Видимо-невидимо - Аше Гарридо

Видаль, поскольку это он пришел сюда, немедленно представился.

— Магазинер, — ответил хозяин скобяного добра. — Мастер Йося Магазинер. А это наша лавка, моя и брата.

Птица — длинный нос, вороная масть, только что шляпы не хватает, чтобы не нарушать компанию — выскочила из-за пазухи и важно прошлась между замков и гаек.

Мастер Йося проследил за ней озадаченным взглядом и перевел его, не меняя выражения, на Видаля.

— Вы ведь покойного мастера Кууселы ученик? По делу или просто так? Благополучны ли? Что давно не заглядывали в наши края?

Видаль растерялся от обилия вопросов, на которые, как ему показалось, и не ждали ответов. Потому решил прямо перейти к делу.

— Мастер Йося, где вы берете вещи?

— А вам, молодой человек, для чего это знать?

— Ну, я хочу спросить, можете ли вы мне достать одну вещь…

— И как это связано с тем, где я их беру?

— Ну, может быть, там нет этой вещи…

— Может быть и нет, а вам что?

— Да что вы всё вопросами?!

— А вам подавай ответы?

Птица смотрела на мастера Йосю веселым глазом, смотрела на Видаля веселым глазом, клюв раззявила — ни звука, а видно, что от хохота заходится.

— Не на того напали, молодой человек. Некоторые вещи знать полезно, а узнавать не стоит. И некоторые вещи иметь полезно, а доставать не стоит.

— Есть время собирать, и есть время разбрасывать, я хочу немножко разбросать, — прищурившись, сказал Видаль. — Я не знаю, где это записано, сам не видел, но знаю точно, что есть такое. А еще в другом месте сказано, что именно надо делать с памятниками при жизни.

— Так вам, молодой человек, нужен динамит? Так бы и сказали! — радостно воскликнул мастер Йося. — Нет, динамита там нет.

Птица быстро перевела взгляд на Видаля: что-то будет делать теперь? Видаль задрал подбородок, отвернулся, смерил небо хмурым взглядом.

— А в другом месте?

— Вот видите, молодой человек, вы начинаете понимать силу простых вопросов.

— Да я их всю жизнь задаю — и что вы думаете, как мне отвечают?

— И как?

— Да вот так точно. Но я бы все-таки хотел узнать про динамит.

— Сколько?

Тут Видаль оказался в затруднении. Сколько динамита нужно для того, чтобы взорвать памятник на одного? Вот такого роста, в шляпе, с птицей на плече — Видаль взъерошил птичьи перья, — бронзовый. Сколько?

— Когда? — и теперь ответил вопросом упрямый мастер Йося.

— Хотелось бы сегодня, — рискнул Видаль.

— Боитесь, что памятник убежит?

Мастер Йося, не оборачиваясь, сказал в темный дверной проем за спиной:

— Мойшеле, сходи принеси горных хлопушек пяток со всем прикладом, молодой человек желает разбрасывать камни. Мрамор? — обернулся он к Видалю.

— Бронза.

— Ну, в данном случае это все равно.

Видно, горные хлопушки лежали недалеко: невидимый Мойшеле высунул наружу длинную, как у брата, руку и передал ему рогожный мешок с небольшим и нетяжелым содержимым. Мастер Йося заглянул в него и удовлетворенно кивнул. Торжественно взглянув на покупателя, он положил мешок на прилавок и широко раскрыл его горловину. Внутри лежали коричневые цилиндры из пергаментной бумаги, моток шнура и еще какие-то мелочи, которые Видаль сразу и не разглядел — но мастер Йося не отпустил его непросвещенным.

— Я вижу, юноша, что вы, простите, человек неопытный. Мне, конечно, совершенно неинтересно, чем вам не угодил ваш памятник — может быть, между вами и вашим скульптором непримиримые эстетические противоречия. Но мой сон был бы беспокоен по крайней мере несколько ночей, если бы я отдал вам в руки эти опасные предметы, никак не познакомив вас с необходимыми мерами предосторожности. Что вы, позвольте вас спросить, знаете о динамите?

— Ну… — ненадолго задумался Видаль. — Динамит. Им взрывают. Например, памятники. В горном деле тоже…

— Это всё?

— Всё.

— Очень неплохо для начала. Но я бы добавил несколько слов от себя. Позвольте вам представить: великое изобретение господина Нобеля — динамит. Замечательный пример того, что целое может быть больше суммы своих частей. С одной стороны, мы имеем отвратительно капризную жидкость, готовую взорваться от малейшего чиха. С другой стороны — какие-нибудь опилки, мел… а лучше особый грунт с морского дна — спрессованные давлением воды останки некоторых водорослей.

Мастер Йося слегка приоткрыл обертку из пергаментной бумаги.

— Видите эту розоватую массу? Это он и есть. Замечательный, надежный динамит. Можно хранить, перевозить, трясти сколько угодно… С ним одна проблема: поджигать его без толку. Он отвечает любовью на любовь, а именно: чтобы он взорвался, надо его взорвать. Хитро, не так ли?

— И правда, — согласился Видаль. — Хитро. То есть, если я хочу взорвать эти большие трубки, я должен… взорвать что-то другое?

— Совершенно верно! Что-то маленькое и более сговорчивое, скажем так. И поэтому самым главным изобретением господина Нобиля был даже не динамит, а вот эта, к примеру, медная трубочка, в которую вставлен шнур… Вы внимательно смотрите, молодой человек? Эта трубочка меньше мизинца длиной легко оторвет вам пару-тройку пальцев и лишит глаза. Будьте, пожалуйста, уважительны к ней. Хотя она и устроена так, чтобы взорваться только от огня, который проникнет в ее крохотное чрево по этому шнуру, молотком по ней стучать все же не советую. И вот… Огнепроводный шнур, так это называется, молодой человек. Он пропитан специальным составом и даже в дождь способен исправно доставить огонь по назначению. Важно не промахнуться с расчетом, иначе огонь добежит до детонатора быстрее, чем вы — до укрытия.

Снова и снова оказывалось перед глазами поднявшееся до небес море — и вставший перед ним человек. Ни отвернуться, ни зажмуриться. Всё он стоит и смотрит, смотрит — и не отступает. А волна больше него, волна закрыла небо — словно и больше неба она, если отсюда смотреть. А он стоит. Как это? — удивлялась Сурья, как он встал против большего, не должно быть так, потому что и смысла нет.

Но смысл оказался самый прямой — вот стоит Суматоха, как стояла прежде, хотя на самом деле она не стоит, а течет и кружится, потоки мелодий подхватывают и несут по брусчатым мостовым, по набережной Адмирала графа Шпее, куда стекает нарядная публика с Ратушной площади, и на крышах над площадью в сгущающейся ночи уже почти не видна суета приготовлений…

Матильда Сориа, Сурья, комочек звездного воска, помнит и видит, как вот здесь, вверху лестницы, лежал длинный, нескладный человек, свесив бессильную мертвую руку с верхней ступени, а немного ниже валялась тряпичная птица, нелепая игрушка взрослого, с торчащими нитками, разбухшими от влаги отяжелевшими крыльями и яростным блеском в дрожащей на пуговичном глазу капле воды.