Солдаты холодной войны - Филип Таубман

Ко времени направления Объединенным комитетом начальников штабов своего письма Рейган завяз в болоте скандала «Иран-контрас», в котором погряз Вашингтон всего лишь через несколько дней после подписания Директивы о решении по национальной безопасности № 250. Его пребывание на посту президента оказалось под угрозой разоблачений, связанных с тем, что вопреки давно установившейся американской политике администрация Рейгана секретно осуществляла сделки с Ираном на поставки оружия для того, чтобы обеспечить освобождение американских заложников, удерживаемых на Ближнем Востоке. Деньги от продажи оружия, в свою очередь, тайно переправлялись базирующимся в Гондурасе проамериканским военизированным формированиям, которые действовали в соседней Никарагуа в стремлении свергнуть левый сандинистский режим в Манагуа. Эти группировки были известны как «контрас». Переправка денег оказалась грубым нарушением «поправки Боланда», запрета Конгресса на американскую военную помощь «контрас».

На первый взгляд, все выглядело так, будто Рейган не сможет в политическом плане пережить это дело. Но он смог, едва-едва, но никогда полностью так и не восстановил своего положения. Шульц не был напрямую связан с этим скандалом, однако шумиха и разговоры за его спиной в Белом доме стали такими громкими, что он несколько раз рассматривал вопрос о своей отставке. В условиях ослабленной позиции Рейгана всеобъемлющее сокращение ядерного оружия больше не имело каких-либо реальных переспектив. Да, когда волнения утихли, Рейган и Шульц были готовы выйти с несколькими внешнеполитическими достижениями, чтобы компенсировать ущерб. Улучшение отношений с Советским Союзом и заключение соглашения об уничтожении ракет среднего радиуса действия как раз было бы тем, что нужно.

Горбачев дал согласие в подходящий момент, 28 февраля 1987 года, возобновив свое предложение уничтожить все ракеты среднего радиуса действия в Европе. На этот раз он был готов отделить этот вопрос от других ядерных проблем, включая дебаты о противоракетной обороне, из-за которых были сорваны переговоры в Рейкьявике. Сейчас, казалось, был открыт путь для переговоров о первом за период холодной войны соглашении между Соединенными Штатами и Советским Союзом, в соответствии с которым будет уничтожен целый класс ядерных вооружений.

Генри Киссинджер поддержал план Рейгана о противоракетной обороне. «В том, что касается СОИ, я рассматриваю эту программу так называемых Звездных войн как одно из плодотворных решений за время президентства Рейгана, – сказал Киссинджер через несколько дней после исландской встречи. – СОИ дает, по крайней мере, хоть частичный выход из нигилистической стратегии, основанной на взаимном уничтожении. По меньшей мере эта программа осложнит расчеты нападающей стороны. Те, кто обвиняет Рейгана за то, что СОИ сорвала встречу в Рейкьявике, должны помнить, что именно СОИ вернула Советы за стол переговоров и принесла все те уступки, какие с тех пор были предложены».[443]

Однако Киссинджеру не понравилось в целом, как Рейган и Шульц ведут дела с Москвой. Ричард Никсон, чьи взгляды на Советский Союз по-прежнему привлекают внимание, чувствовал то же самое. Оба считали, что договоренность о европейских ракетах даст подавляющее преимущество Москве и ее Варшавскому Договору в обычных вооруженных силах и вооружениях в Европе и ничего не даст Соединенным Штатам для противостояния советскому сухопутному вторжению в Западную Германию, если не считать запуска глобальной ядерной войны.

В апреле Никсон и Киссинджер согласились изложить свои взгляды в совместной обзорной статье, первой, которую они написали вместе после отставки Никсона в 1974 году. Это был пушечный выстрел, нацеленный непосредственно против Рейгана и Шульца. Касаясь возможности заключения договора о ракетах среднего радиуса действия, они писали: «Если мы заключим ошибочную сделку, то можем создать самый глубокий кризис в альянсе НАТО за всю 40-летнюю историю этой организации – альянс пережил семь администраций от обеих партий». Они также предупреждали об опасности подыгрывания «неискренним фантазиям Советов о безъядерном мире».[444]

Через несколько дней после появления статьи Никсон потихоньку проскользнул в Белый дом на неафишируемую встречу с Рейганом. Они встретились в жилой части на втором этаже, в одинаковых креслах, разделенные журнальным столиком и оттоманкой. Никсон подробно ознакомил Рейгана, руководителя аппарата президента Говарда Бейкера и нового советника по национальной безопасности Фрэнка Карлуччи со своей озабоченностью по поводу договоренности о ракетах среднего радиуса действия. А потом он набросился на Шульца, который отсутствовал. «Я обрушился на Шульца с критикой, которая, как я полагаю, была очень эффективной, – позже записал Никсон в памятке, которую он готовил для своих записей. – Я сказал, что когда-то он был отличным министром финансов, отличным министром труда и отличным директором АБУ (Административно-бюджетного управления), он проделал великолепную работу на переговорах с (председателем АФТ-КПП Джорджем) Мини. Но я сказал, что переговоры с Мини отличаются от переговоров с Горбачевым».[445]

Мнение Никсона о Рейгане было, грубо говоря, таким же, хотя он не сказал это в лицо президенту. Отметив, что нашел Рейгана при личной встрече выглядящим «гораздо старше, более усталым и менее энергичным, чем он выглядит на публике, – записал Никсон в своей памятке, – ему ни в коем случае нельзя разрешать участвовать в частной встрече с Горбачевым».

Киссинджер продолжал нападки на Шульца. Когда Шульц позвонил ему в сентябре, чтобы проинформировать Киссинджера о том, что две стороны в принципе достигли договоренности по поводу соглашения о ракетах среднего радиуса действия, Киссинджер предупредил, что это «уничтожит 40 лет НАТО».[446] В авторской статье в журнале «Ньюсуик» он унизил Рейгана и Шульца, сравнив их политику с антиядерными протестами. Он так писал: «Самая консервативная администрация США за послевоенную эру заклеймила позором ядерное оружие при помощи аргументов, практически ничем не отличающихся от используемых Комитетом за ядерное разоружение».[447]

Той осенью американские и советские переговорщики закончили подготовку договора о европейских ракетах, и Горбачев осуществил триумфальный визит в Вашингтон для того, чтобы подписать его 8 декабря 1987 года. Вашингтон приветствовал его как рок-звезду. На тротуарах моментально собирались толпы, когда он останавливал кортеж автомобилей, чтобы выйти и поздороваться с жителями столицы. Американские творческие работники прилетели в город на встречу с ним. Столица такого не видела уже много лет, и ничего подобного не было ни с одним советским лидером.

Однако выстрелы политических снайперов продолжали настигать Шульца, особенно со стороны Киссинджера. После государственного обеда в честь Горбачева в Белом доме Киссинджер кисло высказал свое мнение в «Ньюсуике» об «эйфории» на обеде и состоянии, «близком к экстазу», у американских официальных лиц.[448] «Я не мог сбросить с себя чувства подавленности, когда наблюдал руководителей страны, чья ядерная гарантия защищала свободные народы на протяжении 40 лет, внимающих горбачевским песнопениям о безъядерном мире, – цели, выдвигавшейся, может быть, с меньшей пышностью, каждым советским руководителем, начиная со Сталина».

Через месяц после визита Горбачева Киссинджер осудил администрацию Рейгана за отказ от подхода к Москве с позиции баланса сил. «Самая консервативная администрация США за послевоенную эру занята – можно сказать, зациклилась – контролем над вооружениями и личными обращениями к советскому руководству», – объявил он в авторской обзорной статье в «Вашингтон пост», которая появилась под заголовком «Лихорадка ограничения вооружений».[449] «Соглашения называются историческими, потому что они уничтожают два вида ядерного оружия, а потом их шизофренически оправдывают как безопасные, потому что все необходимые военные задачи могут выполняться силами оставшегося ядерного арсенала. Договоренность становится сама по себе наградой.

Эйфория в связи с визитом Горбачева в ретроспективе может показаться стремлением уйти от реалий нашей жизни, которое имеет дело с симптомами, а не с причинами этого. Глубинный политический кризис может, по сути, ускориться постепенным разрушением руководящей роли Америки и опасностью того, что Советский Союз может соблазниться стремлением Запада к спокойствию, какой бы временный характер оно ни носило, чтобы перевесить глобальный баланс сил в свою пользу».

Киссинджер изложил то, что, по его мнению, должны были бы сказать Горбачеву американские руководители. Среди его аргументов выделяются следующие: «Сдерживание обычными вооружениями редко срабатывает. К сожалению, Рейкьявик снизил ценность ядерного сдерживания, предложив соглашения по нулевому варианту для ракет среднего радиуса действия и по совершенно нереальной цели уничтожения всего ядерного оружия с ликвидацией стратегических ракет в качестве первого шага. Таким образом, разрешение политических конфликтов становится, соответственно, более настоятельным, потому что они вряд ли смогут сдерживаться одними только обычными средствами сдерживания. Действительно, на словах лицемерно утверждалась цель использования политического диалога. Но он еще должен получить соответствующее внимание с высочайшей стороны, или переговоры должны получить приоритетный характер».