Менялы - Артур Хейли

— Тем не менее он вам понадобится. Истин может захотеть позвонить вам; и я тоже. Если вы тотчас установите телефон, я прослежу за тем, чтобы банк оплатил вам затраты.

— Я попробую. Но я слышала, что телефоны в Форум-Ист устанавливают медленно.

— Тогда я этим займусь. Я завтра же позвоню в телефонную компанию. Обещаю, что все будет сделано быстро.

— Очень хорошо.

Теперь Нолан Уэйнрайт открыл второй, меньший конверт.

— Когда будете передавать Истину деньги, передайте ему также это.

“Это” была кредитная карточка “Кичардж”, выписанная на имя П. О. Монпелги. На обратной стороне место для росписи было оставлено пустым. г — Пусть Истин заполнит карточку на это имя своим обычным почерком. Скажите ему, что имя вымышленное, но если он составит вместе инициалы, первые две и последние две буквы фамилии, получится слово “помоги”. Для этого и создана эта карта.

Начальник охраны банка сказал, что компьютер “Кичардж” определенным образом запрограммирован, и по этой карточке можно приобрести что угодно на сумму до ста долларов, однако одновременно в банке сработает автоматическая тревога. Таким образом Уэйнрайт поймет, что Истин нуждается в помощи, а также, где он находится.

— Он может воспользоваться этой карточкой, если наткнется на что-то горячее и ему потребуется помощь или станет известно, что он в опасности. В зависимости от того, какие события этому предшествовали, я буду решать, что делать. Скажите ему, чтобы тратил не меньше пятидесяти долларов; в этом случае из магазина обязательно позвонят за подтверждением. После этого звонка он должен как можно дольше тянуть, чтобы дать мне больше времени для действия. — И добавил:

— Карточка может вообще ему не понадобиться. Но если он воспользуется ею, то об этом сигнале не узнает никто.

Уэйнрайт попросил Хуаниту повторить инструкции слово в слово. Он с восхищением посмотрел на нее:

— А вы смекалистая.

— Зачем мне это будет нужно — мертвой? — помедлив, ответила Хуанита.

— Перестаньте волноваться! — Перегнувшись, он нежно дотронулся до ее сложенных рук. — Обещаю, все получится.

В этот момент его уверенность передалась ей. Но потом, вернувшись в квартиру к спящей Эстеле, Хуанита вновь почувствовала приближение беды.

Глава 7

В оздоровительном клубе “Две семерки” пахло паром, застоявшейся мочой, потом и вином. Правда, через некоторое время каждый посетитель на удивление свыкался со всевозможными миазмами, сливавшимися в острую вонь, так что случайное дуновение свежего воздуха воспринималось как нечто противоестественное.

Клуб находился в похожем на коробку здании из бурого кирпича, расположенном в приходившем в упадок тупике там, где центр города переходил в окраину. На его фасаде видны были следы полувековой эксплуатации, заброшенности и появившихся в последнее время надписей. Венчал здание обломанный флагшток, который никто не помнил целым. В здание вела единственная прочная без надписей дверь, открывавшаяся прямо на растресканный тротуар с многочисленными перевернутыми мусорными баками и несметным числом кучек, оставленных собаками. Предполагалось, что ободранный вестибюль, куда вы попадали, войдя в дом, охраняется вышибалой, пьяным громилой, впускавшим членов клуба и грубо выставлявшим посторонних, но он не всегда сидел на месте, поэтому Майлз Истин свободно прошел внутрь.

Была середина недели, близился полдень, и возбужденные голоса доносились откуда-то из глубины. Майлз пошел на звук по коридору первого этажа, тоже отнюдь не чистому, увешанному пожелтевшими фотографиями профессиональных боксеров. В конце была открыта дверь в полутемный бар, откуда и доносились голоса. Майлз вошел туда.

Поначалу он с трудом видел в полутьме и двигался неуверенно, так что официант с подносом, уставленным напитками, налетел на него. Официант ругнулся, с трудом удержал в равновесии стаканы и заспешил дальше. Двое мужчин, сидевших на табуретах у стойки, обернулись. Один из них сказал:

— Это частный клуб, приятель. Если ты не член — пошел вон!

Другой возмутился:

— Опять этого лентяя Педро нет на месте. Тоже мне, швейцар! Эй, ты кто? Чего тебе надо?

— Я ищу Джула Ларокку, — ответил Майлз.

— Еще где-нибудь поищи, — сказал первый. — Здесь про такого не слыхали.

— Эй, Майлзи, крошка! — Из мрака выступил квадратный пузатый мужик.

Майлз разглядел знакомое лицо хорька. Это был Ларокка, выполнявший поручения Мафиозного яруса в Драммонбургской тюрьме и со временем привязавшийся к Майлзу и его “заступнику” Карлу. Карл по-прежнему сидел и, похоже, выходить не собирался. А Джула Ларокку выпустили на поруки незадолго до Майлза Истина.

— Привет, Джул, — узнал его Майлз.

— Иди сюда. Познакомься с ребятами. — Ларокка ухватил Майлза за локоть короткими толстыми пальцами. — Мой дружок, — сказал он двоим, сидевшим на табуретах у бара; те с безразличным видом повернулись к ним спиной.

— Понимаешь, — сказал Майлз, — я не пойду. У меня лавья нет. Пить мне не на что. — Он с легкостью перешел на выученный в тюрьме жаргон.

— Перестань. Выпей пару пива за мой счет. — Пока они проходили между столиками, Ларокка спросил:

— Где ты пропадал?

— Искал работу. Дела у меня совсем плохи, Джул. Мне нужна помощь. Перед тем как я вышел, ты сказал, что поможешь мне.

— Конечно, конечно. — Они остановились у столика, где уже сидели двое. Один был тощий с похоронным выражением лица в оспинах; у другого были длинные светлые волосы, ковбойские сапоги и темные очки. Ларокка подставил еще стул. — Это мой дружок, Майлзи.

Человек в темных очках что-то буркнул. Другой сказал:

— Это тот парень, что разбирается в бабках?

— Он самый. — Ларокка громко потребовал еще пива, затем обратился к тому, который говорил до этого:

— Спроси его что-нибудь.

— Что, например?

— Про деньгу, болван, — сказали темные очки. И, подумав, добавили:

— Где, к примеру, появился первый доллар?

— Нетрудно ответить, — сказал Майлз. — Многие думают, что доллар появился в Америке. Ну так это не так. Он пришел из германской Богемии, только поначалу назывался он таллер, что для других европейцев было трудно произнести, и они заменили его на доллар. Одно из первых упоминаний о долларе содержится в “Макбете” — “десять тысяч долларов на наши общие расходы”.

— Мак — кто?

— Мак — дерьмо, — сказал Ларокка. — Тебе что, напечатать все надо? — И с гордостью добавил, обращаясь к двум другим:

— Поняли, что я имел в виду? Этот парень все про все знает.

— Не совсем, — сказал Майлз, — иначе я бы знал, как подзаработать немного деньжат.

Перед ним поставили два пива. Ларокка вынул деньги и отдал официанту.

— Перед тем как ты начнешь бабки заколачивать, — сказал Ларокка Майлзу, — тебе надо расплатиться с Оминским. — И с доверительным видом перегнулся через стол, не обращая внимания на двух других. — Русский знает, что ты вышел. Спрашивал о тебе.

При упоминании о ростовщике-акуле, которому он оставался должен по меньшей мере три тысячи долларов, Майлз вспотел. У него был еще один долг, приблизительно такой же, — букмекеру, с которым он имел дело, но у него не было сейчас ни малейшей возможности расплатиться с ними. А ведь знал, что приди он сюда, покажись на людях, и ему будут предъявлены старые счета, а если он не сможет расплатиться, последует жестокая расправа.

— Как же я могу расплатиться с долгами, если у меня нет работы? — сказал он Ларокке. Толстопузый покачал головой:

— Первым делом тебе нужно повидаться с Оминским.

— Где? — Майлз знал, что у Оминского нет конторы и что он делает дела там, где получится. Ларокка показал на пиво:

— Допивай, потом мы с тобой поедем поищем его.

— Посмотрите на это с моей точки зрения, — произнес элегантно одетый мужчина, продолжая свой ленч. Его пальцы с бриллиантовыми перстнями ловко двигались над тарелкой. — У нас была деловая договоренность, между вами и мной, которой мы оба условились придерживаться. Я выполнил мои обязательства. Вы своих не выполнили. Теперь я вас спрашиваю, что мне делать?

— Послушайте, — взмолился Майлз, — вы же знаете, что произошло, и я вам благодарен за то, что вы остановили счетчик. Но сейчас заплатить не могу. Я хочу, но не могу. Пожалуйста, дайте мне время.

Игорь Оминский (по кличке Русский) покачал головой, над которой потрудился дорогой парикмахер; пальцы с ухоженными ногтями дотронулись до розовой, чисто выбритой щеки. Он тщательно заботился о своей внешности, хорошо ел и одевался.

— Время, — мягко произнес он, — это деньги. У вас и того и другого было в достатке.

Сидя в кабинете ресторана, куда его привез Ларокка, Майлз чувствовал себя как мышь перед коброй. На его конце стола еды не было, не было даже стакана воды, которой он бы с удовольствием выпил, так как губы пересохли, а от страха свело желудок. Если бы он мог отправиться к Нолану Уэйнрайту и разорвать их соглашение, Майлз сделал бы это без промедления. А пока он сидел, потел и наблюдал за тем, как Оминский расправляется с рыбой, приготовленной по-домашнему. Джул Ларокка благоразумно ушел в ресторанный бар.