Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Игорь Мерцалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трудно осуждать местного пристава за то, что не отнесся к этим словам с должным вниманием. В самом деле, что в старом, добром Спросонске могло быть настолько «не так», чтобы недостаточно было появления или в крайнем случае окрика пристава, дабы немедленно это прекратить? Особенно если пристав молод и преисполнен решимости доказать гостю города, что в провинции отнюдь не лаптем щи хлебают…
Поэтому он бестрепетно шагнул к толпе, запрудившей тротуар и половину проезжей части, и громко спросил:
– Что происходит?
Реакция на его слова последовала странная, неоднородная. Некий молодой человек обрадовался и закричал:
– Ухокрута поймали!
Другой зачастил:
– Пропустите, господа, здесь полиция…
Третий, неопрятный и очень пьяный, протянул:
– Чо-о?
Еще некий, неопределенной наружности (никто не успел его разглядеть) завопил:
– Шухер! – и удрал.
И тут же послышались звон разбитого стекла, сухой треск, вопли «бей!». Пристава толкнули сразу с двух сторон: кто-то стремившийся к дому и кто-то посчитавший за благо скрыться. Толпа качнулась и хлынула в дом, но при этом не стихали крики, призывавшие дать дорогу полиции.
– Прекратить! – что есть мочи гаркнул пристав.
Он еще не успел этого понять, но уже почувствовал, что его присутствие ровно ничего не значит. Он выхватил из чехла служебный магический жезл и поднял над головой, но что с ним делать, так и не сообразил.
– Свистите, сударь! – крикнул ему столичный офицер.
Но пристав зачем-то выпустил в воздух парализующую молнию и… сам упал навзничь.
Его спутник, надо отдать ему должное, не попытался своими силами остановить погром. Толпа рвалась внутрь ателье, а он подхватил бессознательного пристава под мышки и оттащил в сторону, после чего нашарил у него на груди свисток и резко в него дунул.
Пронзительный звук, конечно, погрома не остановил, разве что несколько разумных, то ли опомнившись, то ли просто испугавшись, кинулись врассыпную. Офицер более рассчитывал на работу тревожного заклинания. Сейчас в участке на карте города заплясал огонек, сигнализирующий, что полицейскому требуется помощь. Четверть часа, не больше, и здесь будет усиленный наряд. А пока…
Прежде чем все-таки вмешаться в творившееся безобразие помощник Копеечкина вынул из внутреннего кармана шинели очки-духовиды в несерьезной с виду тяжелой круглой оправе. Надел их, шепнул заклинание и, осмотревшись, озадаченно промолвил:
– Вот как?
Вид в очках нисколько не отличался от того, что можно было наблюдать невооруженным глазом. Тогда он шепнул другое заклинание, и теперь уже в его голосе слышалось облегчение:
– Ах вот как!
Количество лиц, атакующих оптографический салон, резко убавилось. Несколько разумных попьянее шумели и размахивали чем попало, кто-то пытался проникнуть внутрь, но в основном погромщики бессмысленно толклись около стены. Им было невдомек, что окружающая их масса народу не более чем иллюзия, их собственные образы, удвоенные и утроенные коварным колдовством.
Даже если кто-то сталкивался лицом к лицу с самим собой, то не успевал ничего заметить – надо полагать, к иллюзии были приплетены и дурманящие чары.
Судя по силе и размаху колдовства, работал профессионал высокого класса. Однако столичный полициант тоже был стреляный воробей и хорошо знал, на что способен. Иначе господин Копеечкин и не взял бы его в помощники!
Без суеты, но быстро он первым делом перенес заклинание с духовидов на свои глаза, чтобы можно было снять неудобные очки. Теперь картина происходящего двоилась, но он довольно легко ориентировался: сказывался опыт. Вместо магического жезла он вынул капсюльный револьвер – отечественную модель «пугана» с удлиненным стволом – и ввинтился в иллюзорную толпу.
Использовать магический жезл было нельзя: неизвестный колдун дополнил свои заклятия мощным щитом, отражавшим агрессивные чары, потому и пристав-спросончанин, хоть и выстрелил в воздух, сам упал парализованный.
Морок теперь не имел власти над помощником Копеечкина, и все же двойники ощутимо «толкались». Подобравшись к разбитому окну, он окинул взглядом кипящую внутри схватку. Если бы не снятые с духовидов чары, он бы определенно ничего не смог разглядеть из-за толкотни, а теперь отчетливо видел, как борются упырь с волколаком, а молодой человек – с зомби, как красивая девушка отважно вступает в бой (офицер даже улыбнулся – девица ему понравилась), как их обездвиживают и берут на мушку.
Ну вот, и гадать не надо, кто тут главный. Помощник Копеечкина не спешил. Вынул все-таки жезл, взял его в левую руку, а правой взвел курок «пугана». Жаль, но придется стрелять на поражение. Слишком велика опасность для честных граждан. Чары со смертью колдуна могут рухнуть; если это произойдет, можно будет сразу парализовать его подручных. Правда, с упырем и волколаком не вполне ясно, кто есть кто, оба страшны в гневе и крайне опасны, так что лучше «присыпить» обоих. Вреда не будет, а потом разберемся.
Впрочем, вернее всего, колдун использует амулеты, слишком сложная у него получилась система заклинаний, накладывать и поддерживать их без помощи артефактов станет лишь безумец. Значит, чары не рассеются, но подельники колдуна наверняка все бросят и побегут. Пускай, поймать и после можно, и уж, во всяком случае, одного-то точно схватить удастся.
Колдун между тем, получив ответ на свой вопрос, подошел к столу и принялся шарить в одном из ящиков. Оружие в его руке качнулось и смотрело теперь не на девушку, а в стену. Лучшего момента и желать нельзя. Помощник Копеечкина встал поудобнее, выдохнул, кладя револьвер на левое предплечье, и поймал колдуна на прицел.
Но тут произошло страшное. Его с силой толкнули в спину, палец только чудом удержался, не послав пулю куда придется, а обернувшись, помощник Копеечкина увидел круглолицего человека своего роста, который весело гаркнул:
– Ухокрута поймали! – и выстрелил приставу в лицо.
Снаружи грянул выстрел, и усатый резко обернулся. Он все еще шарил в недрах ящика, так что пришлось ему целиться через плечо. За окном мелькнул вооруженный человек, и усатый мерзавец выстрелил не задумываясь…
А в следующий миг заорал. Тонко, по-бабьи. И вся подавляющая сила его голоса исчезла без следа.
И волколак, и человек, держащий Вереду, и даже, кажется, зомби вздрогнули и невольно посмотрели на своего предводителя, а тот продолжал верещать и почему-то все не мог вынуть руку из ящика: что-то там, застряв, колотилось снизу о столешницу. Истерично приплясывая около стола, усатый сунул свой револьвер прямо в ящик и дважды выстрелил.
Пули прошили дерево со стуком и звоном… И неведомая сила отпустила его. Впрочем, почему же неведомая? Как ни был растерян Сударый, он прекрасно понял, что произошло. Любимец Вереды, таинственный Нышк, которого он так и не увидел и о котором знал только, что он маленький, серенький и у него, предположительно, круглые уши, пал в неравной борьбе за охраняемую оптопластину – теперь, конечно, разбитую пулями.
Усатый отшатнулся и упал бы, не прислонись спиной к стене.
– Негодяй! – с болью воскликнула Вереда и обвисла в руках державшего ее человека.
А Сударый, глядя в бешеные глаза усатого, понял вдруг с предельной ясностью: сейчас он всех их убьет.
Секунда замешательства среди нападавших еще не прошла, и это позволило Непеняю Зазеркальевичу выскользнуть из хватки и провести-таки бросок. Зомби с грохотом рухнул на пол.
К сожалению, усатый опомнился мигом. Прежде чем оптограф ринулся, чтобы перепрыгнуть через стол и обрушиться на него сверху, он, отшвырнув ставший бесполезным револьвер, вытряхнул из рукава короткий магический жезл. Навершие засветилось, из кристалла ударил яркий луч, который сформировался в узкое лезвие с золотистым отливом. Боевое заклинание, модификация меча-кладенца.
Усатый обогнул стол и двинулся к Сударому. Тот отступил, оглядываясь в поисках оружия, но ничего подходящего не видел. И зомби уже медленно, но уверенно поднимался на ноги, как вдруг почти одновременно произошло еще несколько событий.
Затянувшийся поединок волколака и упыря закончился в пользу последнего. Завернув противнику лапу, Персефоний приложил его головой о косяк входной двери, и оборотень начал сползать на пол.
Вереда, отнюдь не лишившаяся чувств, неожиданно вырвала одну руку и хлестнула державшего ее человека по лицу. Тот замахнулся, чтобы ударить девушку, но подоспевший Персефоний оглушил его кулаком.
Видя в упыре более опасного противника, усатый повернулся к нему, но тут из коридора сама собой вылетела сверкающая рапира и прыгнула в руку Сударого. Вслед за ней, словно привязанная невидимой нитью, вкатилась в приемную, стуча об пол, бутыль темного стекла. Это обстоятельство явно сбило с толку усатого негодяя, и он не успел пронзить Персефония, который закрыл собой Вереду.
