Почти любовь - Д Алекс "Алекс Дж"

– Заберем и моих, и твоих, – проржавшись, обещаю я. – И на балет в дом ветеранов сходим или там теперь Пол Дэнс исполняют?

– А свадьба будет, Саш? – задрав голову, смотрит на меня сияющими глазами, а я ни дышать, ни думать не могу. Твою ж мать, Веснушка, три года потеряли и ради чего?

– Конечно будет, – нежно глажу ее по щеке, а у самого пальцы дрожат. Хорошо, что я все-таки в выходной этот разговор затеял, а то бы операции пришлось отменять. – Всех соберем. Твоих, моих, друзей, одноклассников. И даже Вадика позовем, черт с ним. Устроим пир на весь мир, а потом на целый месяц на острова улетим.

– А работа, а пациенты? – она морщит маленький носик, явно не одобряя мои масштабные планы.

– Подождет работа, график сдвину, замену поставлю. Я же не единственный хирург на все отделение, – купирую на корню все ее сомнения.

– Отцу в Москве сказали, что лучший.

– Лучшим тоже отпуск положен, – самодовольно ухмыляюсь я.

– Можно, одну просьбу, пока ты такой щедрый на обещания? – с хитрой улыбкой спрашивает Леся.

– Валяй, малыш, – согласно киваю я.

– Помнишь, я на твой день рождения платье надела, ты еще заставил меня его снять. Белое такое, в крупный горох?

– Смутно, но да, было дело, – нахмурившись, припоминаю я. Не само платье, а недоумение, которое оно у меня вызвало. – Ты же не собираешься… – осеняет меня.

– Собираюсь, – подтверждает мои догадки Леся.

Черт, так я и знал, что она даже в свой главный день что-нибудь вычудит. Ладно, и с этим справимся. Бывают же свадьбы в стиле Невесты Дракулы, вот и мы выберем подходящий сценарий.

– Это особенное платье, Саш. Мне его одна очень хорошая женщина подарила. Она верила, что оно счастье приносит, – объясняет Олеся с блестящими от слез глазами. – И я верю.

– Раз веришь, значит, берем его, – мягко говорю я, стирая с ее щек соленые ручейки. – Ну, пациентка Матвеева, мы гулять идем, или так и будешь киснуть в палате?

Глава 4

Майя

Кравцов возвращается в девять утра. С вечера, как обычно, ни звонка, ни смс с предупреждением, что останется на ночное дежурство. Сама звонить давно не пытаюсь. В больнице он телефон не снимает принципиально. Думай, что хочешь, хоть на ромашке гадай, хоть морги обзванивай, хоть в розыск подавай. Хорошо, если всего сутки, бывало, он и по два дня пропадал, но не факт, что на дежурстве.

Быстро раздевшись, Саша заходит в гостиную и удивленно застывает, застав меня в полулежачем состоянии на диване перед включенным телевизором. На кофейном столике стакан воды, остывший чай и гора таблеток, выкупленных мной вчера по пути из больницы.

– Ты почему дома? – без приветствий, в лоб начинает Кравцов. – Пятница, вроде, рабочий де… – осекается, заметив существенный запас медикаментов на столике. Подходит ближе, одну за другой хватая упаковки. Изучив каждую, поджимает губы и недовольно смотрит мне в лицо. – Доработалась?

Жалко киваю, натягивая плед чуть ли не до ушей.

– Врач сказал, что ничего страшного. Просто давление упало. Пару дней отлежусь, высплюсь и снова в строй, – вяло бормочу я.

– Пару дней? У тебя от нарушения кровотока мозги совсем работать перестали? – Кравцов включает грозного доктора, отчитывая меня, как маленькую. – Больничный взяла?

– Ага, – снова трясу головой, показывая на лист нетрудоспособности, который он не заметил, пока изучал названия таблеток.

– Вот пока не закончится, дома сиди. Ешь, спи, легкие книжки читай. Про учебу и работу забудь. Поняла?

– Учеба закончилась. Я вчера диплом с Мариной обмывала.

– Ты еще и алкоголь в таком состоянии пила? Совсем дура? – рявкает он, словно не услышав ту часть, где я говорила про диплом.

– Я пару глотков успела сделать, – лепечу в свое оправдание.

– Все, Май, забудь. Вино и сигареты исключить. Ясно?

– Ясно, – безропотно соглашаюсь я. Ухх, какой темпераментный тиран. Может, мне почаще переутомляться?

– Ела что-нибудь? – уточняет он. Я удивленно округляю глаза. – Что смотришь? Ела или нет?

– Кашу… овсяную, – прерывисто отвечаю я. – На молоке.

– Давление когда в последний раз мерила?

– Час назад, – отчитываюсь, все больше теряясь от странной внимательности мужа к моему здоровью.

– И как?

– В пределах нормы.

– Хорошо, – выдыхает с заметным облегчением, и я начинаю жалеть, что не соврала. Уж больно лицо серьёзное, и сам весь какой-то напряженный, хотя уставшим не выглядит.

– Подвинься, – буркает Кравцов, и я спешно поджимаю ноги, освобождая мужу место. Внутри все замирает в предчувствии грядущего Армагеддона.

– Ты же с работы. Голодный, наверное. Давай я завтрак погрею, – подрываюсь я, но муж удерживает меня за колени.

– Сам погрею, не дергайся, – обрубает он все мои попытки к бегству. – Поговорить надо, Май, – произносит серьезным тоном. Я бессильно падаю на подушку, прикрывая глаза. Если бы точно так же можно было заткнуть уши или переместиться куда-нибудь… переждать бурю вдали. – Прости, что сейчас, но тянуть смысла не вижу. Мне нужен развод. – коротко, предельно четко и даже с извинениями, но без тени сожаления. Сукин сын! Конечно же ему не жаль. Он только и ждал удобного случая.

– Хорошо, – заставляю себя произнести то, что сохранит хотя бы крупицы гордости, хотя бы в его глазах. Разумеется, я не сдамся без боя, но сейчас он должен услышать именно этот ответ.

– Хорошо? – удивленно взглянув на меня, переспрашивает Кравцов. Я вымучиваю безмятежную улыбку.

– К этому давно шло. Я была готова.

– Тогда ты не против того, чтобы ускорить процедуру? – он недоверчиво и отчасти озадаченно косится в мою сторону. Я в очередной раз киваю, ощущая, как в груди разверзается черная дыра дикой боли. Мне хочется орать, расцарапать ему лицо, вырвать глаза, кастрировать кухонным ножом, разбить всю посуду, желательного о его голову, и это далеко не весь перечень моих кровожадных желаний.

– Не против. Сама хочу поскорее со всем покончить, – произнесённая реплика стоит мне феноменальных усилий, моральных, физических, духовных. Я могу собой гордиться. В эту минуту – определённо.

– Спасибо, Май. Не ожидал, – искренне признается Кравцов и, наклонившись, целует меня в лоб. Как покойницу. А теперь я хочу, чтобы он ушел. Наверное, впервые за все время наших односторонних отношений.

– Ладно, отдыхай. Я пойду, – его даже просить не приходится. Встав, Саша снова подвергает меня внимательному осмотру и только после этого удаляется, весьма и весьма обескураженный отсутствием истерической реакции с моей стороны.

Проводив его взглядом, я терпеливо дожидаюсь, пока он позавтракает, примет душ и уляжется спать, и только после этого достаю телефон из-под подушки и начинаю действовать.

Олеся

Неизвестный номер: «Я жду тебя в больничном парке. Надолго не задержу. Надеюсь, у тебя хватит смелости появиться.»

Прочитав сообщение, я, как ни странно, не чувствую ни паники, ни тревоги, ни внутреннего напряжения. Трудно не догадаться, кто адресат, и, если честно, я ждала, что Майя проявится, как неряшливая клякса на нашей со Страйком чистом листе. Немного неприятно, что начинается наша новая страница вот так. Я бы предпочла более красивое начало, но выход есть всегда. Пока мы живем и дышим, ничто и никто не сможет загнать нас в тупик. Эту страницу мы тоже вырвем, как и все, что были до нее. Что бы ни заготовила в своей речи законная супруга Кравцова, я заранее знаю, что мне будет абсолютно ровно, по хрен, по барабану. Она – никто. Была никем раньше и никем осталась. Ей просто повезло, что я в свое время отошла в сторону. По дурости, по глупости и из лучших, как мне казалось, побуждений. Это не чрезмерная самоуверенность и не бахвальство, а четкая непредвзятая констатация факта. Майя бы не влезла в наши отношения, если бы я ей этого не позволила.

Мне известна вся их история от А до Я, ей нечем меня удивить. Испытывать сострадание и жалость к женщине, которая сама себя не ценит – слишком даже для меня. У Майи было три года форы, но она их так и не смогла обратить в свою пользу. Семья, построенная на подлости, обречена. Не зря молва гласит: «Насильно мил не будешь». Она просрочила выделенные ей шансы и теперь должна уйти.