Пленники Зоны. О возвращении забыть - Сергей Коротков

– Это не у нас, – недовольно брякнул Мешков, поправляя очки на носу.

– Вот и вся песня, – подытожил Подпол.

– Майор, а как тут задействовано ГРУ? Не пойму, – удивился Семаков, глядя на Истребителя.

– Как, как? – Никита тяжело думал, кусая губу и уставившись в никуда. – Видимо, в этом «Альянсе» сидят в совете директоров или учредителях бывшие военные, какие-нить хрены в отставке, но с очень большими звездами. Плюс кто, как не спецназ России, выполнит задачи такого уровня. А ГРУ там, где новые военные разработки, шпионаж, утечка инфы стратегического назначения. А здесь все до кучи, мля. Атомные дела, секретная установка, другая страна, высокие чины, бесценные сокровища и военное положение. Так мыслю?

Козуб кивнул, Рогожин поднял большой палец из кулака, бизнесмен Родион легонько захлопал в ладоши и ехидно скривился:

– Только я тут какого черта влип? И что делаю?

– Ты-то? Ты точно влип. Попал, е-мое. Попадалово! – усмехнулся Холод. – С нами теперь, мля, до упора будешь. Призывник, ептеть.

– Гы-ы, – заржал Баллон и опять сплюнул смачно.

– Пацаны, хватит харкать тут, – заметил Корсар, – нам еще жить здесь. Имейте совесть, чай, не на улице.

– Ну, извиняйте, – басом ответил пулеметчик.

– Дальше что? – Холод уставился на Козуба с каким-то сарказмом, почти презрительно.

– А что дальше? И так все, наверное, понятно.

– Тебе, может, и понятно, а нам нет. Мне нет.

– А почему город мертвый? – спросила Анжела, переводя обеспокоенный взгляд с одного мужчины на другого. – Там что, все мертвые?

– Гм… ну, как бы тебе, девочка, сказать? – Козуб глянул на Корсара. – Может, сталкер подскажет? Ему лучше знать.

– Может, и подскажу, – Корсар почесал щеку и принял более серьезный вид, – вымер город этот, никого нет там.

– А остальные что? Я слышал про Неман – есть такой? Сам Сретенск? Деревни, хутора? Они что же? Не мертвые? – сказал вопросительно Ден.

– И они тоже пустые, заброшенные, но Туманск – он особенный! Там правят бал зомби, скелетоны, аасмены, которых нет в Немане. В Лунинске властвуют фантомы, телепаты, зомби, военизированная группировка «Бастион» и так далее. В лесах и полях звери-мутанты.

– Кто такие аасмены? Какие еще скелеты? Это прикол? – начала нервничать девушка.

– Про всех этих мутантов у бойцов спецназа должно быть сказано в конвертиках, – пояснил Козуб, – там краткий курс по всему, что здесь можно встретить и какие меры принять.

– Мля-я, приехали, прилетели! – Холод взялся руками за голову, потрепал ее, пошурудил ежик волос, взглянул на Анжелу. – Я тебе почитаю на досуге свой конвертик. Сказки Пушкина про Лукоморье.

Анжела фыркнула и отвернулась, надув щеки. Мешков что-то соображал в уме, нахмурив лоб. Пленные смирно сидели в углу, впитывая информацию, но не проявляя эмоций. Полковник Меркулов угрюмо чистил тряпочкой бляху трофейного ремня.

– Какого черта вы нас освободили вообще? – вдруг выпалил Родео, дергаясь и причитая. – Попадалово, еп. Операция у них!

– Да заткни ты варежку уже свою там, – бросил Холод бизнесмену.

– А че вы все мне рот затыкаете? Я имею право голоса здесь?! Имею. Вытащили нас из этого зиндана? Так берегите нас, спасайте дальше. Х…ли щас рты нам клеить? Защитнички, блин. Операция у них, видите ли. Сидели бы там, в ус не дули. Я уже на мази был, почти откупился, договорился. Эту кобылку тоже отец выкупил бы. Военные? Им по фигу – это их участь, они знали, зачем а армию идут. Ботаник…

– Слышь, ты, спекулянт хренов, я ща точно тебе хлебало заткну, – вскипел Ден, – чеху развяжу руки да закрою тебя с ним наедине на недельку, поворкуете там, подружитесь, понял? Запарил уже.

– И за кобылку ща от меня отхватишь, козел, – отозвалась девушка.

Почти все заулыбались, Родион опешил и затих. Никита взглянул на Корсара:

– Сталкер. Ты про две тысячи шестнадцатый год пошутил или это так и есть? Кстати говоря.

– Какие шутки? Уж четвертый десяток пошел с Первой Вспышки! – вполне серьезно ответил Корсар. – Да я уже понял, что вы влипли по полной. Из две тысячи шестого года на десять лет переметнулись. Не хило!

– Звизде-ец.

– Охренеть.

– У меня же семья там осталась. А-а… – замычал Семаков, бледнея.

– Дети, жена… родители… – Никита тоже схватился за голову.

– А у меня мамка больная диабетом была. Совсем одна, – прошептал обескураженный Орк.

Со всех сторон раздались возгласы и ругань людей. Даже военные не сдерживали эмоций.

Козуб сам побледнел, обдумывая что-то свое, но пересилил бурные мысли и бочком подобрался к Мешкову. Тот, наоборот, светился и пылал каким-то внутренним счастьем, сдерживаясь, чтобы не выплеснуть его наружу, в эти злые бестолковые лица военных дуболомов.

– Мешков? – Никита заметил состояние ученого и пересилил себя, чтобы не обматерить его. – Как это понимать? Может, ты что-то нам пояснишь, едрить твою налево? Мы седня че, в самом деле, в «Что? Где? Когда?» играем? «Угадай мелодию»? А? Говори, ботаник, говори живее. А то я сейчас Холода спущу на тебя, он церемониться не станет, не такой ласковый, как я. Да, капитан?

– Так точно. Я ох-х как пожать руку хочу Мешку, аж чешется все, – ответил Ден, оскалясь в зловещей ухмылке.

Это нисколько не разрядило обстановку, скорее наоборот – люди сконцентрировали сверлящие взоры, полные ненависти и злобы, на очкарике. Козуб понял, что пахнет жареным:

– Мужики, давайте спокойнее, все уладим, все…

– Отвали, Подпол. Твой черед, хохол, позже. Вот он, он наколбасил, судя по всему, в своих сраных расчетах, крыса пробирчатая. Он намудрил, заслав отделение нормальных живых, здоровых людей под АЭС, в эту жопу… В аномалии, радиацию, в сборище уродов и зверья, да еще, мля, на десять лет вперед. Десять лет! Урод, – Истребитель рассвирепел тоже, еле останавливая себя, – видели мы с Тротилом и Орком местную фауну. Еле выбрались, мля! Аасмены эти, прыгуны, мля, без шеста. Будь их на парочку больше, нам бы амба настала, ей– богу. Жучара размером с автобус, аномалии, съедающие заживо. И это, видимо, только начало? Да, Корсар?

– Так и есть, командир.

– Звиздец. А теперь, говнюк, рассказывай все, как так получилось и почему, что делать дальше, как нам обратно вернуться? И как выполнить приказ и цели операции, если там, на Большой земле, минуло десть лет?! Там в живых-то уже нет, поди, половины. Ни вашего инвалида, ни учредителей, ни фондов этих. Генерал уже в отставке. Семьи наши… ваще боюсь представить, что и как. А-а?!

Крик, огласивший своды бункера, заставил вздрогнуть не только гражданских, но и военных. Особенно сдрейфил ученый, пятясь назад и зеленея, споткнулся о рельсу, уперся в стену, встал на полусогнутых, ойкая и ахая.

Он начал сбивчиво объяснять, но по большей части охал, пыхтел и кашлял, чем усугублял свое положение и не улучшал отношения к себе.

– Пусть соберется с мыслями, успокоится, – раздалось из уст Рогожина, – так мы от него ничего не добьемся.

Мешкову дали пару минут настроиться, Козуб стал искать воду, но ее уже не было. Корсар подошел к желтой обшарпанной раковине, присел под ней, оторвал плитку, залез рукой и что-то покрутил там. Встал, повернул кран. Гусак плюнул воздухом, затем ржавой окалиной, сначала полил тонкую струйку коричневой воды, потом светлее. Для питья она не годилась, но обмыться ею можно было.

– Мужик, ты че раньше молчал? – Анжела кинулась к раковине и, не дожидаясь полного просветления струи, стала набирать в ладоши воду и умываться: лицо, шею, уши, плечи.

Корсар улыбнулся и отошел, дабы не смущать девушку.

– Всем хватит ополоснуться, не боись. Только, чур, не пить ее. Фильтры и реагенты старые, очищают плохо. Случайно разобрался тут, пока коротал время одиночкой.

– Ох, клево-о! – фыркала Анжела, ничуть не стесняясь мужчин и обнажая некоторые интимные места тела.

– Так, бойцы, потом помывка, – приказал Топорков дернувшимся подчиненным, – и после гражданских. А то они в яме своей вшами, поди, обзавелись. Мешков, ты готов? Че там рисуешь? Мы не на лекции в твоей аудитории, е-мое.

– Сейчас, секундочку, – лихорадочно ответил ученый, куском резины рисуя на стене фигуры, слова и формулы, – кажется, я понял, в чем дело. Не может быть! Неужели… Это же… Ущипните меня, товарищи…

– Я ща ущипну. Можно? – ехидно скривился Ден.

– Холод!

Терпеливо ждали пять минут. Анжела закончила помывку, явно жалея, что не может почистить все перышки и сокровенные местечки своего стройного тела. Корсар привстал, заинтересованный рисунками Мешкова, доктор наук Георгий тоже с явным любопытством наблюдал за писаниной, появляющейся на стене. Остальные просто пялились, ожидая пояснений и размышляя над своим положением, всей этой ситуацией и думая о родных, близких и прочих проблемах.

Мешков обернулся ко всем, отряхивая и вытирая руки, промямлил что-то нечленораздельное, призывая к вниманию. Его возбуждению не было предела. Видно было, что его буквально распирает от догадок, гипотез, теорий и обоснований научных достижений, подтвержденных практически.