тоже там была. В моем видении.

Льюко резко повернул голову.

— Пусть она вам расскажет, — продолжал Ингри. — Это было ее… ее чудо, мне кажется.

«А вовсе не мое».

— Вы вдвоем разделили видение? — изумленно спросил Льюко. — Расскажите!

Йяда кивнула и мгновение оценивающе смотрела на жреца, словно решала, можно ли ему доверять, потом оглянулась на Ингри и начала:

— Это была для меня полная неожиданность. Я была в этом доме, в своей комнате наверху. На меня вдруг обрушилось странное ощущение, жар, и я почувствовала, что опускаюсь на пол. Моя дуэнья решила, что я упала в обморок, и перетащила меня на постель. В тот первый раз, в Реддайке, я в большей мере осознавала то, что меня на самом деле окружало, но теперь… Я целиком погрузилась в видение. Первое, что я разглядела, был Ингри в своем придворном траурном одеянии — в том, которое на нем сейчас, но раньше я его никогда не видела. — Йяда помолчала, глядя на одежду Ингри, словно хотела добавить что-то еще, но покачала головой и продолжала: — Рядом с ним бежал его волк — огромный, темный, но такой великолепный! Я была соединена цветочной гирляндой с моим леопардом, и он тянул меня вперед. И потом из-за деревьев вышел бог…

Ровный голос Йяды описывал события именно так, как все происходило с Ингри, хоть и с иной точки зрения. Голос девушки дрогнул только один раз — когда она повторяла слова бога: дословно, насколько помнил Ингри. По-видимому, Йяда испытывала то же, что и он: сказанное богом отпечаталось в памяти буквами неугасимого огня. Ингри отвел глаза, когда Йяда процитировала