Война герцогинь. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Господи! – жалобно воскликнула Изабель. – Неужели это вся моя челядь?
Мужчина представился:
– Меня зовут Бертен, и я имею честь быть мажордомом госпожи герцогини. И в качестве мажордома прошу ее милостиво позволить вот этим ее слугам, которые знали молодых господ с самого их рождения, выразить ей их общую скорбь.
– Благодарю вас, Бертен, и благодарю всех остальных, – проговорила Изабель, растроганная искренним горем, которое читалось на обращенных к ней лицах. – Но скажите мне, как случилось, что в замке осталось так мало слуг?
Старый мажордом, явно смущенный, опустил голову.
– Прежде чем отойти в царство Божие, госпожа вдовствующая герцогиня прогнала всех. Остались только самые старые – те, кому некуда было деваться… – словно нехотя наконец проговорил он.
– Почему она это сделала? Говорите прямо, без опаски. Отныне я здесь хозяйка и хочу знать все!
– Дело в том… в том…
Господин де Луаран, потеряв терпение, соскочил с лошади и подошел к старому мажордому.
– Говори быстрей, не тяни, милейший! Я господин де Луаран, и мне поручено Ее Величеством королевой проследить, чтобы госпожа герцогиня де Шатильон, вдова вашего последнего герцога, прожила свои траурные дни в мире и спокойствии! Не повиноваться мне – значит вызвать на себя гнев Ее Величества! И я не потреплю…
Тон офицера стал угрожающим, и Изабель поспешила вмешаться:
– Оставьте его, капитан. Я, кажется, поняла, в чем тут дело.
Она откинула вдовью накидку из черного крепа и вуаль, чтобы слуги могли увидеть ее лицо, и сказала:
– Ваша покойная госпожа не могла мне простить, что мы с ее сыном обвенчаны по католическому обряду, так как не я, а он отказался от своей веры. А когда ее сына не стало – я хорошо понимаю ее горе! – она окончательно вычеркнула меня из своей жизни и постаралась разорить родовое гнездо, чтобы никто не мог здесь поселиться. Единственное, что ее извиняет, – так это то, что она не знала, что я ношу под сердцем ребенка ее сына и собираюсь растить его здесь, в доме его отца и дедов, в соответствии с его высоким титулом. Поэтому…
Продолжить свою речь она не смогла. Восторженный вскрик прервал ее. Казалось, что призрачные тени ожили и вновь стали людьми. Как торопливо стали они открывать ворота, как поспешно зажгли в прихожей свечи, потому что уже спустились сумерки!
– Вот, значит, какой нам приготовили прием, – вздохнула Агата, предложив руку Изабель и поддерживая ее, потому что госпожа была очень бледна и явно устала. – Обопритесь на меня. Интересно, найдется здесь хоть что-нибудь, чем можно подкрепиться? И нам, и нашим сопровождающим. У них, я думаю, после целого дня скачки на лошадях разыгрался аппетит.
Не откладывая дела в долгий ящик, Агата задала этот самый вопрос пожилой женщине, с ног до головы одетой в черное, которая встретила их на пороге и, поклонившись чуть ли не до земли, назвалась Жанной Бертен, женой мажордома. Лицо у нее сияло от радости, а в глазах стояли слезы.
– Госпоже герцогине не о чем беспокоиться! У нас в замке достаточно всяких припасов, есть вино в погребах, и неподалеку ферма!
– Повезло нам, что ваша вдовствующая герцогиня не приказала вам уничтожить все припасы, следуя тактике сожженной земли, – насмешливо произнесла Агата.
– Уничтожить пищу – значит оскорбить Господа, она бы никогда не пошла на святотатство… Да и у людей не поднялась бы рука… Наша прежняя хозяйка ушла бы в мир иной куда более спокойной, если бы знала, что родится наследник! Господи! Господи! Какое же это счастье!
Изабель улыбнулась этой женщине, чья искренняя радость смягчила ее первое, далеко не радостное впечатление.
– Спасибо вам за встречу, – произнесла она и почувствовала, что на нее навалилась неодолимая усталость. – Но сейчас я хотела бы отдохнуть с дороги. Я…
Силы оставили ее, и она упала бы на каменные плиты, если бы обеспокоенный Бастий не подхватил ее.
– Надеюсь, здесь найдется хоть одна приличная кровать?! – прорычал он, направляясь к лестнице, которую сумел разглядеть в потемках. – Два дня тряски по скверной дороге для женщины в ее положении – это вам не шутки! А потом еще ее принимают неподобающим образом! Марш кто-нибудь вперед, показывайте дорогу! И принесите горячего молока или что там у вас есть! Она вся заледенела!
Не прошло и пяти минут, как он положил Изабель на постель, которую Агата поспешила расстелить, не без удивления отметив безупречную белизну простынь, пахнувших свежестью.
– Надеюсь, – произнесла она, принюхиваясь, словно гончая, берущая след, – что мы не в спальне покойной гугенотки?
– Нет, нет, – торопливо ответила Жанна. – Это спальня нашего господина Гаспара! При одной только мысли, что его убили, заманив в ловушку, и никто не знает, где теперь находится его несчастное тело… А молоко у меня есть. Я сейчас спущусь за ним и принесу!
Она уже направилась к двери, но Агата остановила ее.
– Погодите! Что за историю о смерти господина Гаспара вы рассказываете? Откуда вы ее взяли?
– От вестового, который привез сообщение о его смерти. Посланника господина принца де Конде. Госпожа герцогиня была уже очень больна. Думаю, это известие ее и доконало. Она пришла в неистовую ярость и буквально с последним вздохом приказала всем уйти из замка. Она даже приказала его разрушить, чтобы до конца быть уверенной, что она никогда не будет жить в нем, – прибавила она, кивнув головой в сторону Изабель.
– Не она, а госпожа герцогиня, – поправила ее Агата.
– Там внизу, в городе, не знают, что и делать. Замок-то, что ни говорите, очень уж большой! А, сами понимаете, камень-то многим бы теперь пригодился.
– Не говорите глупостей! Кстати, как звали гонца, который прискакал к вам с вестью?
– Подождите. Его звали… звали… Вспомнила, господин де Рику! Да, вот так его и звали!
Может, имя вестового и удивило Агату, но не лишило душевного покоя. Она подумала, что прошло не так много времени, чтобы нельзя было вытянуть на свет Божий концы этой странной истории или хотя бы напасть на след злоумышленника. Ясно было одно, что у младшей герцогини были враги. Она была слишком хороша собой, чтобы не иметь завистниц, но, возможно, ее врагом был и мужчина…
Поджидая, когда Жанна вернется, Агата распаковала один из баулов с вещами, которые успел внести в комнату Бастий. И, когда принесли молоко, она с помощью
