Сила ненависти - Тери Нова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– После учебы я отвез ее в общественный центр на подработку, – не переставая вырываться, проговорил он. – Обычно она сопротивляется, просит меня уехать и добирается домой сама.
Я отпустил придурка, смачно выругавшись.
– Адрес?
Он уже открыл рот, наверняка для того, чтобы выдохнуть очередное «не знаю», но потом закрыл его и подошел к машине. Спустя минуту у меня в руках был листок с названием улицы и дома, которые я слишком хорошо знал.
– Это какая-то шутка? – пригвоздил Кая взглядом.
– Нет, ей предложили место учителя в группе по танцам для девочек. Это все, что я знаю, честно.
– Черт возьми! – выкрикнул, швыряя листок ему в лицо. – И тебя не волновало, что она остается там одна хрен знает сколько?
Район, который я знал лучше, чем правила игры в футбол, был настоящей адской дырой в недрах города. И бездействие идиота, стоящего передо мной, не делало его более безопасным для Оливии.
– А что мне оставалось? Она просила не маячить на дорогой машине, – казалось, он вообще не понимал сути происходящего.
– Ты еще и дерьмовый друг, раз позволил Ливи слоняться на улицах, полных отморозков. Неужели нельзя было просто взять менее приметное корыто? Болван!
Он что-то выкрикивал мне вслед, но я уже не слышал, захлопывая дверцу своей машины и заводя мотор.
* * *Когда я впервые переступил порог этого общественного центра, мне едва исполнилось восемнадцать. Я был зол на весь мир и мечтал стать кем-то заметным, значимым. Тогда Мардж была замужней энергичной седовласой женщиной, отдающей сердце и стремительно утекающее здоровье каждой заблудшей душе, что прибивалась к порогу ее детища. Потом умер Билл – ее муж и любовь всей жизни, – и Мардж справлялась с утратой единственным знакомым ей способом.
Разрываясь между учебой и мечтой о карьере футболиста, я отчаянно нуждался в деньгах. Никто из обитателей центра не знал, откуда я родом, и это был, пожалуй, главный плюс такого места. Всем было насрать, кто ты и что у тебя на душе. Один приятель шепнул мне, что здесь ищут тренера на полставки, и я, не думая дважды, появился в назначенный день, хотя ни черта не смыслил в том, как работать с детьми из неблагополучных семей. Все мои знания основывались лишь на собственном печальном опыте, ведь не имело значения, сколько у тебя денег и из какого металла ложка в твоем рту, если твои родители не в себе, каждый по своей причине. Работать на Мардж было лучше, чем таскать мешки угля в порту или просиживать штаны в офисе «Каллахан и Аттвуд», к которому меня тогда не подпускали и на пушечный выстрел.
Я продержался дольше, чем другие обитатели, но моя пагубная привычка совать в себя любое токсичное дерьмо достаточно быстро заставила Марджори Рейнбоу поставить ультиматум. Конечно же, тогда я выбрал более короткий путь, о чем не раз потом жалел в стенах реабилитационного центра. Но, выйдя чистым и преисполненным желания искупить вину перед братом и всеми, кто когда-либо на меня полагался, первым делом отправился сюда. Прием нельзя было назвать теплым, но и я отказывался сдаваться, и после долгих уговоров мы сошлись на том, что хоть место тренера для меня навсегда потеряно, я смогу вложиться по-другому. Вот истинная причина, заставившая меня тогда действительно слезть с дури. Я делал это не для себя, а для того, чтобы доказать, что могу быть лучше, чтобы получить место в «Патриотах», а вместе с ним и возможность поддерживать загибающийся общественный центр на плаву. Мы проделали огромную работу, и примерно раз в год, приезжая в Бостон, я заезжал сюда, чтобы проверить лично, хватает ли отчисляемых средств. Кто бы мог подумать, что путь поисков Ливи заведет меня именно сюда.
Свет на втором этаже в кабинете горел, несмотря на то что центр закрылся два часа назад; я поднялся по лестнице, ведомый слабым запахом чесночных бус моей эксцентричной подруги, и постучал в дверь.
– Мы закрыты, – крикнула она откуда-то издалека.
– Так какого черта ты не заперла дверь? – Меня всегда раздражала эта ее привычка, я снабдил здание первоклассной сигнализацией и камерами во всех возможных местах, но даже они не спасли бы от внезапного вторжения, если бы незваные гости решили зайти на огонек.
– Мои двери открыты для всех в любое время дня и ночи, – парировала Мардж, распахивая дверь и смеряя меня удивленным взглядом.
– Как и твое сердце. Рад видеть тебя в добром здравии, Марджори, – тепло улыбнулся я, и ее взгляд под очками с толстой синей оправой наполнился ответной искрой радушия.
– Ты все время растешь, малыш, моя шея уже не такая гибкая, чтобы я могла заглянуть в твое красивое лицо, наклонись-ка ближе, – я сделал, как было велено, и, наклонившись, поцеловал Мардж в обе морщинистые щеки. Она сразу же обняла меня, хлопая по бокам, будто проверяя на целостность, это было самое близкое к материнскому теплу, что я получал за последние годы. Она отстранилась, входя в кабинет и занимая место за столом, при этом поглядывая на фотографию Билла в старой рамке. – Что ты здесь делаешь в такой поздний час?
Вот и настало время перейти к цели моего визита, поскольку с момента, как переступил порог, тишина и темнота в здании вызывали колючее чувство беспокойства у меня в позвоночнике. Мардж не смотрела телевизор, так что я сомневался, что она была в курсе, кого наняла на работу.
– Я ищу одну девушку, – сразу начал я, потому что даже короткое промедление могло означать, что Оливия ускользнет еще дальше от меня или попадет в переделку.
– Всего одну? – подколола Мардж.
– Ее зовут Оливия.
Брови Марджори сошлись на переносице, она стянула очки, протирая их цветастым шелковым платком, вытянутым из нагрудного кармана нелепого оранжевого кардигана в крупный зеленый горошек.
– Ты спрашиваешь, потому что…
– Она моя невеста, и, предупреждая твой следующий вопрос, я понятия не имел, что она работает здесь. Но у меня нет времени на объяснения, Мардж, мне нужно найти ее как можно быстрее.
Нетерпение в моем голосе было чужим даже для моих собственных ушей, но ее шокированный взгляд, полный вопросов, зажегся озорством.
– Если я скажу, что не знаю, ты все равно не отвяжешься, так ведь?
Молча кивнул. Она слишком хорошо меня знала. Мардж сделала вид, что задумалась, а я подошел ближе к столу, теряя последние унции здравомыслия. У меня сложилось стойкое ощущение, что все вокруг держат меня за идиота, что-то скрывая и увиливая от вопросов, и я одновременно боялся и хотел услышать правду.
– Она в четырех кварталах отсюда, – сказала Мардж, бросив взгляд на наручные
