Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов

Поэтому Хруста я высадил хорошо загодя, и он двигался параллельно, страхуя на случай нападения. «Шкура» у меня потолще, чем у него, так что доведись драться, и я продержусь куда дольше. Ну и Сила мне в помощь. В кои-то веки я могу рассчитывать на неё в полной мере. Благодаря неимоверно расширенным каналам я сейчас вообще что твой терминатор. Разве только вместилище подкачало. Оно значительно выросло в сравнении с тем, что было ещё несколько дней тому назад, но на фоне появившихся возможностей выглядело несерьёзно.

У домика стояли сани с большим деревянным ящиком, что твой гроб, рядом четверо мужчин, по виду матёрые бойцы.

— Шелест, ответь Хрусту, приём, — послышалось у меня в голове.

— Шелест на связи, приём, — коснувшись пальцем плетения «Разговорника» за правым ухом, отозвался я.

Ну а что такого, коль скоро вводить связь, значит, сразу и культуру радиообмена прививать. Хм. Или магической связи, всё же Сила никакого отношения к радиоволнам не имеет.

— Охранения нет. Всё чисто. Тебя и людей у домика наблюдаю. Страхую. Приём.

— Принял тебя, Хруст. Шелест, конец связи.

— Хруст, конец связи.

— Ярцев Пётр Анисимович? — встретил меня здоровый мужик с военной выправкой, но одетый как бывалый охотник.

— Так и есть, — подтвердил я.

Достал свою бляху экспедитора Тайной канцелярии и представил старшему. Тот всмотрелся в неё, однозначно использовал «Кошачье зрение», после чего удовлетворённо кивнул и подал знак своим подчинённым. Те подхватили ящик и выгрузили на снег. А что такого, это теперь не их ответственность, вертись, как знаешь. Вот только подозреваю, что в возок он не поместится. От слова никак.

— Значит так, Пётр Анисимович, — начал пояснять старший, — зверь в прочных кандалах, но и у него плетения на «Силу» и «Резвость». Из лихого народца будет. Если вдруг вырвется, плетениями его не атакуйте, потому как Сила против него бессильна, только честные сталь и свинец. Сейчас он спит, на него блокирующее зелье действует как сонное, напёрстка хватает на сутки. Но лучше вливать заранее. Бить можно только через час после того, как придёт в себя. Вот тут немного зелья, хватит на трое суток. Дальше сами.

— Спасибо, — протянул я ему руку.

— Не за что. Служба такая. Ну всё, прощайте.

Он подал знак своим людям и, погрузившись в сани, они убыли. Хруст, выполняя мой приказ, выходить не спешил и продолжал страховать со стороны. Я же подошёл к ящику и, откинув замки, открыл крышку. Здоровый зараза. В строгих кандалах, морда перевязана обычной пеньковой верёвкой в форме намордника.

— Голь на выдумку хитра, — одобрительно кивнул я и достал из-за пазухи строгий намордник. — Вот так оно надёжней будет. Лиза, ответь мне, приём, — произнёс я, коснувшись «Разговорника» на левом ухе.

— Здесь Лиза, приём, — ответила она.

Если для связи с Хрустом я использовал амулет с бриллиантом, то с ней уже с новым плетением, под прямое подключение к вместилищу.

— Всё нормально, Лиза, поутру выезжайте, встречаемся, как условились.

Глава 25

Я открыл глаза, глубоко вздохнул, выпустив густое облако пара, и откинулся на расстеленный тулуп. Снег глухо скрипнул, проминаясь подо мной, и вокруг повисла тишина, какая бывает только в морозный день.

— Господи, и они занимаются этим каждый день. Охренеть, — глядя в синее небо, не обращаясь ни к кому, произнёс я.

Прежде мне не было смысла медитировать и в поте лица трудиться в изнанке над ростом вместилища, атрофированные каналы этому не способствовали, и я делал ставку на места Силы. Но сейчас попросту грешно не пользоваться такой возможностью. Да ещё и на фоне того, что я могу себе позволить и по три часа зависать в изнанке, а значит, при равных условиях и расти втрое быстрее иных одарённых.

Отчего-то я понимал, что увлекаться и находиться в изнанке больше вряд ли стоит. Чревато. Но с другой стороны, куда больше-то, и без того выматываюсь, как вол на пашне. А ещё трачу сил и энергии столько, что… Желудок требовательно заурчал и сжался от болезненного спазма. Мне даже пришлось отстраниться от тела, чтобы купировать эти далёкие от благостных ощущения.

Стоило мне только сесть, как Хруст с наваристым бульоном был уже рядом. Я благодарно кивнул и дрожащими руками принял большую оловянную кружку. Поначалу-то я регулярно обжигал себе нёбо и губы, борясь с кипятком, но ничего не мог с собой поделать, так как желудок требовал пищи. Но после пары таких экспериментов Клим стал подавать мне не горячее питьё, а скорее тёплое. Где-то чуть и неприятно, зато я разом мог вогнать в себя пару кружек, чтобы заглушить первый голод, а там и до мяса дело доходило.

Сказать, что результат меня радовал, это не сказать ничего. Судя по состоянию вместилища, я уже сейчас перевалил пятый ранг, а ведь впереди ещё больше двух недель действия желчи. Сомнительно, конечно, что мне удастся взять шестой, всё же при равных условиях одарённый, обладающий средним даром, подбирается к нему годам к пятидесяти. Но если мои каналы хотя бы войдут в норму, это будет просто замечательно. Должно же это всё как-то повлиять на их пропускную способность. Хотя даже в этом случае мой потенциал не превзойдёт седьмого ранга.

Между шестым и седьмым рангами в среднем лежит промежуток в тридцать два года, до восьмого шестьдесят четыре. Банально не хватит жизни, чтобы развить дар до этого значения. Сильные одарённые имеют более развитые каналы и именно благодаря этому развиваются быстрее. Впрочем, я уже говорил об этом.

Съел я изрядно. Не целого барана и даже не половину, и вообще это была говядина, но за троих от души заправился точно. Наконец удовлетворённо вздохнул и поднялся на ноги, чтобы размяться.

— Лиза, ответь. Приём, — коснувшись плетения «Разговорника», вызвал я.

— Здесь я. Приём, — отозвалась она.

— Вы где сейчас находитесь? Приём.

— Илья говорит, что где-то через час будем на месте. Приём.

— Принял. Конец связи.

— Конец связи.

Вот и ладно. Значит, всё идёт как надо. Я подошёл к возку, который мы загнали в лес, и заглянул внутрь. Скованный волколак бросил на меня свирепый, голодный и ненавидящий взгляд. Попытался оскалиться, но строгий намордник тут же впился в него шипами, взывая к благоразумию.

Он очнулся ещё утром, и я не стал опять отправлять