Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Мортон

Я бы долго еще стоял на краю пропасти, если бы не почувствовал, что промерз до самых костей; пальцы онемели и не слушались. Поэтому я повернулся и побрел прочь сквозь туман и мокрый снег. На обратном пути меня поджидал еще один сюрприз: в облаках внезапно образовалась огромная дыра, и сквозь нее открылась чудная панорама — заснеженные горные вершины, от которых расходились извилистые голубые трещины, а где-то далеко внизу под роскошной радугой синело Лох-Несское озеро. По его поверхности медленно перемещался крошечный, размером с муху, пароходик. Затем дыру вновь затянуло туманом, и я поплелся вниз, поминутно оступаясь на острых камнях и ругаясь на все корки. Я шел примерно с час, прежде чем туман начал редеть и рассеиваться. Вскоре над головой моей снова засияло солнце…

Вокруг меня расстилались великолепные пейзажи Хайленда: облака плыли по синему вечернему небу, горные вершины перекликались друг с другом, на горизонте серебряной полоской сверкала Атлантика. Голая скала под моими ногами постепенно сменилась коричневой болотистой почвой, вновь появились кусты вереска.

Я присел на пригорок и протянул к солнцу озябшие руки. Внезапно взгляд мой упал на ботинки. И при виде того, во что превратилась моя старая верная обувь, знававшая в свое время Пикадилли и Бонд-стрит, я громко расхохотался!

«О, так вы поднимались на Бен?»

Мы сидели у огня и вели неспешную дружескую беседу. Упрямые хайлендские языки, прежде надежно запертые на замок, развязались. Люди наперебой говорили о том странном и удивительном, что видели «на Бене». Один рассказал о незабываемом рассвете над Шотландией; другой вспомнил великолепный закат, когда солнце, словно огромный раскаленный шар, опускалось за горную гряду. Третий нарисовал перед нами чудесную картину бесчисленных хайлендских пиков, которые на сотни миль протянулись в белом безмолвии облаков.

Я тоже внес свою лепту в этот увлекательный разговор. Рассказал о горных вершинах Швейцарии, на которые мне доводилось подниматься; о неповторимых видах, открывавшихся с Ливанских холмов в Египте и с вершины Орес в Северной Африке. И ничего из того, что я видел, не могло сравниться по своему великолепию с этим нагромождением голубых холмов, величественных повелителей Шотландии, которые тянутся на многие мили, сверкая заснеженными вершинами на ярком осеннем солнце.

В Форт-Уильяме есть маленький музей Западного Хайленда, где среди прочих реликвий сорок пятого года хранится засекреченный портрет принца Чарли.

Этот экспонат, как никакой другой, воскрешает в памяти все угрозы и опасности якобитского движения. Портрет, представляющий собой антикварную редкость, скорее всего, был написан для тех, кто с риском для жизни поднимал тосты за «короля, который за морем».

Он выглядит как обычная доска, в центральной части которой намалеван цветной полукруг. Больше всего это напоминает палитру небрежного художника, сплошь заляпанную красками. Вы можете до скончания веков вглядываться в невообразимую мешанину беспорядочных мазков, голубых и красных точек, коричневых и зеленых спиралей, но так и не распознать зашифрованного изображения. Однако обратите внимание на маленький белый кружок размером с основание чайной чашки, который располагается на некотором расстоянии от цветного полукруга. Если поместить туда металлический цилиндр примерно шести дюймов в высоту, то на его изогнутой блестящей поверхности, в которой отражается безумный хаос красок, проявляется прелестный миниатюрный портрет принца Чарльза Эдуарда. Принц изображен в каштановом парике и богато вышитом атласном сюртуке. На груди у него красуется лента с орденом Святого Андрея. Это удивительная маленькая картина. Попробуйте отойти на несколько шагов влево или вправо, и изображение исчезнет. Но если стоять прямо перед картиной и смотреть на нее сверху вниз — как это обычно делает человек, намеревающийся поднять тост за чье-то здоровье, — то вы явственно видите портрет «принца Уэльского, регента Шотландии, Англии, Франции и Ирландии, а также всех принадлежащих им территорий!»

Я почти не сомневаюсь, что эта уникальная реликвия долго пылилась на прилавке какой-нибудь антикварной лавки и была приобретена музеем за несколько шиллингов. Большая удача, что за долгие годы металлический цилиндр не затерялся, остался лежать в комплекте с портретом. В противном случае нам так бы и не удалось разгадать тайну этого заляпанного красками куска дерева.

Блестящий цилиндр снабжен кожаным футляром, похожим на стаканчик для игральных костей. Им прикрывали цилиндр в присутствии подозрительных лиц или просто в ожидании того дня, когда настанет время для тоста в честь «короля, который за морем».

Пока я разглядывал этот маленький шедевр, меня охватили те же чувства, что и при исполнении якобитских гимнов из книги Хогга. В памяти вновь встали деревянные панели старинных гостиных, вереница фамильных портретов на стене, часовой у дверей и компания заговорщиков, которая собралась в неверном свете свечей, чтобы поднять бокалы за безнадежное, заведомо проигранное дело Стюартов.

В музее можно также полюбоваться на штаны принца Чарльза, сшитые из очень качественной и прочной тартаны. Штанины соединяются с традиционными гольфами — так что получается некое подобие современных колгот. Кроме того, здесь хранится бессчетное количество документов из так называемого ларца Клунийской хартии: писанные коричневыми чернилами приказы о назначении вождей кланов на должности полковников повстанческой армии, приказы горцам явиться в условленные места и другие тому подобные бумаги. На многих из них стоит подпись «Карл, П. Р.», и все они пожелтели от времени. Ценным экспонатом является подлинный локон принца Чарльза — золотой, пушистый, похожий на локон ребенка.

Если бы кто-нибудь из американских миллионеров пожелал вписать свое имя в историю Хайленда, то я бы посоветовал ему пожертвовать деньги в фонд музея. Трудно придумать более достойный вклад, чем постройка нового приличного здания для музея Форт-Уильяма.

Глава девятая

Остров Скай

Я совершаю плавание на остров Скай, прогуливаюсь по тамошнему ущелью, наблюдаю за орлом, рассматриваю Волшебное знамя Дунвегана и ожидаю встречи с принцем Чарли.

Если вы посмотрите на карту Шотландии, то на самом краю гористого северо-западного побережья обнаружите на берегу пролива Слит крошечный порт под названием Маллейг. Гавань его со всех сторон защищена скалистыми мысами и окрестными холмами. Городок похож на маленький серый Дувр — с целой ватагой крепеньких пароходиков, над палубой которых торчат красные трубы, и с характерным букетом ароматов. Здесь пахнет постным маслом, гороховым супом и жареной бараниной — всем тем, что в совокупности воссоздает атмосферу веселого портового кабачка.

Упомянутые пароходы осуществляют связь между разбросанными Гебридскими островами и остальным цивилизованным миром. Летом они обычно ходят раз в неделю, зимой же — «в соответствии с погодными условиями». Эти кораблики умудряются добираться до самых удаленных (уже почти и не британских) регионов — к маленьким вулканическим островкам, затерянным на просторах Атлантики, которые, по сути, являются вершинами опустившихся на дно горных хребтов. И куда бы ни заплывали эти суда, они везде служат для местного населения живым и надежным олицетворением внешнего мира. Особенно это справедливо для тех крошечных скалистых гаваней, где на берегу стоит всего один белый домик. Но и туда пробираются трудяги-пароходики, чтобы выгрузить скромный пакет от министерства почт и новый велосипед для Ангуса Макдональда.

Это единственная связь, которую счастливые колонии островитян имеют с большой землей. Помимо того с Великобританией их связывают разве что военные мемориалы…

Я стою на палубе небольшого судна из Сторноуэя, которое направляется в сторону острова Скай[44]. Никогда еще — даже во время моих прошлых путешествий на край земли — меня не захлестывало такое мощное, такое непреложное ощущение приключения. Я еду на Скай! Взгляд мой скользит по туманным контурам мыса (почти неразличимым сквозь серую изморось); затем ныряет в прозрачную зеленую воду, где мелькают проплывающие мимо рыбешки. Вокруг меня царит оживленная суета, как правило, сопутствующая отплытию судна. Публика подобралась самая разнообразная. Вот красивая длинноногая девушка в харрисовском твиде и с желтым псом неопределенной породы (по виду смахивает на мастиффа, но за точность диагноза я не поручусь). Девица везет с собой целую кучу баулов, среди которых просматриваются удочки и клюшки для гольфа. Скорее всего, это дочка одного из вождей местных кланов, которая едет отдыхать в уединенный родовой замок.