Леннар. Псевдоним бога - Антон Краснов

— Ну меня же не считают божеством!

Это прозвучало, кажется, вызывающе. Редко, редко альд Каллиера повышал голос. В последний раз делал он это в сражении при Каабу, что на уровне Кринну. Сардонары сошлись с Обращенными в весьма кровопролитной схватке… Сражение это славно тем, что впервые в ход были пущены гареггины Акила. Целые отряды. С полной боевой выкладкой.

Энтолинера бросила гроздь винограда в вазу и отозвалась словно бы нехотя, через силу:

— Любезный мой альд… Не станешь же ты упрекать Леннара в том, что его сопричисляют божеству отдельные наши сторонники, например наку? Не стану напоминать, но ведь у них очень своеобразное представление о нашем мире и о богах его. Ведь они умудряются поклоняться оборудованию функциональных отсеков Академии, а пользование плазмоизлучателями держат за какой-то сложный карающий ритуал! Велика сила традиции, сразу ее не сломать, да и надо ли ломать?.. Кстати, о традиции. Не твои ли это соплеменники, альд Каллиера, наотрез отказались от изменения условий жизни в Беллоне, от смягчения тамошнего климата? Хотя причина резкого похолодания, того, что случилось семь веков назад, найдена: сбой климатизатора, и…

— Энтолинера! — прервал ее альд Каллиера. — Мне кажется, что они имеют право на такой выбор. Весь уклад нашего народа замешан на жизни вокруг горячих озер, единственного источника тепла в нашей земле. И что будет, если в Беллону вернется благодатная погода, та, что была раньше, до сбоя этих… климатических систем… семь веков назад?! Да и не об этом речь, проглоти меня Железная Свинья и покарай меня бородатый Катте-Нури![14] Мы говорили не об этом. Леннар!.. Он и те, кто больны. Мне кажется, что они могут покинуть нас. Он молчит, но решение, верно, уже принято. Леннар, Ориана, братья из клана О-рего, Кван и Майорг… тун Гуриан и те, что пострадали от яда и от бойни в Горне больше других — Бер-Кун-Дак и Лайбо… Все они могут загрузиться в челнок и покинуть Корабль сразу же, как только распустится светом переходной тоннель — путь в Великую пустоту!

— Кому же он вверит власть, если произойдет так, как ты думаешь?

— Не знаю. Быть может — тебе.

— А мне кажется, что его преемником может стать не Обращенный, — отчетливо произнесла Энтолинера, и по бледному ее лицу разлился неяркий румянец, а тонкие ноздри вздрогнули. — Мне кажется, что его преемником может стать кто-то из числа вернувшихся с ним из Первого Храма. Из Горна.

У Каллиеры мурашки побежали по коже. Он не смотрел на правительницу, он вцепился пятерней в парапет так, словно шершавый холодный камень принесет ему облегчение и разрешение от гнета мучающих его вопросов. Беллонец выдохнул:

— Но ведь те, кто спасся из захваченного сардонарами Первого Храма, те, кто уцелел… Но ведь среди них полно храмовников!

— Да, это так. Но это объяснимо. Тебе не хуже меня известно, Каллиера, что Храм достаточно давно раскололся на два крыла. Крыло непримиримых, так называемых «усталых» — жрецов Аленга. И крыло противников войны, из числа которых вышли даже несколько Обращенных — жрецы Куньяло.

— Проклятые сардонары! — пробормотал альд Каллиера. — Как запутались нити судьбы… Еще недавно все было просто и ясно; с одной стороны мы, с другой — Храм, Ревнители и все тьмы их сторонников и прихлебателей. Это — враг, а врага надо уничтожать! Теперь же сам Илдыз не расплетет этот дурацкий клубок. Бывший враг оборачивается если не другом, то союзником, возникает третья сила, равно враждебная и нам, и нашим противникам. Получается — враг моего врага есть мой друг, так, что ли? Мы, беллонцы, не понимаем таких тонкостей и не желаем. Не мужское это дело — расплетать клубок…

— То, что нельзя расплести, можно разрубить или разорвать, — выразительно сказала Энтолинера и вдруг подняла голову, прислушиваясь. — Что там за шум внизу, альд?

— Кто-то прибыл.

— Поздно они зашумели, — входя, сказал высокий человек в одежде дайлемита. Открытыми оставались только глаза, часть лба и переносица, но и Энтолинера и альд Каллиера узнали его сразу же, с одного взгляда, да, быть может, узнали бы они его и по звуку шагов. — Мы уже здесь, наверху.

— Леннар!

— Да, хотя впору брать себе другое имя, чтобы чувствовать себя самим собой, а не этим вашим ходячим мифом из тьмы веков, — насмешливо произнес предводитель Обращенных, быстрым жестом приветствуя альда Каллиеру и правительницу Ланкарнака. — Вот что. Я пришел попрощаться. Нет, не так. Мы пришли попрощаться. Войдите, вы все! — повернувшись к дверям и возвысив голос, воскликнул он.

Несложно догадаться, кто прибыл вместе с ним. Да, все те же, кто брал Первый Храм в Горне. Они и сейчас были в дайлемитских глухих одеяниях. Правда, появилось и одно новое лицо, которое и Энтолинера, и альд Каллиера едва ли ожидали увидеть в смотровой башенке здесь, в Ланкарнаке. Лицо это единственное не было закрыто предохранительной маской и дайлемитской тканью, и принадлежало оно храмовнику омм-Алькасоолу.

— Ревнитель, — пробормотал альд Каллиера и машинально отступил к парапету, а рука потянула из ножен длинное, опасно поблескивающее лезвие боевой сабли. — Во имя великого Катте-Нури!.. Ревнитель здесь!..

Энтолинера же промолчала. Только глаза ее потемнели.

— Да, это Ревнитель, но разве мало среди Обращенных бывших Ревнителей, благородный альд? — спокойно проговорил Леннар, и эти слова, размеренные, негромкие, заставили пальцы Каллиеры разжаться. Клинок мягко скользнул обратно в ножны. — Каждый из нас так или иначе имеет отношение к Храму, просто в различной степени. К тому же кто-кто, а вы, любезный альд Каллиера, прекрасно знаете, что именно орден воспитал лучших бойцов этого мира, если не считать тех, что прошли все степени обучения в нашей Академии. Именно орден Ревнителей дал Обращенным несколько блестящих воинов, строителей, ученых наставников, чей вклад в наше дело неоценим. Не умаляя всех черных деяний Храма и не замалчивая всех преступлений братьев-Ревнителей, я все-таки хочу, чтобы все мои приближенные помнили то, о чем я только что говорил.

Медленно, медленно вставала правительница Энтолинера из своего глубокого кресла… Ей очень не понравилось то, что сказал предводитель Обращенных. Нет, не содержание этой речи, даже не глубинная ее суть. Хотя как он мог так говорить об ЭТОМ Ревнителе? Ибо тот был ПРЕДАТЕЛЕМ. Тем, кто пришел в Академию, а затем вернулся в Храм… Но более всего ей не понравилось то, что Леннар вообще пустился в подобные рассуждения. Она достаточно узнала о нем за годы, проведенные бок о бок, и ей было известно, что чем туманнее и пространнее он говорит, чем жестче, вывереннее и отточеннее будут действия, которые последуют за туманными и общими словами. И что они непременно будут, эти действия, беспощадные, стремительные. По живому.

Она не ошиблась.

Леннар перешел к жестокой определенности даже раньше, чем того ожидала правительница Ланкарнака.

— Вот что. Мы понесли серьезную утрату. Сегодня, в один день — оба, Лайбо и Бер-Кун-Дак. Они ушли от нас. Я ожидал, что это произойдет раньше. Но то ли яд выдохся за многие века и стал слабее, то ли… — Леннар оборвал цепочку этих страшных слов, склонил голову и, накрепко переплетя пальцы рук, замер на несколько бесконечных гулких мгновений. Так, что все могли услышать биение собственного сердца.

— Мне даже показалось, что наши товарищи ушли от нас не из-за амиацина. Я помню, что такое амиациновая агония, и я не наблюдал ее грозных признаков у Лайбо и Бер-Кун-Дака. Наверное, убийственная сила амиацина в самом деле меняется со временем… Но, клянусь всеми богами этой проклятой жестяной банки, что зовется Кораблем, мне решительно все равно, как именно умерли мои друзья, мои соратники! Мне довольно того что их больше нет. Скажу больше, — продолжал он, и голос его хрипнул, — я удивлен, что мы пятеро, те, кто был заражен Камнем Примирения, еще живы! Я. Ориана. Тун Гуриан. Братья О-кан, Кван и Майорг.

— Что ты хочешь сказать, Леннар?

— Я хочу сказать, что моя миссия исчерпана. Я допустил слишком много ошибок. Я хотел поставить миропорядок с ног на голову, как будто способен был решить все и сразу. Но решение свое я принял не из-за этого… Нет. Дело в том, что я наконец осознал: Я УЖЕ НЕ НУЖЕН.

Энтолинера сделала какое-то быстрое порывистое движение. Благородный альд Каллиера зачем-то снова взялся за рукоять сабли, хотя кого собирался он ею разить?.. Леннар сказал четко ставя и чеканя каждое слово:

— Я принял решение уйти. Нет, не умереть, хотя и это не за горами… Готов челнок, почти что исправлен транспортный шлюз, тот, в котором работал еще Элькан. Нет, не я один, конечно… Мы — мы впятером — уходим. В Академии достаточно умных и образованных людей, чтобы продолжить мое дело или же свернуть его. Да, теперь у людей Корабля есть право на самоопределение, и я надеюсь, что они достойно им воспользуются.