Клеопатра - Фаина Гримберг

   — ...Юпитер милосердный! Кто же эта красавица? Прекрасная, прекрасная женщина!..

Маргарита давно, ещё в Египте, узнала цену его похвалам. Он мог расточать похвалы и комплименты, а потом вовсе ничего для неё не сделать!.. И сейчас это всё показалось ей таким смешным... Она смеялась... Он спросил о ребёнке. Она коротко похвасталась сыном... Цезарь сказал своим обычным снисходительным тоном, что очень, очень рад её приезду. О её муже совсем не спрашивал. Искренне обрадовался, узнав о том, что с Клеопатрой приехал Созиген. Ей показалось, что именно приезду Созигена он радуется искренне, а вовсе не её приезду. Теперь она была женщиной, и она поняла, что вот как раз телесная близость с женщинами уже не нужна этому человеку!.. Это было для неё худо. Она понимала, что это для неё худо. Но сейчас она всё равно была так рада этому человеку! Он всё равно был, оставался её близким человеком!..

Обедали молочным поросёнком, фаршированным варёными овощами — капустой, морковью, горохом; вино подали фалернское, на десерт — маковые клёцки с мёдом... Цезарь пригласил Созигена обедать вместе с ними. Болтали, смеялись. Но Маргарита насторожилась. Она-то хотела бы говорить с Цезарем наедине, говорить серьёзно, искренне, советоваться, и даже просить о милости, как возможно просить близкого человека!.. Но неужели он нарочно пригласил Созигена обедать? Нарочно, чтобы не оставаться с ней наедине? Потому что он вовсе не желает говорить с ней честно и серьёзно, а только снисходительно и небрежно... А я не стану плакать!.. Я ещё посмотрю, чего здесь хотят от меня... Он обратился к ней, сказал, что познакомит её со своими друзьями:

   — ...с одним из них ты уже знакома. Консул Марк Антоний встречал тебя на Аппиевой дороге. Впрочем, он тебя видел в Александрии, когда ты была ещё ребёнком...

Цезарь пил, как всегда, мало, но говорил на этот раз много.

   — ...Я не помню Марка Антония, — перебила она, — я не помню, чтобы я видела его в Александрии!..

Цезарь продолжал говорить, сказал, что Марк Антоний — отличный его друг и сторонник...

   — ...в нём одно плохо: слишком уж чтит меня! На Луперкалиях, перед ростральной трибуной, всё пытался надеть на мою лысину диадему! Наконец я отослал эту диадему в храм Юпитера Благого и Величайшего!..

Она спросила, покажет ли ей Цезарь Рим, и тут же, тотчас подосадовала на себя. Надо было сказать, что ей бы хотелось увидеть Рим!.. Да, наверное, так... Но Цезарь или не заметил её оплошности, или не посчитал её слова оплошностью. Созиген говорил мало, только отвечал на вопросы Цезаря об астрономических наблюдениях и об их общих знакомцах, учёных из Мусейона... Цезарь чрезвычайно живо откликнулся на просьбу Клеопатры и говорил, что, разумеется, она совершит поездку, официальную экскурсию по Риму...

   — ...ты всё увидишь своими глазами, царица!.. Капитолий, сенатскую курию... Здесь некоторые называют меня «диктатором», вкладывая в это слово дурной смысл, а я всего лишь пытаюсь заложить фундамент нового устройства общества. Рим больше никогда не вернётся к республике! Принципат — вот что нужно новому Риму! Мировая держава соединит в себе исконно римские формы правления с формами правления, принятыми в землях, ставших римскими провинциями. Римская республика была только для граждан Рима! Новое Римское государство будет отчизной для всех! Аристократам-сенаторам придётся смириться... Да, я распорядился принимать иноземцев в сенат! И я не боюсь покушений. И я знаю, кто подстрекает народ против моих начинаний, кто пишет подмётные листы, кто кричит на площадях: «В добрый час! Не показывать новым сенаторам дорогу в сенат!»... — Цезарь опрокинул в рот чашку чистой воды и вдруг пропел кричаще, будто подражая кому-то:

   — Галлов Цезарь вёл в триумфе, галлов Цезарь ввёл в сенат.

Сняв штаны, они надели тогу с пурпурной каймой... — Он засмеялся странно визгливо... — Все союзники, сохранившие верность Риму во время Союзнической войны, имеют права римского гражданства, все италики имеют права гражданства, все жители муниципиев... Галлы, парфяне, бритты, иудеи — все будут римлянами!.. — Он с размаха шлёпнул себя по коленям обеими ладонями и чуть запрокинул голову...

Клеопатра быстро взглянула на Созигена, оба подумали одно: Цезарь сейчас говорит не с ними, он самого себя пытается убедить в чём-то... и успешно пытается убедить... Маргарита представила себе этот будущий, грядущий, огромный, для всех, Рим... И для неё? И для Египта?.. A-а... А если два больших государства? Две державы, Рим и Египет. Рим охватывает Европу и часть Азии, Египет — часть Азии и Африку... Впрочем, в Африке уже Рим... Не делать Цезарю глупых предложений, не показывать себя девчонкой-прожектёркой!.. А если так: Египет — провинция нового Рима, но провинция совершенно автономная, то есть фактически сохраняющая независимость! Египет, её Египет, фактически независимый, и Рим, новый Рим Цезаря, защитник и покровитель Египта, фактически независимого... Рим... Власть фактически принадлежит принцепсу, первому в списке сенаторов, правителю, императору фактически!.. Но республиканские учреждения сохраняются!.. Принципат... Но попробуй такое в Египте сочини! Там ничего не знают и не помнят, кроме самовластия фараонов! Египетская республика? Неужели когда-нибудь такое произойдёт?..[59]

Цезарь продолжал говорить:

   — ...армия за меня! Я сам — солдат! Когда при Фарсале я ухватил за шею бежавшего знаменосца, и повернул его кругом, и крикнул: «Вон где враги!», все поняли меня!.. И пусть Цицерон перестанет упрекать меня в потворстве падению нравов! Да, кому хочется носить пурпурный греческий плащ и тунику без пояса вместо римской тоги и подпоясанной туники, пусть носит!..

В дальнейшем Клеопатра имела время послушать рассказы о различных деяниях Цезаря. Самые разные люди рассказывали ей об этих деяниях на самые разные лады. Поэтому пусть нам расскажет о некоторых деяниях Цезаря не кто-нибудь, а Светоний!..

«По окончании войны он отпраздновал пять триумфов: четыре за один месяц, но с промежутками, — после победы над Сципионом, и пятый — после победы над сыновьями Помпея. Первый и самый блистательный триумф был галльский, за ним — александрийский, затем — понтийский, следующий — африканский, и наконец — испанский: каждый со своей особой роскошью и убранством. Во время галльского триумфа на Велабре у него сломалась ось, и он чуть не упал с колесницы; на Капитолий он вступил при огнях, сорок слонов с факелами шли справа и слева. В понтийском триумфе среди прочих предметов в процессии несли надпись из трёх слов: «Пришёл, увидел, победил», — этим он отмечал не события войны, как обычно, а быстроту её завершения.

Своим старым легионерам он выдал из добычи по двадцать четыре тысячи сестерциев, не считая двух тысяч, выплаченных ещё при начале междоусобной войны. Он выделил им и землю, но не сплошной полосой, чтобы не сгонять прежних владельцев. Народу он роздал по десять мер зерна и по стольку же фунтов масла, деньгами же по триста сестерциев, обещанных ранее, и ещё по сотне за то, что пришлось ждать. Тех, кто платил за жильё в Риме до двух тысяч сестерциев и в Италии до пятисот, он на год освободил от платы. Вдобавок он устроил пир и раздачу мяса, а после испанского триумфа — ещё два обеда: первый показался ему скудным и недостойным его щедрости, поэтому через четыре дня он дал второй, неслыханно богатый.

Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания атлетов, и морской бой. В гладиаторской битве на форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии. В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочинения; получив в награду пятьсот тысяч сестерциев и золотой перстень, он прямо со сцены через орхестру прошёл на своё место в четырнадцати первых рядах. На скачках, для которых цирк был расширен в обе стороны и окружён рвом с водой, знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста. Звериные травли продолжались пять дней; в заключение была показана битва двух полков по пятисот пехотинцев, двадцать слонов и триста всадников с каждой стороны; чтобы просторнее было сражаться, в цирке снесли поворотные столбы и на их месте выстроили два лагеря друг против друга. Атлеты состязались в течение трёх дней на временном стадионе, нарочно сооружённом близ Марсова поля. Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле: в бою участвовали биремы, триремы и квардиремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам; а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора.