Слабая женщина, склонная к мелонхолии - Ирина Волчок

— Ну что, Ася Пална, хочешь полюбоваться? — отвлек ее голос Плотникова. Очень довольный голос, даже хвастливый. — Правда, там ничего интересного, как ты и предполагала. Или ты больного действительно на руках несла, а не на своем помеле катала?

— На помеле, — не разжимая зубов, сказал Гонсалес. Разжимать зубы ему не давала рама, плотно охватывающая лицо. — Именно на помеле… По воздуху летели. Но приземление было мягким… Хотя я не очень помню, я весь полет в глубоком обмороке был.

— Охотно верю… — Плотников поднялся, уступая Асе место, и мимоходом погладил ее по плечу. — Я до сих пор при виде мотоцикла бледнею и дрожу. И выпиваю литр валерьянки. А ведь уже года полтора прошло с того незабываемого вечера, когда Ася Пална меня впервые покатала…

— Ага, литр валерьянки, — саркастически пробормотала Ася, усаживаясь перед микроскопом. — А когда последний раз катала, пару недель назад, — что вы сказали, Игорь Николаевич? Вы сказали, что медленно еду… Так что нечего тут про полеты на помеле… За всю дорогу ни разу не тряхнула… Вы же сами видели: глаз идеальный! Так что, Игорь Николаевич, не только вы гений, я тоже молодец… Больной, прекратите смеяться, вы же мне смотреть мешаете… Хотя там и смотреть не на что, правда ничего интересного… И под душ уже можно, да, Игорь Николаевич? И все время лежать не обязательно. Конечно, боксом заниматься еще рановато… И с парашютом прыгать я бы не посоветовала… И без парашюта тоже… Вниз глазами… Больной, что здесь смешного? Я за эти прыжки вниз глазами вообще расстреливала бы. Еще в полете. В смысле в воздухе… Ну что, Игорь Николаевич, пакуем микроскоп? А то уже завтракать пора. У больного режим все-таки.

Плотников стал высвобождать голову Гонсалеса из рамы, довольным голосом приговаривая, что без колдовства здесь, ясное дело, не обошлось. При этом хитро улыбался и подмигивал.

— Не обошлось, — неожиданно серьезно сказал Гонсалес. — Вот ведь какая жена будет, а?… Кошмар.

Ася уже хотела спросить, у кого это будет такая жена и что в этом кошмарного, но тут в комнату заглянула тетя Фаина, озабоченно позвала:

— Аська, выдь на минутку. Вы ведь тут все уже закончили?..

В коридоре тетя Фаина с некоторой растерянностью, совершенно ей не свойственной, понизив голос и даже оглядываясь в сторону кухни, удивленно сказала:

— А с этими-то, с охранниками-то, что делать? Есть отказались, только чаю попили. Они и вправду огород копать собрались. То есть один копать будет, а второй тебя в больницу повезет. На своей машине. Говорят — приказ получили. А сами ночью почти не спали. Так, по очереди, по два часа… Что ж это у них за порядки такие? Главное — приказ получили! Дикость какая… Как ему не стыдно?

— Врут, — уверенно ответила Ася. — Тугарин их неофициально попросил, а они на него поклеп возводят.

И пошла разбираться с охранниками. Разобраться с охранниками помогла Светка. Очень вовремя вошла в кухню, минуту послушала, как двое парней с красными, откровенно усталыми глазами виноватыми, но упрямыми голосами долдонят что-то о приказе, и свирепо зашипела на них:

— Цыть оба сейчас же! Приказ у них! Здесь приказы Ася Пална отдает! Говорит: завтракать — так будете завтракать! Говорит: спать — так будете спать!.. Скажет лезть на крышу и соловьем свистеть — полезете и будете свистеть! Вопросы есть?

У одного вопрос был:

— А что майор скажет?

— На глупые вопросы не отвечаю, — отрезала Светка. — Немедленно за стол! Неужели не видите — дети из-за вас есть не начинают, ждут, когда вы, наконец, сядете! Руки! Руки мыли?!

Парни переглянулись с одинаковым выражением лица типа «ну не отстреливаться же, в самом деле», обреченно вздохнули и гуськом пошли в ванную мыть руки.

А Светка потащила Асю из дому, на ходу деловито перечисляя:

— Вовка в машине ждет, отвезет — и вернется. Халат я тебе на всякий случай привезла. И бахилы. И апельсинов немножко. Для больного. Телефон при тебе? Хорошо. Ну, чего тормозишь? Езжай скорее, а то эти менты спохватятся — потом от них не отделаешься. Так и будешь под конвоем ходить.

— Погоди, Свет, — испугалась Ася. — Я что — прямо так поеду? Мне хоть одеться надо…

— Во что тебе одеться надо? — тут же рассвирепела Светка. — В кожаночку свою? Или, может, ты вечернее платье собиралась надевать? Я же тебе только что сказала: белый халат привезла! В машине лежит! И бахилы! А хоть бы и прямо так!.. Может, майору интересно на тебя вот именно на такую посмотреть!.. По улицам тебе не ходить, мы поедим здесь, а потом Плотникова с микроскопом в отделение отвезем, а потом тебя домой… Слушай, ты чего это, а? Ты, может, не хочешь к майору идти? Он, между прочим, нас от бандитских пуль собственной грудью закрывал! Я, между прочим, в семь утра за апельсинами в круглосуточный бегала! Даже Вовка, между прочим, еще не завтракал! Почти… Мы все тут стараемся ради твоего… в общем, стараемся! А ты кочевряжишься! Это как понимать?

— Между прочим, апельсины я и сама могла бы купить, — проворчала Ася, залезая в машину. — И между прочим, интересно было бы знать, ради чего «моего» вы все так стараетесь?..

— Ну, там видно будет, — уклончиво сказала Светка. — Вовка, мухой Асю Палну в больницу. Но очень медленно и осторожно. И сразу — назад. А то ты же не завтракал. Почти…

Всю дорогу до больницы Ася молчала и вздыхала. Переживала, что едет навещать Тугарина в таком виде — в старых, затрепанных донельзя джинсах и в старом, растянутом донельзя свитере. Хотя, конечно, халат надевать… Ну, все равно неправильно. Светкин муж тоже молчал и вздыхал. Уже перед хирургическим отделением сказал виноватым тоном:

— Ась, ты на нее не сердись. Она добрая. Даже очень добрая, правда… А кричит — так это потому, что слабенькая. Неуверенная в себе. Вот и нервничает…

— Это Светка неуверенная? — поразилась Ася. — Это Светка слабенькая? Вовка, мы вообще-то об одном человеке говорим?

— Да я знал, что ты не поверишь… — Вовка снисходительно улыбнулся и полез на заднее сиденье за пакетом с халатом и с апельсинами. — Ты слишком сильная, ты, скорее всего, даже не понимаешь, как это — быть слабой. А Светочка из-за всего нервничает и… и… и поэтому кричит. Чтобы никто не догадался, что она такая… нежная и ранимая. Понимаешь?

— А… да. Понимаю… — Ася очень явственно вспомнила Светкины хитрые коричневые глаза, Светкины семьдесят килограммов при росте метр шестьдесят девять плюс десятисантиметровые «шпильки», Светкину мгновенную реакцию на любые нештатные ситуации, Светкину бескорыстную любовь к мистификациям и авантюрам… В общем, Ася вспомнила весь цельный и недвусмысленный Светкин образ — образ главной в прайде львицы — и внимательно пригляделась к Светкиному мужу. На главного в прайде льва он никак не тянул. Он тянул на мишку-панду. Плюшевого. — Вовка, а с чего ты взял, что я сержусь? Я ведь Светлану Алексеевну уже почти десять лет знаю. Я к ней уже привыкла.