Весна на Одере - Эммануил Казакевич

Ответив на вопросы, Винкель в свою очередь осведомился, нет ли тут людей, идущих в Кенигсберг в Неймарке? Здесь таких не было, но были люди, идущие в Зольдин и Бад-Шенфлис, а это как раз по дороге в Кенигсберг.

- Далеко до Кенигсберга? - спросил Винкель.

- Семьдесят километров...

- Там уже русские или...

- Русские. Всюду русские...

- А наши далеко?

- Наши?..

- Армия?..

- Да, наши. Армия.

- Далеко...

- Очень далеко.

Винкель присоединился к людям, идущим в нужном ему направлении.

Всю дорогу плакала какая-то женщина. Она шла сзади и тихо скулила.

Шли, как водится, до утра. На рассвете разбрелись по окрестностям, ели, спали.

Винкель достал из кармана кусок хлеба и жевал, сидя под деревом. Было сыро, но тепло. Под соседним деревом тоже сидел немец и тоже что-то жевал. Становилось все светлее. Винкель заснул, потом проснулся, снова заснул и опять проснулся.

Немец под соседним деревом спал.

Взгляд Винкеля бесцельно блуждал по лесу, по ровным просекам, по деревьям, издающим крепкий смолистый запах. Наконец он посмотрел и на спящего соседа, и лицо этого человека - длинное, безбровое, угреватое показалось Винкелю знакомым.

Человек был одет в грязное старое пальто. В руке он зажал палку с костяным набалдашником. Ноги его были обуты в рваные ботинки. Одной рукой он крепко прижимал к себе рюкзак.

"Гаусс!" - узнал его Винкель, обрадованный и пораженный.

Винкель подполз к нему, присмотрелся и уже уверенно позвал:

- Гаусс!

Гаусс проснулся, испуганно взглянул на Винкеля, но не узнал его. Винкель улыбнулся - впервые за пять недель.

- Гаусс, - сказал он, - здравствуй, Гаусс! Это я, Гаусс. Я, Винкель...

Гаусс ахнул. Они обнялись, потом уселись рядом, и Винкель начал торопливо рассказывать о своих злоключениях. Он говорил начистоту, совсем начистоту, не так, как тогда, с Ханне.

- Всё пошло к чёрту, это ясно, - сказал он напоследок. - Всему конец. Надо спасать свою шкуру.

- Пст!.. - сказал Гаусс, оглядываясь. - Тише!..

- Чего бояться? - возразил Винкель. - К чёрту! - Произнес он это, однако, пониженным голосом.

- Тише, - повторил Гаусс. - Молчи! - Он придвинулся ближе к Винкелю: - Такие мысли надо держать про себя, не то... Ты откуда идешь?

- Из Ландсберга. Заходил к Вернеру.

- Он давно удрал.

- Мне сказали. А ты что?

Гаусс усмехнулся:

- Продолжаю служить отчизне... Тут у нас руководитель новый. Может, слышал про такого? - голос Гаусса еще больше понизился, - Фриц Бюрке... Эсэсовец, штурмбанфюрер. - Помолчав, он начал рассказывать о том, что приключилось с ним за последний месяц. - В Гнезно я пожил только два дня, еле спасся; кто-то из соседей - немец, между прочим, - сообщил советскому командованию о моей персоне. По дороге я выдавал себя за чеха, родом из Судет... Даже пристал к группе чехов, хотел пробираться с ними вместе, но напился пьяный и наговорил чёрт знает чего. Чуть не убили. А в Брайтенштайне меня застукал этот Бюрке. Теперь я бегаю кругом, как собака, и приношу шефу данные о передвижениях русских... Вот какие дела!.. - Он огляделся и шепнул Винкелю в самое ухо: - Этот Бюрке - страшный тип!.. Убийца. Берегись, ни звука про свои настроения!..

- Так уйдем, - сказал Винкель. - Мы офицеры вооруженных сил, не эсэсовцы...

Гаусс покачал головой:

- Этот Бюрке, - знаешь... Он говорит, что мы в ближайшие дни заключим мир с англичанами и американцами и ударим всеми силами по русским... В Берлине на это здорово надеются.

Помолчали. Потом Винкель спросил:

- А где Крафт?

- Крафт? - Гаусс махнул рукой. - Застрелился в Познани.

Опять помолчали.

- У тебя табаку нет? - спросил Гаусс.

- Нет.

- Умно сделал, - сказал Гаусс, подразумевая Крафта. - Я и сам хотел, но смелости нехватило.

Гаусс внимательно посмотрел на Винкеля:

- Тебя узнать нельзя. Очень изменился. Что ты собираешься делать?

- Не знаю.

- Куда ты шел?

- В Кенигсберг в Неймарке, на явочную квартиру.

- Старые явочные квартиры все разгромлены. Многих из наших захватила русская контрразведка.

- Что же делать?

- Не пойдешь со мной в Зольдин?

- К этому Бюрке?

- А куда ж идти?

Вечером немцы снова собрались вместе и пошли дальше. Винкель безвольно следовал за Гауссом.

К рассвету прибыли в Зольдин. Гаусс повел Винкеля на западную окраину городка. Шли задними дворами. Перелезали через низкие ограды, палисадники. Наконец очутились в пустынном переулке со сплошь разрушенными зданиями.

Оглядевшись, Гаусс юркнул в полуподвальное окно одного дома. Винкель молча последовал за ним. В полуподвале оказалась дверца, за ней другая, и вскоре оба очутились в длинном сыром коридоре, где пахло прелью и мышами.

Шли долго. Наконец очутились в квадратном подвальном помещении. Здесь повсюду стоял острый винный запах. Кругом громоздились большие бочки. На одной из них горела коптилка. Два человека спали на полу на соломе. Третий, поправлявший фитиль коптилки, о чем-то вполголоса спросил у Гаусса. Гаусс успокоительно сказал:

- Да, да...

Они пошли дальше, миновали сырой темный коридор и, приоткрыв большую железную дверь, вступили в другой винный подвал, сплошь заставленный бочками. Тут было светло, горела маленькая электрическая лампочка, провод от которой покоился на бочках, а сама лампочка свисала с огромной, многоведерной бочки, освещая головы двух людей, сидевших у стола.

Гаусс, оставив Винкеля у двери, подошел к столу, уставленному кружками, нагнулся к одному из сидящих людей и прошептал что-то.

Человек, с которым разговаривал Гаусс, был маленький, худенький, с острой куньей мордочкой. Он громко произнес:

- Винкель! Подойдите!

Винкель подошел. Второй человек, сидевший за столом, оказывается, спал, положив голову на руки. Большая нечесаная голова с круглой плешью покоилась среди кружек.

- Садитесь, - сказал человек с куньей мордочкой.

Винкель сел.

- Еще один офицер из вермахта? - вдруг произнесла голова с круглой плешью.

- Да, - ответил человек с куньей мордочкой.

- Обер-лейтенант Конрад Винкель, - представился Винкель.

Голова еще с минуту полежала на столе, потом приподнялась. На Винкеля смотрели в упор маленькие проницательные глазки. Голова была посажена на огромные жирные плечи, шея почти отсутствовала.

С минуту посмотрев на Винкеля, человек вдруг громко захохотал.

- Э!.. Посмотри на него, Макс! - крикнул он. - Ну и вид! Где это ты такой платок достал? Шелковый, по-моему! Настоящая фрау!.. Хо-хо-хо! Садись к столу, фрау Винкель! Кушай, пей, а потом в кроватку, хо-хо-хо!..

Этот взрыв веселья погас так же внезапно, как и вспыхнул.

- Садись, - сказал человек мрачно, хотя Винкель уже сидел. - Что? Плохо тебе? Плохо, - ответил он сам себе и, помолчав, проговорил: - Будем знакомы. Я Фриц Бюрке. Слышал про такого? А это Макс Диринг, мой помощник... Далеко пойдет, если русские не задержат, хо-хо-хо!.. Ну, Винкель, что ты будешь делать?