Элита. На дне класса - Абриль Замора
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оглядывая комнату, изучая особняк и анализируя жизнь девушки, он думал о том, как же ей тяжело. Горка часто жаловался на многие вещи, связанные с типичными неудачами подросткового возраста или капризами, но, сравнивая свои истории с повседневной жизнью Мелены, решил, что у него все просто, и даже поблагодарил вселенную. Единственное, что его по-настоящему волновало, касалось социальных контактов («Мне нравится эта девушка, а нравлюсь ли я ей?» – и так далее): вот что заставляло парня переживать и чувствовать себя неполноценным.
Он лег рядом с Меленой и мгновенно заснул.
Когда Мелена проснулась, Горки уже не было. Он ушел за несколько минут до ее пробуждения.
«Нет, это не сон», – подумала она и поняла, что ей требуется солнечный свет и воздух. Она надела халат и спустилась в сад, широко открыв дверь, чтобы немного проветрить комнаты, потому что тяжелая атмосфера, напряжение и кровь превратили дом в самую темную дыру в мире. Утро выдалось прохладным, поэтому было приятно укутаться.
Если бы на кухне оставался кофе, она бы приготовила себе чашку, но поскольку его не нашлось, Мелене ничего не оставалось, кроме как обнять себя, чтобы согреться. Она долго искала телефон: обнаружила мобильный среди диванных подушек и отправила сообщение Горке, набрав слово «СПАСИБО» заглавными буквами. Она могла сказать, что он спас ее мать – и спас их обоих.
Затем она проверила переписку в групповых чатах и узнала, что произошло на школьной вечеринке.
* * *
Мелена не понимала, почему она до сих пор сидит напротив инспектора полиции. Она думала, что эта женщина могла бы расспросить ее о многих вещах. Все, что касалось наркотиков, незаконных тусовок, проституции или «несчастного случая», произошедшего с матерью, но вопросы были направлены в одну сторону: Марина.
– Инспектор, я уже говорила вам. Есть свидетели, которые скажут, что я была дома и не ходила на вечеринку. Вы увидите это на записях камер наблюдения. Последний раз я видела Марину в школе очень давно.
Инспектор бросила дневник через стол.
Он шлепнулся с громким звуком перед подозреваемой и заставил всех вздрогнуть: инспектор явно не ожидала, что он совершит такой полет.
Мелена широко раскрыла глаза и взяла дневник.
– Как?.. Почему он здесь, у вас? Это глубоко личное. Вы не имеете права… Вы думаете, я как-то связана преступлением, потому что прочитали кучу глупостей в моем дневнике? Не могу поверить. И не собираюсь ничего говорить, у вас нет никаких улик против меня. Что за абсурд!
– А если это просто ерунда, то почему ты так сильно расстроена, Мария-Елена? Тебе не кажется интересным тот факт, что он появился в ящике жалоб и предложений на следующий день после смерти Марины?
* * *
Мелена буквально впечатала Горку в фасад его дома. Она была в ярости и не дала ему шанса ответить.
Она приехала, он вышел на крыльцо, и она толкнула его прямо в стену. Она удивлялась силе, которую хранила в себе, – все дело было в гневе, который заставлял Мелену черпать энергию там, где вроде бы не осталось абсолютно ничего. Но Горка уступил насилию из вежливости, а потом спокойно отстранил девушку.
На пороге появилась немного испуганная мама Горки (все очень нервничали после смерти Марины), но сын попросил ее вернуться в дом.
– Мама, иди, это наши дела.
Мать послушалась. Мелена сжала голову руками, она не могла поверить в это, она чувствовала, что ее предали. И снова постарался он – единственный человек, которому она могла доверять! Горка буквально сдал ее правоохранительным органам, и речь уже не шла о ерунде или о ее прошлом, теперь Мелену обвиняли в серьезном преступлении. В убийстве одноклассницы.
Она сердито и возмущенно повернулась к нему.
– Ты украл мой дневник?
– Ты убила Марину?
Вопрос показался ей глупым и нереальным. Как она могла убить Марину? И прежде всего, как он, знавший ее тысячу лет, мог подумать, что она способна на это?
– Нет, конечно нет. Как ты мог подумать про меня такое? Ты что, не знаешь меня?
– Но я действительно не знаю тебя, Мелена. Я думал, что да, но это не так. Я украл дневник. Ты крепко спала много часов подряд, и я увидел его. Я ничего не искал и случайно обнаружил улику. Дневник просто лежал на столе, и мне достаточно было пролистать его, чтобы понять, сколько в тебе ненависти. Разве теперь я могу думать по-другому: ведь ты сама желала ей смерти и хотела убить! Ну?.. Почему, черт подери, я должен изменить свое мнение о тебе? Кроме того, ты едва не убила родную мать…
Выражение лица Мелены говорило само за себя. Девушка была потрясена.
– Я не собиралась ее убивать, произошел несчастный случай! – закричала она, и ее наверняка услышали все соседи Горки. – Ты даже не представляешь, каково это – жить с ней. Выслушай меня! Она била меня много раз, а я никогда ничего не делала, только терпела, молчала, как последняя дура, и никому не признавалась. А вчера она вдруг заявилась домой, после того как пропала на несколько дней, когда я не знала, вернется ли она, заберут ли меня социальные службы или я умру от голода, потому что у меня не было ни единого евро, и мы поссорились. Мы ругались, я толкнула ее, но она причинила мне боль – сильную как никогда раньше. Она мне такое наговорила, обращаясь со мной как с настоящим дерьмом, провоцируя меня. Если честно, у меня возникло ощущение – она хочет, чтобы я отплатила ей за все, что она всегда делала со мной. И я это сделала. Толкнула ее, но не с целью убить, а чтобы она замолчала раз и навсегда и перестала повторять, что не любит меня…
– Она сказала, что не любит тебя?
– Да… и неоднократно. Конечно, я ненавижу Марину всей душой. И всегда ненавидела ее. Она же идеальная дочь, идеальный ребенок, идеальная сестра, идеальная ученица. И было неважно, вырастет ли она укурком-камикадзе, которому наплевать на свою жизнь, или заразится ВИЧ. Не имело значения, что на самом деле она не была безупречной, потому что она всегда казалась воплощением совершенства, и мать вечно попрекала меня ею.
Она была близка с мамой Марины, которой досталась дочь с кудрявыми волосами, а вот моей мамаше – девочка-эмо, странная и полулысая. Она постоянно рассказывала мне о ее достижениях и успехах. Мне было очень
