Воин тумана (Воин - 1) - Джин Вулф

Итак, вчера вечером Кердон незаметно подкрался ко мне, когда я сидел, тупо уставившись в огонь. Он присел возле меня на корточки и прошептал:

- Сегодня выставили часовых, нужно быть осторожными. Зато Молчаливый, к счастью, ушел куда-то. Я на это даже и не надеялся.

Я понимал, что Дракайна вот-вот придет, но Кердон, конечно, не позволит нам и минуты побыть наедине, и, решив потянуть время, попытался выяснить, кто этот "молчаливый":

- По-моему, все здесь не слишком-то разговорчивые (*137).

- Нет, я имею в виду того молодого спартанца. - Кердон сплюнул прямо в костер. - Молчаливые - всегда молодые, ибо молодые еще не начали сомневаться в своей вере.

- Я тоже молод, - возразил я. - Да и ты не стар.

Он засмеялся.

- Нет, ты никакой не Молчаливый. И я тоже. Да и потом, Молчаливые еще моложе. Они из самых знатных спартанских семей, которые владеют крупными земельными наделами и целыми деревнями. Знаешь ли ты о пяти Судьях?

Я покачал головой, надеясь, что мы все-таки дождемся Дракайну.

- По сути дела, страной правят именно Судьи-эфоры, а цари лишь делают вид, что правят, - пояснил Кердон. - К тому же цари частенько сами встают во главе своего войска во время войны и, разумеется, погибают, а пятеро эфоров в это время вершат власть. Считается, что лишь цари могут начать войну, однако каждый год Судьи встречаются и начинают иную войну, вне закона.

- Но если каждый год начинается новая война, - спросил я, - то вы должны воевать постоянно?

- Мы и воюем. - Кердон тревожно оглянулся. - Это война против нас самих.

- Против вас? Ты хочешь сказать, против рабов Спарты? - Я растерянно улыбнулся. - Но люди не воюют против собственных рабов!

- Так многие говорят на севере, я сам слышал, когда был там с войском Спарты. Там только посмеялись бы, случись подобное, как и ты только что смеялся. Однако здесь именно так и есть. Каждый год в тайне ото всех эфоры ставят на голосование вопрос о войне, и эта война ведется против нас. Судьи наставляют и молодых спартанцев, которые за месяц до последнего полнолуния еще считаются мальчишками, а во время него подвергаются бичеванию в честь Охотницы, переходят в разряд Молчаливых и считаются с этих пор взрослыми. На самом-то деле они всего лишь неопытные воины, однако им лестна благосклонность могущественных Судей. Молчаливый может запросто убить раба, если пожелает. Ты одного такого Молчаливого знаешь. Вон его палатка. Помнишь, как его зовут?

То была палатка, куда приводила меня Дракайна, и я вспомнил имя ее хозяина.

- Пасикрат?

Кердон кивнул.

- Но если имена Молчаливых хранятся в тайне, то откуда тебе известно, что Пасикрат - именно Молчаливый?

- У них взгляд особенный. Обычный спартанец - спартиат, вроде того, что живет вместе с тобой в палатке, - может убить только собственного раба. Если же убьет чужого, даже соседского, то должен будет платить штраф. А Молчаливый смотрит на любого раба, и рука его сама собой потихоньку подбирается к кинжалу; то ему покажется, что тебя слишком уважают другие, то ты поговорил с чужеземцем... - Кердон встряхнулся, точно очнувшись от дурного сна. - Все, нам пора, - сказал он. - Мы уже опаздываем. Меч тебе придется оставить здесь. - Он вскочил и знаком велел мне следовать за ним.

Я снял меч и отнес в палатку. Когда я нагнал Кердона, он пошел шагах в трех впереди меня.

- Поспешим, - сказал он мне и вдруг вскрикнул: что-то промелькнуло возле его ног и исчезло. Крик был приглушен, ибо Кердон успел прикрыть рот рукой, однако Ио, спавшая в палатке, все же услышала его и выбежала к нам как раз в тот момент, когда я опустился возле Кердона на колени.

- Господин мой, что случилось?

Я сказал, что не знаю, и мы перенесли Кердона к костру. При свете огня у него на ноге стали видны две ранки: укус змеи. Пять раз наполнял я рот его кровью, а когда кончил отсасывать яд, Ио дала мне вина с водой, и я тщательно прополоскал рот, а остальным вином мы промыли место укуса. К этому времени все лицо Кердона было покрыто крупными каплями пота.

Я спросил Ио, проснулись ли рабы Басия. Она покачала головой и предложила разбудить их.

- Не надо! - вырвалось у Кердона.

- Когда змея укусила Басия, - сказала Ио, - тот лекарь велел держать его в тепле. - Я кивнул и попросил ее принести мой плащ.

- Ты должен пойти туда без меня, - прошептал Кердон.

- Я пойду, если ты так этого хочешь.

- Ты должен! Я ведь спас тебя утром, помнишь?

- Помню, - сказал я. - Хорошо, я пойду один.

Ио укрыла Кердона моим плащом и подоткнула его со всех сторон, потом наполнила чашу и дала ему напиться.

- Ступай вверх по течению реки. Увидишь белый камень, от него идет тропа. Иди по ней до леса... Там никогда не рубят деревья, даже для строительства... Увидишь костер...

- Я понял, - кивнул я и поднялся.

- Погоди. Ты должен ее коснуться! Коснись, и я буду отмщен.

- Обещаю.

- Не беспокойся, господин мой, я о нем позабочусь, - сказала Ио. - И постараюсь спрятать его, - если он хотя бы чуточку сможет передвигаться, когда начнет светать. По-моему, он совсем не хочет, чтобы мы кого-то звали на помощь.

Я бросился бежать - отчасти потому, что Кердон велел мне поторопиться, отчасти же от страха перед этой невидимой змеей. Часовые были действительно на посту, как и говорил Кердон, однако проскользнуть между ними было нетрудно, и я прокрался к реке в тени почти отвесного берега. Река - она, по-моему, называется Эврот - почти пересохла из-за летнего зноя; сухой ил заглушал шаги. В воздухе пахло гнилью.

Белый камень был, видимо, специально положен у начала тропы, как бы отмечая ее начало. Широкая долина Эврота словно создана была для посевов пшеницы и ячменя - не слишком каменистая и не слишком песчаная. Тропинка, начинавшаяся у белого камня, карабкалась на крутой берег, пересекала поле, покрытое жнивьем, и вилась по пастбищам на холмах, вдали от всякого жилья. Наконец показался небольшой лесок, где полно было пней от срубленных деревьев.

В слабом свете луны потерять здесь тропинку было настолько легко, что теперь я удивляюсь, как это умудрился этого не сделать. Хотя видно было, что по тропе еще совсем недавно прошло множество ног, хорошо ее утоптавших. Поверх овечьих следов - овцы в полях, должно быть, не раз пересекали тропу - заметны были следы многих людей, причем босых. В лесу пальцы мои все время кололи сломанные у края тропы травинки, еще влажные от выступившего на изломе сока.

Тропинка взобралась еще на два холма, а третий холм будто расколола пополам - так люди колют дрова с помощью клина. Когда я проходил там, словно между двумя каменными стенами, мне показалось, что я иду по залу с колоннами, сильно заросшими мхом; мох так густо покрывал стволы толстых и высоких дубов, что казалось, всех их покрыла шкура огромного зверя.