Семья Звонаревых - Александр Степанов

– Кто её направил сюда? – справился принц.

– Сам начальник поезда приходится ей деверем и давно знает Звонарёву как врача. Она в известной степени его ученица в области терапии.

– Вы, я вижу, тоже находитесь под влиянием её женских чар, – уже совсем по-дружески проговорил Ольденбургский.

– Любви все возрасты покорны, – в тон ему ответил Дистерло.

Гнев принца совсем улёгся.

– Я, кажется, был резок поначалу. Старый солдат, я могу нагрубить под горячую руку, – извиняющимся тоном проговорил он. – Звонарёва действительно очаровательная женщина. Приятно иметь таких в своём подчинении. Кека постарайтесь убрать с помощью Фредерикса. Пусть пришлёт кого-нибудь взамен этого шулера.

Ольденбургский милостиво со всеми простился, наказал Краснушкину обращаться к нему во всех случаях, когда потребуется помощь. После этого принц отбыл, отдав коменданту станции приказание отправить санпоезд немедленно, чтобы наверстать задержку.

…Поезд мерно постукивал колёсами. За окном мелькали телеграфные столбы, поля, припорошенные снегом, далёкие, сливающиеся с голубоватым туманом перелески.

Варя сидела на аккуратно заправленной шерстяным одеялом вагонной полке и смотрела в окно. В купе вошёл Краснушкин, сел рядом. Варя посмотрела на него и, облегчённо вздохнув, улыбнулась. Краснушкин тоже ничего не сказал, только сжал лежавшие на маленьком столике холодные Варины руки.

Поезд, прогрохотав на стрелках колёсами, с ходу миновал какой-то полустанок: мелькнул маленький кирпичный домик путевого обходчика с сарайчиком и невысоким стожком сена под деревянной крышей. На протянутой от крылечка к сарайчику верёвке тяжело полоскалось на ветру мокрое бельё.

38

Батареи артдивизиона стояли в тылу, в районе города Насельска. Наступившие холода плохо сказались на здоровье Борейко. Как ни крепился он, надеясь побороть слабость, болезнь его одолела. Проснувшись утром, он попытался подняться, но пронизывающая острая боль в позвоночнике снова свалила его в постель. Жаркий пот покрыл всё тело, потемнело в глазах. Когда пришёл Звонарёв, Борейко лежал на спине, с усилием сдерживая стоны.

– Тебе плохо, Боря? – испуганно спросил Звонарёв.

Борейко не ответил, только медленно повёл головой по подушке, будто сказал: «И не спрашивай, – плохо».

Борейко отправили с Блохиным в Варшаву. Со дня на день ждали прибытия санпоезда, а с ним Вари и Краснушкина. Поместив своего командира в ближайший госпиталь, Блохин отправился по делам. До прибытия поезда ему многое надо было успеть сделать, а главное, повидаться с польскими товарищами – с Анелей Шулейко, старой знакомой Енджеевского. Она занимала небольшой особнячок на краю города, работала на пересылочном медицинском пункте, помогая при отправке раненых, а в свободное время шила модные шляпки для панночек. К ней ходило много разных людей, и никто не догадывался, что добрая, живая на острый язык пани Анелька в своей кладовушке среди разноцветных тряпочек и мишуры держала целый склад нелегальной литературы, что частенько в её маленьком домике появлялись незнакомые люди и, переждав день, к ночи отправлялись с «верным человеком», старым здешним учителем, в прифронтовой посёлок. Много людей переправила Анелька из России за границу, и ещё ни разу не подвели её осторожность и ум.

Пани Шулейко встретила Блохина, как родного, усадила на лучшее место за столом, накормила, напоила. Небольшого роста, изящная, она быстро и уверенно ходила из комнаты в кухню, из кухни в комнату, накрывая на стол, подавая кушанье. Между делом, неторопливо и обстоятельно, она рассказала Блохину, что поезд ждут сегодня вечером или завтра утром. Откуда она это знает? Очень просто: дежурный телеграфист на станции – поляк, её добрый знакомый, он получил уведомление, чтобы подготовили раненых к отправке. И сегодня её просили дежурить на эвакопункте, хотя и не её смена. Срочно сортируют тяжелобольных и легко раненых офицеров и просто солдат. Начальство решает кого отправлять в первую очередь.

Рассказывая, Анеля собрала со стола и помыла посуду. Руки её не оставались без дела. Они жили своей деятельной жизнью. Сев к столу, Анеля стала разматывать мотки цветной шерсти.

– С Вами мы условимся так: Вы будете находиться при своём командире. Его отправят в первую очередь: он офицер, и в тяжёлом состоянии. Когда придёт поезд, поможете грузить раненых. Там увидимся с Варварой Васильевной. Она скажет, что делать дальше. В сутолоке, которая там поднимется, мы перенесем под носом у шпиков всё что угодно. У вокзала будет ждать наш Стась с пролёткой. Всё очень просто. Поезд будет стоять несколько часов, но лучше взять всё, что нам подготовлено, сразу, – это я знаю по опыту.

Погрузка раненых началась часов в десять утра. Но ещё ночью, когда пришёл поезд, Блохин успел повидать Варвару Васильевну и Краснушкина и сообщить им о болезни Борейко. От них он узнал ошеломляющую новость: среди санитарок поезда находится Клава Страхова. Её нужно переправить к польским товарищам. В этом ей должны помочь Блохин и Пани Анеля. Так сказал Иван Герасимович.

Утром пошёл мокрый снег. Большими липкими хлопьями он сёк лицо, забивал глаза, мешая смотреть, покрывал белоснежной простыней платформы, железнодорожные пути, ложился пушистым мокрым слоем на серые солдатские одеяла лежавших на носилках тяжелораненых. Блохин уже давно «определил» Борейко, поместив его на нижней полке в офицерском вагоне. Вместе с «лишними» вещами своего командира он и новенькая санитарка поезда вынесли тюки ваты, бинтов, медикаментов, предназначенные для местного госпиталя, всё это уложили на носилки и передали дежурной сестре эвакопункта Шулейко. Расписавшись в получении, Шулейко распорядилась перенести всё это в кладовую, расположенную рядом с приёмным покоем. Она открыла дверь и, пропустив вперёд носилки, вошла сама.

– Пани Анеля, – глухо проговорил Блохин, разгружая носилки, – Вам привет из Питера и горячая просьба. – Иван Герасимович просит помочь нашему товарищу.

Анеля бросила быстрый оценивающий взгляд на санитарку, встретилась с её спокойными, умными серыми глазами.

– Не боитесь? – тихо спросила она.

– Нет. Не в первый раз, – последовал спокойный ответ.

– Хорошо. Филипп Иванович расскажет, что делать дальше.

Тем временем Блохин отложил помеченные Варей тюки с прокламациями в сторону, сверху положил грязные халаты, простыни, наволочки. Шулейко, разговаривая с Клавой, внимательно наблюдала за действиями Блохина, одобрительно кивала головой.

– Теперь всё, друзья. Здесь задерживаться нельзя. – Она открыла дверь и громко добавила: – Не очень щедрое Ваше начальство. Маловато принесли. Несите ещё.