Менялы - Артур Хейли

— Нельзя же доискаться до всего за месяц, — сказала Хуанита.

— А может, не до чего и доискиваться, по крайней мере того, что хочет Уэйнрайт.

— Может быть. Но если так, это не твоя вина. А кроме того, возможно, ты обнаружил гораздо больше, чем думаешь. Эти фальшивые деньги, которые ты мне передал, номер той машины…

— Которая скорее всего краденая.

— Ну это уже пусть выясняет мистер Шерлок Холмс Уэйнрайт. — Хуаниту осенило:

— А как насчет авиабилета, который тебе дали, чтобы вернуться обратно?

— Я его использовал.

— Пассажирам всегда оставляют копию.

— Может, я…

Майлз порылся в кармане пиджака — на нем был тот же костюм, что во время поездки в Луисвилл. Конверт с корешком от билета был здесь.

Хуанита взяла и то и другое.

— Не исключено, что кому-то это о чем-нибудь да расскажет. А я верну тебе сорок долларов, которые ты потратил на фальшивки.

— Ты обо мне так заботишься.

— Почему бы и нет? Ведь кто-то же должен. Вернулась Эстела от подружки из соседней квартиры.

— Привет, — сказала она, — ты снова у нас останешься?

— Не сегодня, — ответил Майлз. — Я скоро пойду.

— С какой стати? — резко спросила Хуанита.

— Да так. Я просто думал…

— Ну и поужинаешь с нами. Эстела будет рада.

— Вот здорово! — воскликнула Эстела. — Почитаешь мне историю?

Майлз согласился, и она, вручив ему книжку, счастливая, устроилась у него на коленях.

После ужина, прежде чем Эстела отправилась спать, он почитал ей еще.

— Ты добрый, Майлз, — сказала Хуанита, выходя из спальни и прикрывая за собой дверь.

Как и прежде, они сидели на диване в гостиной. Хуанита говорила медленно, тщательно подбирая слова.

— В прошлый раз, после того как ты ушел, я пожалела о том, что была резка с тобой. Не осуди другого, а я именно это и сделала. Я знаю, что ты страдал в тюрьме. Я могу себе только представлять, каково там, и никому неведомо, как бы он себя повел, оказавшись на месте другого. Что же касается того человека, Карла, то если он был добр к тебе, когда кругом царила жестокость, то это и есть самое главное. — Хуанита умолкла, задумалась и продолжила:

— Женщине трудно понять, как мужчины могут любить друг друга в том, особом смысле этого слова. И все же я знаю, что есть и мужские и женские любовные союзы, и в конце концов любая любовь лучше, чем пустота, чем ненависть. Так что забудь мои резкие слова и вспоминай своего Карла по-прежнему. — Она взглянула Майлзу в глаза. — Ведь ты любил его, правда?

— Да, — ответил он чуть слышно. — Любил. Хуанита кивнула:

— Лучше называть вещи своими именами. Возможно, у тебя будут другие мужчины. Я не знаю. Мне это непонятно, но зато понятно другое: любая любовь — благо.

— Спасибо, Хуанита. — Майлз увидел, что она плачет, и почувствовал, как и у него по щекам потекли слезы.

Долгое время они сидели молча, слушая вечерний уличный шум. Потом начали говорить, говорить, как близкие друзья. Позабыв о времени, они разговаривали до поздней ночи. Пока наконец не уснули, взявшись за руки.

Майлз проснулся первым. Члены его затекли.., но он ощущал что-то еще, какое-то волнение.

Он нежно разбудил Хуаниту, и они опустились на пол.

— Я люблю тебя, Майлз. Дорогой мой, я люблю тебя. И тут он понял, что благодаря ей вновь обрел утраченное мужское начало.

Глава 9

— Я задам вам два вопроса, — сказал Алекс Вандерворт. — Во-первых, как вам удалось раздобыть всю эту информацию? Во-вторых, насколько она надежна?

— Если не возражаете, — согласился Верной Джэкс, — я отвечу на них в обратном порядке.

Разговор происходил в кабинете Алекса в башне “ФМА”, ближе к вечеру. В коридоре было тихо. Большинство сотрудников, работавших на 36-м этаже, уже разошлись по домам.

Частный детектив, которого месяц назад Алекс нанял, чтобы выяснить, каково положение дел в “Супранэшнл корпорэйшн”, молча сидел на диване, читая дневную газету, в то время как Алекс изучал его отчет на семидесяти страницах с приложенными к нему фотокопиями документов.

Сегодня Верной Джэкс выглядел еще обтрепаннее, чем в прошлый раз. Если бы его лоснящийся синий костюм предложили “Армии спасения”, то и там от него бы отказались. Носки пузырились на щиколотках, а ботинки были еще грязнее прежнего. Остатки волос торчали в разные стороны. Однако не вызывало сомнений то, что отсутствие внешнего лоска с лихвой компенсировалось его профессионализмом.

— Что касается надежности, — сказал он, — если вы меня спросите, можно ли использовать изложенные мною факты в суде в качестве вещественных доказательств, я отвечу — нет. Но за подлинность сведений я ручаюсь — я не включил сюда ничего, что бы не было проверено по крайней мере по двум источникам, а то и по трем. Кроме того, репутация человека, который всегда доискивается до истины, в моем деле самое главное. И я ею дорожу.

Теперь о том, как я делаю свою работу. Обычно те, кто меня нанимает, этим интересуются, и, по-моему, вполне обоснованно, хотя кое о чем — с грифом “коммерческие тайны” и “источники информации” — я умолчу.

Двадцать лет я работал в министерстве финансов США, большую часть из них — следователем налоговой комиссии и сохранил свои контакты не только там, но и во множестве других мест. Немногим это известно, мистер Вандерворт, но большинство следователей “выменивают” конфиденциальную информацию — в моем деле никогда не знаешь, когда тебе кто-то понадобится или кому понадобишься ты. Сегодня помог ты, завтра помогут тебе. Таким образом возникает сеть должников и благодетелей, причем эти роли постоянно меняются. Стало быть, когда меня нанимают, я продаю не только свою финансовую смекалку, которая, смею надеяться, чего-то стоит, но и сеть контактов. Некоторые из них могли бы вас удивить.

— На сегодня вы меня и так удивили достаточно, — сказал Алекс, дотронувшись до лежавшего перед ним доклада.

Когда Джэкс ушел, Алекс еще раз перечитал доклад. Для банка “Ферст меркантайл Америкен” содержавшиеся в нем факты были чреваты серьезнейшими неприятностями. Могущественное здание “Супранэшнл корпорэйшн” — “СуНатКо” — того и гляди рухнет.

Алекс решил, что сегодня уже все равно ничего не сделает. У него была ночь на то, чтобы продумать, как лучше воспользоваться полученной информацией.

Глава 10

И без того красное лицо Джерома Паттертона стало пунцовым.

— Черт побери! — воскликнул он. — Твоя просьба просто смехотворна.

— Это не просьба. — Голос Алекса Вандерворта звенел от ярости, которая нарастала в нем со вчерашнего вечера. — Я говорю, что сделать это необходимо.

— Просьба, не просьба — какая разница? Ты хочешь, чтобы я принял единоличное решение без каких-либо серьезных оснований.

— Чуть позже я вам все подробно обосную. Причем как следует. Сейчас на это нет времени.

Они находились в кабинете президента “ФМА”, где Алекс с утра дожидался Паттертона.

— Уже пятнадцать минут, как началась продажа акций на нью-йоркской бирже, — напомнил Алекс. — А мы по-прежнему теряем время. Между тем вы единственный человек, который может дать распоряжение отделу кредитования продать все до последней акции “Супранэшнл”.

— Я этого не сделаю! — вскричал Паттертон. — И вообще, что ты себе позволяешь? Кто ты такой, чтобы здесь командовать…

Алекс обернулся через плечо. Дверь в кабинет была открыта. Он закрыл ее и вернулся обратно.

— Я скажу вам, Джером, кто я такой. Я тот, кто предупреждал вас, предупреждал совет не связываться с “СуНатКо”. Я протестовал против приобретения акций отделом кредитования, но никто, включая вас, меня не послушал. А сейчас “Супранэшнл” горит синим пламенем. — Алекс склонился над столом и с силой ударил по нему кулаком. Сверкая глазами, он приблизил лицо к Паттертону. — Неужели не понятно? “Супранэшнл” может потянуть за собой банк.

Паттертон был ошеломлен. Он тяжело опустился на стул:

— Дела “СуНатКо” действительно так плохи? Ты уверен?

— Неужели вы думаете, что, если бы я не был уверен, я вел бы себя подобным образом? Неужели вы не видите, что я даю вам шанс спасти хоть что-то в преддверии неизбежной катастрофы? — Алекс указал на свои часы. — С момента открытия биржевого рынка прошел уже час. Джером, снимите трубку и отдайте это распоряжение.

Лицо президента нервно подергивалось. Не будучи ни сильным, ни решительным, он, скорее, реагировал на ситуации, а не контролировал их. Он всегда поддавался нажиму — в данном случае оказанному Алексом.

— Ради всего святого, Алекс, ради тебя самого, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Паттертон протянул руку к одному из двух телефонов, стоявших около стола, замер в нерешительности и наконец снял трубку. — Мне Митчела из кредитного… Нет, я подожду… Митч? Это Джером. Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты немедленно отдал приказ на продажу всех наших акций “Супранэшнл”… Да, продажу. Всех до единой. — Паттертон выслушал ответ, затем нетерпеливо воскликнул: