Путешествие на "Брендане" - Тим Северин

— Парус поднять… Опустить

Призрачно белая глыба скользнула мимо во мраке. — Парус поднять… Правый шкот выбрать Я переложил румпель, огибая очередную льдину. Безумный спектакль — санные гонки впотьмах по ледяному желобу… Причем сани почти неуправляемы, и не притормозишь, и неизвестно, что тебя ждет в пятидесяти метрах. С моего места я видел, как Джордж жмется к мачте и ветер плющит дождевое платье о его спину. Дальше тянулся защищающий среднюю часть лодки брезент — туда, где стояли, каждый у своего планширя, Артур и Трондур. Они приподняли край брезента, и торсы их торчали, словно корпус летчика в аэроплане эпохи первой мировой войны. Правда, капюшоны непромокаемых курток делали их похожими скорее на монахов в клобуках, и впечатление это усугублялось красным кольчатым крестом на переднем парусе, который то опускался, то с оглушительным хлопком поднимался у них над головой, наполняясь ветром. Еще дальше — кромешная тьма, откуда выплывали устрашающие белые громады, озаренные узким конусом света, пробивающимся через завесу дождя и брызг.

На четвертом часу этого сюрреалистического зрелища темнота стала редеть. Джордж выключил фонарик и убедился, что может и так различать белые пятна льдин. С рассветом появилась возможность разобраться в обстановке. Нас окружали паковые льды. В стороне поодаль высился громадный живописный, как на открытке, айсберг — дородное чудище с лоснящимися, девственно белыми боками. До него было не меньше мили, так что он не представлял для лодки опасности. Зато кругом и впереди нас подстерегали подлинные неприятности — причудливые льдины вроде тех, что бросались на "Брендан" из засады ночью. Теперь мы могли классифицировать их по разновидностям. Тут были куски распавшихся айсбергов, блинчатый лед самой разной величины, кувыркающийся в воде малый несяк — обломки плотного льда, способные изрядно повредить обшивке "Брендана". Прибывающий свет позволял нам видеть, как лучше обойти эти препятствия. Я не сомневался, что где-то впереди нас ожидает чистая вода. "Брендан" еще раз проявил свои достоинства. Кожаная обшивка и связанный вручную каркас выдержали изрядную трепку. Конструкция оправдала все ожидания.

— Течи не видно? — снова справился Джордж.

— Не видно, — ответил я. — Карра показала себя настоящим воином.

Однако мои надежды скоро были развеяны. Впереди миля за милей тянулись льды льдина за льдиной, качаясь, двигались на юг под совместным действием крепкого ветра и течения. "Брендан" не мог ни отступить, ни постоять на месте. Только вперед и вбок, стараясь плыть быстрее льдов, обогнать их и где-то оторваться от передовой кромки.

Весь этот день мы трудились, идя по диагонали через редкий пак в поисках его границы. Немалая это была нагрузка для нервов — нащупывать проходы от одного просвета к другому. Следовать какой то системе было невозможно, потому что льдины непрестанно перемещались, да и поле зрения было сильно ограничено. То и дело над льдами сгущался туман, сводя видимость до мили и меньше. Единственное, что нам помогало, — спокойная вода в окружении льдов. По мере нашего движения в гущу пака почти совсем не стало волн, хотя сила ветра приближалась к шторму. Огромный ледовый ковер укрощал волнение, словно гигантский плавучий волнолом, оставалась лишь мощная зыбь, которая качала и вертела льдины. Местами мы выходили на широкие разводья, где плавали только редкие куски рыхлого льда, и можно было несколько минут плыть без помех. А иногда на пути "Брендана" вырастали ледяные барьеры и гребни, образуя неприступный бастион, который надо было обходить. Раза два из тумана выплывали громады великолепных айсбергов высотой тридцать метров и больше. Сближаясь с ними, мы различали секущие глыбу зловещие трещины, где грозил отколоться очередной обломок. От таких айсбергов следовало держаться подальше, потому что с подветренной стороны их окаймляла свита битого льда. Еще неприятнее были участки плотного пака — остатки сплошного ледяного покрова. Они образовали большие поля причудливо громоздящихся друг на друга, смерзшихся льдин, словно некий гигант беспорядочно свалил многотонные строительные блоки.

Способность "Брендана" лавировать среди всех этих опасностей была настолько ограничена, что мы старались обходить практически каждую льдину с подветренной стороны. Для этого мы шли прямо на препятствие и в последнюю секунду перекладывали румпель и скользили вдоль кромки, где непрестанно бурлила пена, взбиваемая качающейся на зыби льдиной. Наше продвижение было чем-то средним между аттракционом, где любители острых ощущений сталкиваются на автомобильчиках, и деревенским переплясом. С той разницей, что нашими партнерами в пляске были кивающие, приседающие и описывающие круг ледовые громадины. Вновь и вновь проскакивали мы мимо льдин, слыша стук и хруст при соприкосновении с глыбами, скрежет и шорох, когда подминали под себя плоские льдинки, ощущая сильный толчок, когда обломки шириной с хорошую столешницу весом около сотни килограммов задевали лопасть рулевого весла.

— Ну что, Джордж, ты ведь мечтал увидеть лед в нашем плавании, — заметил я. — Попробуй скажи, что ты разочарован.

— Фантастика, — уныло произнес он. — Я вполне доволен, но предпочел бы больше никогда с ним не встречаться.

Нагрузка на команду была страшная. С приходом дня мы попытались вернуться к обычному распорядку вахт, чтобы можно было перевести дух. Но какой там отдых, когда в тонкой обшивке у самой твоей головы отдается перестук льдин. К тому же вновь и вновь требовались коллективные усилия, чтобы маневрировать парусом, регулируя скорость нашего хода и изменяя курс, а в худших случаях — отбиваясь от льдин баграми. Раза два мы даже садились на планширь и изо всех сил толкали ледяную глыбу ногами. И мне снова вспомнились плавания прошлого — знаменитая картина, на которой мореплаватели XV века точно таким примитивным способом обороняются от льдов, осаждающих их корабль. Правда, я никак не ожидал, что "Брендан" попадет в подобную переделку.

Весь этот день, 18 июня, мы были настолько заняты борьбой с паком, что некогда было толком поесть. В полдень Трондур сварил жидкую кашу, которую мы хлебали в промежутках между авралами, попозже урвали время, чтобы выпить по две кружки кофе. Завтрак пропал — я обнаружил свою миску с холодной овсянкой уже во время вечернего чая. Она стояла нетронутая, надежно спрятанная под банкой.

При всем том окружающая нас картина была не лишена величия и красоты. Льды распадались на тысячи причудливых обломков самого различного размера, насколько хватал глаз, море пестрело глубокосидящими столбами и кубами. И удивительные краски — матово-белые грани, темная зелень подводных выступов, прозрачные пятна величиной с иллюминатор, ярко-голубой глетчерный лед, грязный лед, покрытый вековой пылью. Джордж протянул руку, отломил кусочек голубого льда от проплывающей мимо льдины и сунул в рот.