Весна на Одере - Эммануил Казакевич

Через полчаса к нему присоединился и Плотников, который разослал политотдельцев в полки для поднятия наступательного духа, - он знал о сомнениях генерала и сам был также обеспокоен.

Комдив и начальник политотдела поставили свои машины под старым деревом на перекрестке трех больших дорог и встали друг подле друга, в тысячный раз за время войны.

Войска двигались темными колоннами по мокрому асфальту дороги. Завидев начальство, идущие или едущие верхом впереди своих подразделений офицеры тревожно оглядывались и передавали по цепочке: "Подтянуться, ребята, генерал нас встречает". И, приложив руку к пилотке, докладывали на ходу:

- Пятая рота следует по маршруту. Докладывает...

- Вторая пулеметная рота следует по установленному маршруту. Докладывает...

- Рота ПТР следует... Докладывает...

Звание и фамилия терялись в ночи, в дожде, в тарахтении повозок, в неровном топоте ног и копыт.

Командиры полков - те соскакивали с лошадей, подходили к генералу с докладом и оставались с ним до прохождения своей части. Охраняемые ординарцами кони звенели уздечками в темноте. Когда часть проходила, командир полка вскакивал на мокрое седло и исчезал во тьме, догоняя свой авангард.

Генерал разговаривал громко и подчеркнуто бодро, обращаясь к проезжавшим офицерам:

- Ну, как твои дела? Все в порядке?

Он подходил к солдатам, спрашивая:

- Ноги не натерли? Как твой автомат? Стреляет? Почему не укрываешь пулеметы? А заправочка, заправочка-то где? Не гулять, воевать идем.

Заметив, что ночь и дождь угнетающе действуют на солдат, генерал спрашивал:

- Почему не курите? Это вроде как в сорок первом году, когда мы еще немцев боялись. Теперь времена другие...

Солдаты с наслаждением закуривали, и строй уходил, поблескивая красными огоньками папирос.

По мере прохождения дивизии лицо генерала светлело.

- Ветераны! - сказал он, отходя к обочине дороги, где стояли Плотников и Сизых. - Великая армия! Можешь закрыть свой политотдел Павел Иванович!.. Они всё уже сами знают. Они, как мастеровые на работу, идут. Сталинская армия, дорогой товарищ!

Наконец проследовал, громыхая, и артполк. На забрызганной грязью машине прибыл Антонюк, ездивший в дивизии первого эшелона для получения данных о противнике. Генерал приказал ему следовать за собой и поехал в деревню, где назначил расположиться штабу.

Машины вскоре нагнали дивизионную колонну. Мимо генерала и Плотникова в ночной мгле снова проносилось то одно, то другое знакомое лицо, промелькнули черные усы запомнившегося раньше сапера, ствол криво установленного пулемета, белая лошадь комбата, кубанка Четверикова.

Плотников решил остаться с одним из полков, а комдив обогнал дивизию и вскоре, свернув с главной дороги на боковую, въехал в деревню. Как и другие немецкие деревни, она была вся в белых флагах, уныло висевших под дождем.

Квартирьеры уже расставили по дороге указки с условным знаком "С" (первая буква фамилии комдива). У дома, отведенного для генерала, стоял часовой. Связисты тянули провода, шлепая по мокрой земле большими сапогами.

В доме у стола возились лейтенант Никольский и два связиста, устанавливая телефон. Радист налаживал рацию.

- Докладывай, - приказал генерал Антонюку и уселся за стол, не снимая папахи и тревожно прислушиваясь к дальнему грому артиллерии.

Пока Антонюк доставал из планшета карту, генерал спросил Никольского:

- С кем уже работает связь?

- С полками, - сказал Никольский, приложив руку к пилотке, проводной связи нет, так как полки на марше.

- Это мне известно, - усмехнулся генерал. - С кем есть связь?

- Со штабом корпуса, со штабом тыла и с медсанбатом.

- Полки на приеме, - сообщил из угла наладивший рацию радист.

Антонюк доложил, что в районе Наугард, Штаргард, озера Мадюзее немцы сосредоточили первую пехотную морскую дивизию, дивизионную группу "Денеке", эсэсовские дивизии "Лангемарк" и "Нордланд" и танковые части неизвестной нумерации. Немцы атакуют большими силами танков и пехоты.

Генерал нанес данные разведки на карту и вызвал к себе командиров приданных противотанковых частей и самоходного артиллерийского полка. Вскоре они собрались. Генерал все медлил с открытием совещания, так как ожидал Плотникова, который собирался выступить перед командирами с целым рядом указаний. Но Плотников все не приезжал, хотя должен был давно уже быть здесь.

Тогда генерал решил начать совещание без него. Он указал артиллеристам их огневые позиции и назначил на утро рекогносцировку. Между тем по радио принимались донесения о ходе марша. Один из полков уже занял свой рубеж. Остальные на подходе.

Командиры распрощались и уехали.

Плотников явился поздно ночью, бледный, измученный и очень расстроенный. Он велел всем посторонним, включая радиста и ординарца, выйти из комнаты. Его голос был необычайно резок.

Оставшись наедине с комдивом, он сказал:

- Одевайся, Тарас Петрович. Поедем, посмотришь, что наши натворили. Дожили, Тарас Петрович!

Генерал слишком хорошо знал Плотникова, чтобы усомниться в важности происшедшего события. Ни о чем не спрашивая, он надел шинель, и они выехали.

В одной из деревень, километров за десять от нынешнего расположения штаба дивизии, Плотников велел остановить машину. Это была большая деревня с прудом посредине. На берегу пруда стояли несколько человек и курили.

При виде подъехавшей машины они бросили папиросы в пруд и подошли к генералу. То были дивизионные офицеры-контрразведчики.

Генерал молча пошел за ними.

В длинном одноэтажном доме, над крыльцом которого висел поникший белый флажок, лежали убитые немцы. Целая семья, шесть человек. Все они были зарезаны самым зверским образом. Возле них в крови валялась красноармейская пилотка.

Контрразведчики доложили следующее:

Вечером в этот дом, принадлежавший крестьянину Гансу Крюгеру, вошли трое советских солдат. Они были пьяны, шумели и бранились.

- Это были единственные солдаты в деревне? - спросил генерал.

Нет, в соседнем доме стояло отделение армейских связистов. Командир отделения, сержант Владыкин, лично видел тех троих. Возмущенный их безобразным поведением, он зашел в этот дом и предложил им вести себя потише.

Потом связисты легли спать, выставив караул. Солдат Ибрагимов, стоявший в карауле, в полночь услышал пронзительные крики и выстрелы в соседнем доме. Он разбудил сержанта Владыкина. Когда они вбежали в дом, тех уже не было, а э т и лежали убитые.

Преступников ищут. Все части оповещены. Проводится тщательное расследование.

- Кто бы мог поверить! - сказал Плотников. - Наши солдаты!.. Детей!.. - Он все повторял, покачивая головой: - Кто бы мог поверить!..