Маннергейм - Леонид Власов

Офицер-порученец генерала Маннергейма поручик Сергей Витт писал 23 августа 1921 года из Болгарии своему командиру: «Когда вы уехали из Сучавы, командиром корпуса стал маленький грязный казак с двумя личными адъютантами. Он ежедневно ездил пьянствовать с казаками в свою сотню. Генерал Приходкин говорил мне, что после вашего отъезда в дивизии корпуса прислали много людей, которые ничего не хотят делать…»

В Одессе, поселившись в своей любимой гостинице «Лондонская» и начав курс лечения, генерал ожидал окончательного решения своей судьбы. 20 сентября пришла телеграмма № Д/34611, подписанная генералом Духониным о том, что барон зачислен в резерв «из-за наших с вами расхождений взглядов на свободу и демократию…» Начало «расхождения» взглядов Маннергейма и Духонина началось после неприятного разговора о боях на Стоходе, где русская гвардия понесла большие потери.

2 декабря 1917 года барон Маннергейм принимает решение через Петроград отправиться в Гельсингфорс. В поездке его сопровождали вольноопределяющийся Мартин Франк и денщик Игнатий Карпачев.

Маннергейм писал: «Мне предоставили целый вагон… Список его пассажиров дополнили мой адъютант и денщик… Все трудности длительной дороги легли на моего денщика. Он заводил показную дружбу с „товарищами“, чтобы на станциях получать кипяток. Обменял наш вагон, получивший повреждение, на другой у солдат, устроивших в нем казарму… Вскоре (через девять дней) мы добрались до Петрограда, где пробыли около недели».

Приехав 11 декабря в столицу России, Маннергейм остановился в гостинице «Европейская» и через три дня отправился на Екатерингофский проспект, 39, где в паспортной экспедиции статс-секретариата Великого княжества Финляндского получил контрамарку № 2999. Она удостоверяла, что он гражданин Финляндии, но паспорт ему не выдали, так как Маннергейм был генералом русской армии, еще не уволенным в отставку.

Посетив своего старого друга, начальника одного из отделов Генерального штаба России полковника Бориса Владимировича Литвинова, Густав у него на квартире (Большая Конюшенная улица, 2) пишет рапорт об отставке и просит Литвинова передать его в секретариат начальника (управляющего) Генштаба. Прочитав рапорт, Литвинов попросил Густава изменить дату рапорта на 1 января 1918 года, считая, что к этому времени в Генштабе кончится большевистский беспредел.

Теперь генералу надо было думать, как уехать в Финляндию. Разрешение на выезд из России давали большевики, но Маннергейм не хотел иметь с ними дело и решил пойти на риск. Он с Игнатием и двумя дорожными сумками отправляется на Финляндский вокзал. При проходе на перрон патрульные солдаты-ингерманландцы потребовали от Густава документы. Он, с ужасным произношением говоря по-фински, показал им командировку, полученную в Одессе. Это убедило солдат, и они пропустили Маннергейма и Карпачева на перрон. Поездов долго не было, и, когда приходили составы, люди штурмом брали вагоны. Оставшиеся ждали «у моря погоды». Карпачев с помощью носильщика, который оказался его земляком из села Творищино, на запасных путях организовал посадку в пустой вагон из сформированного состава для Финляндии.

Около часа ночи поезд двинулся в путь, недолго постоял на станции Белоостров и, пробежав по небольшому мосту через реку Сестра, вырвался на территорию Финляндии. Вахмистр Игнатий Кондратович Карпачев на пять лет покинул свою родину.

18 декабря 1917 года, приехав в Гельсингфорс, генерал Маннергейм с денщиком остановились у старшей сестры Густава Софьи, где провели рождественские праздники. Игнатий сходил на службу в Успенский собор.

26 декабря Густав Маннергейм, оформив нужные документы, теперь как иностранец поехал в Петроград, чтобы лично узнать, как тут развиваются события. Остановившись в гостинице «Европейская», которая стала особым западным миром того времени в большевистском Петрограде, Густав отправился к своему кавалергардскому другу Евгению Гернгроссу на Моховую улицу, 17, где неожиданно встретился с графиней Елизаветой Шуваловой, которая жила здесь после того, как красногвардейцы буквально выбросили ее из особняка на Фонтанке. Гернгросс, живя в Германии в 20-х годах, писал в своих неопубликованных воспоминаниях: «Шувалова подробно информировала своего „друга сердца“ о положении в красном Петрограде и людях, которые готовы были свергнуть большевиков, о провалах и арестах, не забыв тех, кто спрятался „в норах как мыши“». Графиня устроила встречу Густава с главой французской военной миссии в Петрограде генералом Нисселем, но разговор о продаже оружия не имел никаких реальных последствий. В субботу 29 декабря 1917 года, накануне своего отъезда на родину, генерал Маннергейм навестил Литвинова и попросил его передать в пенсионный отдел Генштаба свой послужной список, который он привез из Одессы. Литвинов выполнил просьбу друга.

Несколько позже полковник Литвинов по своим личным каналам передал Маннергейму в Финляндию, что 21 февраля 1918 года тот уволен в отставку с тремя пенсиями: из казны 3761 рубль, из эмеритальных касс: одесской — 859 рублей и финской — 739 рублей в год. На две первые пенсии «белофинского генерала и охранника кровавого Николая» наложил запрет, согласовав это с Лениным, 8 апреля 1918 года нарком по военным делам Л. Д. Троцкий (Бронштейн).

Финскую часть пенсии генерал от кавалерии Густав Маннергейм начал получать в Гельсингфорсе с июня 1918 года.

В серый туманный воскресный день 30 декабря 1917 года генерал-лейтенант свиты Его Величества, георгиевский кавалер барон Густав Карлович Маннергейм, больше русский, чем считают его финны, попрощался с любимым Санкт-Петербургом (генерал не признавал названий: Петроград и Ленинград) и навсегда покинул Россию после 30-летней службы в ее армии.

Революция оборвала его военную карьеру, лишила заслуженной ратными трудами пенсии и почетного положения в русском высшем обществе. Он стал врагом большевизма, но не русских людей.

Глава 11

НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА 1918 ГОДА

Новый 1918 год Густав встречал у своей сестры Софьи, где собралась особая творческая компания — художники.

И все же мрачные, далеко не праздничные мысли заполняли голову генерала. Что будет с ним, пришельцем из канувшего в небытие мира? Как в 50 лет все начинать заново?

Финляндия на пороге катастрофы. Безработица, забастовки, нехватка продовольствия, так как зерно из России перестало поступать. В сенате и парламенте идет борьба между социал-демократами и буржуазными партиями. Независимость получена, но события в России активизировали деятельность финских большевиков. Ленин и Троцкий сделали это, чтобы усилить их международную популярность и облегчить осуществление в Финляндии социалистической революции, что подтверждали слова Иосифа Сталина: «Мы сделали это отсоединение для будущего воссоединения».