Фармацевт - Александр Юрьевич Санфиров

-Надо было заехать в Марциальные Воды, воды набрать несколько бутылок, — заметил он, когда мы уже выбрались с лесовозной дороги на шоссе и повернули в сторону города.

— Вы же сами говорили, что вода на вкус ужасная, — улыбнулся я.

— Так, я бы сам и не пил. Супруге пару бутылок выделил бы, на работе кое-кому.

Сам же знаешь, хранить её нельзя, моментально железо в осадок выпадает.

Григорий Иванович первым делом довез меня до дома, наверно не хотел, чтобы я видел, кому он повезет нашу добычу. Мне же это было абсолютно не интересно.

Несколько дней, оставшихся до практики, я бездельничал. Ходил на пляж, загорал, купался. Пару раз меня навестили мама и будущий отчим. Проверив холодильник, мама убедилась, что я не голодаю, меняю вовремя постельное белье, и в раковине у меня не лежит грязная посуда.

В общем и целом она удивление по этому поводу не высказала. Гораздо больше восхищался моим бытом Костя. И даже сказал одну фразу, очень мне не понравившуюся.

— Слушай, Витя, я, пожалуй, тебе на перевоспитание свою Катюху отправлю. Она неряха еще та. А с Валей она пока общего языка не нашла.

При этих словах мама искоса глянула на своего будущего мужа, как будто что-то хотела сказать, но промолчала.

-Ну, ты Костя, совсем дурной,- подумал я. — Надо такое придумать, девочку в разгаре пубертата, отправить перевоспитываться к парню шестнадцати лет. Представляю, как бы они этим занимались. Надеюсь, мама ему мозги вправит. А мне здесь эта пацанка на фиг не сдалась. Пусть в пионерский лагерь едет, там учится кровать заправлять и посуду мыть.

Сам же ничего по этому поводу говорить не стал. Мама сделает это гораздо доходчивей.

Третьего июля я зашел в знакомый приемный покой больницы. В углу тусовалась небольшая стайка моих однокурсниц.

Долго нам общаться не удалось, появилась наша куратор и главная сестра, они быстро раскидали всех девочек по отделениям.

Когда я остался один, Капитолина Григорьевна, с любопытством глядя на меня, заявила:

— Почему-то я совсем не удивлена. Даже не спрашиваю, как ты ухитрился попасть санитаром в больничную аптеку. Ладно, я пошла, если возникнут какие-нибудь вопросы, можешь мне позвонить домой. Я с завтрашнего дня в отпуске, но буду пока в городе.

Оставшись в одиночестве, я посмотрел на свое отражение в зеркале. В санитарском халате с завязками сзади, я казался тоньше и выше ростом. Вспоминая свое отражение в этом же зеркале год назад, я не мог не отметить значительный прогресс. Из шибздика, я превратился в обычного парня своего возраста, возможно, даже симпатичного. Самому о себе судить сложно.

Выйдя на улицу, я прошел в отдельно стоящее кирпичное здание аптеки.

Входная дверь была закрыта. Стучаться пришлось довольно долго.

Недовольная женщина, открывшая, наконец, дверь, рявкнула:

— Чего явился? Не готовы растворы еще, сколько можно вам говорить!?

— Мне растворы не нужны, я на санитарскую практику к вам пришел, — пришлось сообщить мне.

— Аа, на практику, тогда заходи, -дама сменила гнев на милость. А когда я зашел в коридор, она обогнала меня и громко крикнула:

— Соломон Израэлевич, к нам на практику паренек пришел, о котором вы на той неделе вспоминали!

Глава 26

— Пусть зайдет ко мне, — раздался голос из-за полуоткрытой двери с надписью «заведующий аптекой, старший провизор Коган С.И.».

— Проходи, — уже спокойно предложила мне женщина и зашагала дальше по коридору.

В прошлой жизни мне так и не довелось побывать в этой аптеке, поэтому я с неподдельным интересом изучал кабинет Когана. Во-первых, в нем было так накурено, что можно было вешать коромысло. Во-вторых, даже сейчас Соломон Израилевич интенсивно затягивался беломориной.

Сам он, сверкая бритой головой, восседал за роскошным двухтумбовым столом. На столе, застеленном зеленым сукном, стоял старинный чернильный набор и промокательница с ручкой в форме змеи с чашей. За спиной Когана вся стена была закрыта стеллажом, заполненным книгами от потрепанных старых фолиантов, до вполне современных переплетов.

Естественно, книги сразу приковали мое внимание.

— Что, нравится? — спросил провизор, с кряхтеньем выбираясь из-за стола. В этом ему помогала трость с гравировкой и с ручкой из слоновой кости. Невысокий слегка сгорбленный старик встал рядом со мной и снизу вверх посмотрел мне в глаза.

— Конечно, — подтвердил я и спросил:

— Здесь у вас, наверно, в основном книги по фармакологии?

— Ну, в основном да, — подтвердил собеседник, типичный носатый еврей с выпуклыми печальными глазами. — Хочешь посмотреть?

После моего кивка он продолжил:

— Ты, наверняка, понимаешь, что лишний санитар мне в аптеке не нужен. Наши санитарки, вполне справляются со своей работой. А взял я тебя к нам по другим соображениям.

Сказав эти слова, он замолк и уставился на меня.

— Наверно, сейчас я должен спросить, в качестве кого вы меня согласились взять, — не удержался я от ехидного вопроса.

— Совершенно верно, — согласился Коган и, направившись к двери, сказал:

— Идем сейчас со мной.

Выйдя в коридор и пройдя несколько мимо нескольких кабинетов, мы вошли в очередную дверь с надписью «Ассистентская».

В довольно большом помещении за аптечными столами работали три женщины. Одна из них что-то перетирала в большой ступке. А две занимались взвешиванием каких-то порошков. На наше появление они даже не подняли головы.

— Внимание, дамы, — отвлек их от работы начальник. — Хочу представить вам нашего будущего коллегу, Виктора Николаевича Гребнева, студента, теперь уже второго курса нашего медучилища.

Две молодые женщины с интересом уставились на меня. А третья, дама лет семидесяти пяти, мельком глянула в мою сторону и вновь принялась за свою работу.

— Анна Тимофеевна, — обратился именно к ней старший провизор. — Передаю мальчика в ваши надёжные руки, как вы и просили. Проведите для него небольшую обзорную экскурсию и решите, где бы он смог с наибольшей пользой для нашего учреждения приложить свои способности.

Старуха картинно вздохнула.

— Соломон Израилевич, поразмыслив я решила, что и Марья Федоровна вполне бы справилась с этой задачей. Вы же видите, я выполняю срочное требование урологического отделения.

— Анна Тимофеевна! — в голосе Когана прорезались металлические нотки. — Вы помните наш последний разговор на прошлой неделе?

— Да помню, я его, помню, — ворчливо отозвалась женщина, выбираясь из-за стола.

— Вот и отлично, — резюмировал заведующий, после чего хлопнул меня по плечу, подмигнул и отправился к себе в кабинет.

Как только за ним закрылась дверь, Анна Тимофеевна с хищной улыбкой воскликнула:

— Наконец, я до тебя добралась. Ты вообще в курсе, что у нас о тебе рассказывают.

— Ничего не знаю, — мотнул я головой.

-Не знает он, — обернулась старуха к своим коллегам, как бы