Жажда наслаждений - тия Дивайн

— Когда в распоряжении женщины находится нечто твердое и приятное на ощупь, должна же она что-то с ним делать, — говорила она.

— У меня и так есть нечто твердое и приятное на ощупь, и я наверняка знаю, что мне с ним делать, — говорил он.

— Мне повезло.

А еще он шептал, кладя ее руку на свой лобок:

— У меня есть и то и другое. Господи, как хорошо он ее обучил! Днем позже ее встретил Питер.

— Я наблюдал за вами двумя. Клянусь Богом, Элизабет, он ни на шаг от тебя не отходит.

— Разве? Наверное, так. — Она решила немного понервировать его. — Но я не знаю, как долго я еще смогу удерживать его подле себя, Питер. Есть какие-нибудь продвижения в деле лишения его наследства?

— Мы не можем найти ни единой зацепки. Думаю, мне придется съездить в Лондон и продолжить поиски там.

— Разумно.

— Вероятно, мы сегодня сядем на вечерний поезд и вернемся завтра. Виктор едет со мной, так что, боюсь, тебе придется остаться с Минной и своим отцом.

— Минна меня не стесняет. А вот мой отец… что ж, надеюсь, ты сумеешь разузнать, насколько были выгодны его капиталовложения.

— Постараюсь, милая. Я не уверен, смогу ли я раздобыть какую-либо информацию по поводу капиталовложений, но надеюсь, что не приеду с пустыми руками. А пока тебе следует целиком подчинить себе Николаса. Но ничего более, Элизабет.

— Ах, конечно, нет, — ужаснулась она.

— Сдается мне, что его не так уж и сложно охмурить. Подумай, сколько времени прошло, с тех пор как у него последний раз была женщина, — размышлял Питер.

«У тебя самые напряженные, самые острые соски, которые я когда-либо сосал…» Она издала неопределенный звук. Он тут же среагировал на него:

— Ты что-то знаешь, Элизабет?

— Только то, что обязательно должно что-то быть про него, и ты раскроешь его тайну.

— Да, ты тоже должна постараться, — заметил Питер.

— Я работаю. Но каждый раз, когда я задаю ему личный вопрос, он тут же меняет тему разговора. И, конечно, он занят приготовлениями к вечеринке. Знаешь, я опасаюсь ее. Множество юных милашек будет прогуливаться по моему дому, выставляя себя напоказ, как коровы на деревенской ярмарке.

— Постоянно будь с ним. После тебя общение с милашками нагонит на него жуткую тоску. Поверь мне.

— Я верю тебе, Питер, во всем.

— Вот так, дорогая. — Он положил руки ей на плечи и поцеловал в лоб. — А теперь иди, найди его и продолжай делать все, чтобы он был целиком в твоей власти.

Да. Во власти.

Но кто из них был в чьей власти?

Слава Богу, что сейчас на ней не было ожерелья. Что бы она почувствовала, надев его для другого мужчины?

Сегодня после отъезда Питера она вставит жемчужину.

— Кто-нибудь видел Николаса? — спрашивала Элизабет у каждого из прислуги, разыскивая его по всему дому.

Минна знала, где он.

— Думаю, он наверху, в бальном зале, пытается определить, стоит ли накрывать обед именно там.

Элизабет бегом пустилась наверх, но задержалась в дверях, чтобы перевести дух. Она играла с огнем, приходя к Николасу в таком виде, когда кто-то знал, где он находится. Но она не могла ждать, потому что была крайне возбуждена одной мыслью о жемчужине.

Она хотела, чтобы Николас сам вставил ее. И ее совсем не беспокоило, что их мог застать Питер.

Он стоял у дальнего окна, которое выходило на дорогу и на лес.

Она медленно подошла к нему, чувствуя, как с каждым шагом внутри нее усиливается возбуждение при мысли, как он будет вставлять в нее жемчужину. У нее напряглись соски и увлажнилась промежность.

Когда он повернулся к ней, она увидела огромный напрягшийся бугор между его ног и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

— Так, так, так, — пробормотал он. — Так, так…

Она могла бы овладеть его пенисом прямо здесь, за занавесками. Но такой поступок не приводил ее в ошеломляющий восторг. В восторг ее приводила мысль о том, где она будет носить жемчужину.

На ходу она расстегнула ожерелье, сняла с него жемчужину и протянула ему.

— Я хочу жемчужину.

— Ты хочешь жемчужину?

— Я хочу, чтобы ты ее вставил, — прошептала она.

— Прямо здесь? Ты хочешь жемчужину?

— Сейчас. Чтобы ее вставил ты.

— Тогда возьми стул, — бесстрастно сказал он.

Она нашла один неподалеку и опустилась на него.

— Подними юбку.

Она задрала ее до груди, чтобы открыть обнаженное тело.

— Раздвинь ноги.

Она положила ноги на подлокотники.

— Приподними бедра… вот так. — Его пальцы раздвинули ее половые губы, нащупывая клитор.

И затем она почувствовала, как в нее проскальзывает твердый округлый предмет, и его пальцы вдавливают его в глубь ее влагалища. Ее тело плотно обхватило жемчужину.

— Теперь жемчужина в тебе.

Она дала ему время, чтобы хорошо разглядеть ее промежность, скрывающую жемчужину, затем демонстративно сдвинула ноги, опустила юбку и поднялась со стула.

Вот он, первый всплеск удовольствия между ее ног.

Она подошла к нему, наслаждаясь ощущением твердой жемчужины, прижавшейся к ее плоти.

Она обожала такое ощущение, оно быстро приводило ее в состояние крайнего возбуждения.

— И теперь ты будешь думать о жемчужине и о том, где она находится. И будешь возбуждаться еще больше. — Она обхватила его мошонку и прошлась рукой вдоль его напряженного пениса. — И когда он станет настолько жестким, что будет мешать тебе двигаться, возможно, я позволю тебе взять меня.

— Когда он станет настолько жестким, дорогая, я не выпущу тебя из постели в течение двух дней.

— Не могу дождаться такого прекрасного мгновения, — произнесла она. — Когда твой пенис станет жестким, приди и возьми меня. И помни, где я ношу твою жемчужину.

Ей пришлось оставить его в таком состоянии, потому что Питер собирался скоро отправляться и ждал ее, чтобы она проводила его до станции.

Внутри ее была жемчужина, но она не чувствовала ни малейших угрызений совести, только растущее возбуждение при мысли о грядущей ночи, когда она сможет остаться одна.

Нет, не одна…

Сейчас у нее была жемчужина, а в будущем ждал напряженный пенис Николаса.

«Соблазни его…»

«Насколько жестким может становиться пенис?» — подумала она в тот момент, когда прощалась с Питером и желала ему удачного пути.

Один из конюхов подогнал экипаж к переднему крыльцу, где уже ждали Элизабет, Минна, Питер и Виктор.

— Постарайся занимать его как можно сильнее, — прошептал Питер ей на ухо, беря ее за руку. — У нас осталось совсем немного времени.

Сегодня среда, завтра, в четверг, он вернется, в субботу состоится вечеринка, а в промежутке будет одно беспокойство.

Да. Она будет его занимать, подумала Элизабет и крепче сжала бедра.

— Он совершенно невозможный человек, — тихо проговорила она.