Дефолт, которого могло не быть - Мартин Гилман

Чубайс и Сергей Васильев, занимавший пост главы правительственного аппарата, к тому времени уже вылетели в качестве посланников Кириенко в Вашингтон с визитом, который назвали «частным», чтобы не тревожить рынки. После состоявшихся 29 мая переговоров в минфине США и в МВФ они встретились с представителями американской стороны дома у Саммерса для выработки стратегии действий. Накануне (в тот самый момент, когда миссия Чубайса находилась на борту самолета) агентство AP-Dow Jones сообщило: «Ведущие инвесторы встретились с Христенко и по окончании встречи сказали, что уже идут телефонные переговоры с Вашингтоном и что сегодня начнутся переговоры с высшими западными руководителями и с Deutsche Bank о выделении крупномасштабного пакета в размере, вероятно, около 15 млрд долларов».

4 июня МВФ сообщил, что сильно затянувшиеся переговоры по программе на 1998 год наконец завершены и что на 18 июня запланировано заседание Совета директоров, который должен утвердить выделение России очередного транша в 640 млн долларов. Однако рынок был уже окончательно настроен на крупный пакет помощи и потому на это сообщение не обратил никакого внимания. Более того, рынки все больше склонялись к тому, что пакет помощи будет неизбежно выделен и что лето Россия переживет без потрясений. МВФ и российские власти тем временем готовились к заседанию Совета и к выделению следующего транша. Большинство вопросов были уже согласованы, но в отношении лишения должников доступа к нефтепроводам вопрос оставался по-прежнему открытым. Переговоры с Генераловым, Кудриным и Вьюгиным в московском офисе МВФ продолжались за полночь два дня подряд (8 и 9 июня) [171] . Речь шла о том, как обеспечить действенность механизма исполнения. Одновременно была достигнута договоренность о том, по какому графику нефтяники должны погашать накопленную налоговую задолженность.

Настоящей пощечиной для Кириенко и особенно для Христенко стало неожиданное для всех решение Ельцина, который 17 июня назначил Чубайса своим специальным представителем по связям с международными финансовыми организациями в ранге вице-премьера [172] . С этого момента, не будучи даже членом правительства, Чубайс брал на себя все переговоры с МВФ и, сохраняя пост руководителя РАО «ЕЭС России», получал соответствующий кабинет в Белом доме и право участвовать в новом качестве в заседаниях правительства.

В первый же день после нового назначения Чубайс по одному ему известным соображениям совершил невообразимый поступок: он принял в своем новом кабинете представителей некоторых крупных нефтяных компаний и сообщил, что пойдет им навстречу и внесет поправки в постановление № 599, касавшееся доступа к нефтепроводам. Подписанный накануне Кириенко текст был аннулирован и заменен новым вариантом. Поскольку Кириенко в тот момент находился за пределами Москвы, новый текст в качестве временно исполняющего обязанности премьер-министра подписал Борис Немцов.

Изменения, внесенные Чубайсом, заключались в следующем. В текст включили короткий пункт, исключавший запрет на прокачку объемов, под которые ранее были получены иностранные кредиты. За несколько часов до начала заседания Совета директоров МВФ в Вашингтоне я позвонил Чубайсу, и он попытался убедить меня, что речь шла о незначительном, чисто техническом вопросе, особо не затрагивающем фактические объемы поставок, но зато важном с учетом нервозности рынков. Я ему ответил, что его действия были непредусмотрительными и могут подорвать веру МВФ в эффективность его как партнера по переговорам. Он еще раз повторил, что внесена лишь мелкая техническая поправка, значение которой не следует преувеличивать.

Камдессю все это очень не понравилось. Заседание Совета в последний момент отменили, и Камдессю пояснил, что помимо вопроса о доступе к нефтепроводам оставались нерешенными проблемы и с получением достоверных и полных данных о ситуации в банковском секторе и с режимом администрирования крупных налогоплательщиков [173] . В любом случае требовалось разобраться, каковы были фактические обязательства по валютным кредитам, и, к тому же, вдруг выяснилось – хотя чему тут было удивляться – что доля грядущих поставок нефти, уже заложенная в счет погашения кредитов, была весьма и весьма значительной. Дубинин высказал свое неудовольствие по поводу того, что на него отчасти свалили вину за отсрочку заседания Совета. Но все-таки проблема с недостатком информации от ЦБ была реальной, и МВФ, например, понятия не имел об имевшихся у коммерческих банков крупных открытых валютных позициях, обеспеченных заемными средствами, наподобие тех, о которых говорилось выше в связи с Токобанком.

Совет в конце концов рассмотрел российский вопрос на заседании 25 июня. Была одобрена программа на 1998 год и утверждено выделение очередного транша. Реакция рынков, однако, была вялой. Все только и говорили, что о предоставлении крупного пакета помощи.

В Москве тем временем предпринимались отчаянные попытки усилить налоговую дисциплину. У Бориса Федорова был свой стиль: он много и энергично выступал публично против должников и даже взялся за «Газпром». Но с последним у него возникли проблемы с Кремлем, и ему, судя по всему, было велено оставить «Газпром» в покое. Он также пытался продолжить начатую Починком рационализацию налоговых органов. В июне он был повышен до ранга вице-премьера и получил под свой контроль унаследованную от советского режима службу по валютному и экспортному контролю (ВЭК) [174] .

Федоров в первую очередь надеялся на эффективность своих грозных окриков. Командным игроком он явно не был (даже не привел «своих» заместителей), а в театре одного актера возможности всегда ограниченны. При этом даже эксперты МВФ отмечали, что Федоров никому не доверял в центральном аппарате ГНС, и возникал серьезный вопрос относительно того, кто же тогда будет делать всю работу, необходимую для проведения срочных законодательных и административных реформ. Да и угроз Федорова побаивались только на первых порах, а после фиаско с «Газпромом» воспринимать их всерьез тут же перестали.

Как я уже отмечал, в начале лета на рынках, в российском правительстве, в столицах «Семерки» и в МВФ преобладало мнение, что финансовый кризис по типу азиатского не неизбежен. Но в конце июля, уже после того как МВФ утвердил «большой пакет» помощи, общее мнение стало более пессимистичным. Возникли ожидания, что к осени кризис может все-таки случиться. Такое изменение настроений произошло потому, что поначалу еще имелось надежда на позитивный совокупный эффект крупного пакета иностранной финансовой помощи и чрезвычайной программы действий по принципу «лучше поздно, чем никогда», призванной изменить динамику финансовых потребностей. Руководители и сотрудники МВФ не упускали, конечно, из виду и другие возможные сценарии, но все же рассчитывали, что эта комбинация позволит избежать массового бегства инвесторов. Примерно такую же оценку высказывали Фишеру и другим представителям МВФ их многочисленные собеседники на рынках. МВФ по-настоящему занялся разработкой принципов борьбы за предотвращение кризисов только после событий в России, но уже тогда, ранним летом 1998 года, предоставлялась возможность продемонстрировать, что избежать кризисов можно, при условии, конечно, что местные власти безусловно идут на сотрудничество.