Напарница - Наталья Авербух

Вино было хорошее, немного, правда, крепковато и сладкое, а я любила сухое. Я сделала глоток и отставила бокал в сторону.

— Итак, сударь?..

— Сколько вы дадите за «почтовые станции»? — бросил незнакомец так небрежно, как будто речь шла о карточной игре.

Я мгновение помедлила, не зная точно, о чём он говорит, потом раздался мысленный ответ напарника, и я произнесла его вслух:

— Сто — сто пятьдесят марок, в зависимости от достоверности сведений и количества станций.

Под почтовыми станциями, как оказалось, на профессиональном языке контрабандистов понимались дома, в которые приносились незаконно провезённые через границу вещи. Таких домов — чаще домиков — великое множество в самых глухих уголках страны, разумеется, расположенных поблизости от границы. Контрабандисты, рискуя попасться отрядам пограничников, переходят границу небольшими группами, делят между собой то немногое, что им удалось пронести, и расходятся каждый в свою сторону. Один человек для мелких и дорогих вещей, одна торговая команда для крупного груза. Позже каждый доберётся до своей «почтовой станции», оставит вещи молчаливым хозяевам и исчезнет — пробираться через границу домой. Уже с другой, с нашей стороны придут другие участники банды, которые перед этим пересекли границу легально, заберут у невежественных крестьян контрабанду и позже переправят её заказчикам или сбудут на дейстрийких рынках. Просто и элегантно, хотя, возможно, слишком медленно. Никто не знает заранее, на какой именно станции появится товар, кроме предводителя отряда, и он же отправляет человека предупредить кого надо, чтобы за товаром пришли с мешками или повозками, в зависимости от размера и ценности. Если накрыть все «почтовые станции» разом, контрабандистам будет не через кого переправлять свой товар, а если не нападать на них, а внимательно следить за всеми, можно постепенно переловить всех рядовых исполнителей. Неплохо, но… очень уж мелко.

— Всего лишь? — переспросил дворянин. — Вы не цените моих усилий, сударыня, не цените риска, на который я иду ради вас…

Я поморщилась.

— Сто пятьдесят марок и ни пфеннига больше, сударь. Вы ведь сами уверяли, что способны постоять за себя.

Дворянин притворно вздохнул.

— Чего не сделаешь ради дамы! Когда вам нужны эти сведения?

— Когда вы можете их предоставить? — задала я встречный вопрос. Не говорить же, что я могу ждать и три года, чтобы получить результат — и что за эти три года мне будет выплачиваться самое мизерное жалованье, о повышении которого можно будет говорить только после получения результата. Впрочем, благодаря Мастеру я не нуждалась в деньгах.

— То есть как можно скорее? — уточнил информатор, и я кивнула. — Что ж, я постараюсь.

— Благодарю вас, сударь, вы очень любезны, — вежливо ответила я. Дворянин засмеялся.

— Чего не сделаешь ради прекрасной дамы. Кстати, сударыня, что вы скажете, если я найду для вас тайные планы руководства банды?

У меня перехватило дыхание. Это было больше, чем я надеялась получить в первый же вечер.

— Двести марок, сударь, — тихо произнесла я и через мгновение поправилась: — Триста, если сведения окажутся стоящими.

— Имена главарей банды, — без перехода бросил мне дворянин. — И здесь, и в Дейстрии. Имена людей — вполне респектабельных, сударыня! — которые с этим связаны. Сделки, в которых проходит контрабандный товар. Ну же, сколько?

Мне стало окончательно дурно. Этого просто не могло быть потому что не могло быть в принципе! О таком не мечтала ни я, ни напарник, ни наше руководство. Неужели этот человек выложит то, зачем безуспешно охотился наш отдел в течение нескольких лет?! Настоящие, серьёзные сотрудники проваливались, столкнувшись с железной дисциплиной и строгой конспирацией банды, а тут я… Удача новичка, как в азартных играх? Потому меня и отправили на этот разговор? Безумие, нелепость!

Вампир, которому было мало дело до моих чувств, ликовал, спрятавшись где-то в темноте. У меня снова разболелась голова и, похоже, теперь она не скоро успокоится. Сжав виски руками, я назвала цену, которую готово было заплатить бюро — или мой напарник:

— Шестьсот талеров за каждую новость. Если только вы добудете и другие сведения тоже, и они окажутся правдивыми — все до единого.

— А если одно окажется лживым, сударыня? — очень вежливо уточнил информатор.

— Тогда не получите ничего, — отчеканила я, и дворянин засмеялся. Он поднялся с кресла и шагнул ко мне, протягивая руку для рукопожатия. Шагнул, неожиданно пошатнулся, взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие…

— Сзади! — не выдержала я, когда он едва не налетел спиной на острый угол стола. — Берегитесь, сударь!

Крикнула — и осеклась, перехватив его взгляд — довольный, как будто он только что разгадал для себя некую загадку — ни следа той растерянности, которая возникает у падающего человека. Но было уже поздно. Мне стоило догадаться, что он играет — хотя бы по той неловкости, с которой он потерял равновесие — разве может острийский дворянин, которого с детства обучали фехтованию и танцам, вдруг, ни с того ни с сего пошатнуться, выпив перед этим всего лишь бокал вина?

Информатор выпрямился и снова протянул мне руку, которую я пожала не без внутреннего содрогания. Я узнала, я не могла не узнать, не вспомнить, догадаться — именно эта рука отправила на тот свет двоих за какую-нибудь четверть часа — вчера, на площади Трёх свечей. А он узнал меня по голосу и сейчас подстроил проверку…

«Консперируешься ты неудачно, — отметил напарник. — Зато можешь гордиться, спасла жизнь ценному человеку».

Дворянин пожал мою руку, а после поднёс к губам и поцеловал.

— Думаю, я должен поблагодарить вас, сударыня, — тихо сказал он и, не говоря больше ни слово, удалился. Я покачала головой. Острийцы, они все склонны к театральным жестам, и этот не исключение.

Покрасневшие глаза и откровенно больной вид — естественное следствие двух бессонных ночей — уже второе утро пробуждало самые искренние заботы госпожи Дентье. Я сослалась на бессонницу, которая всегда мучила меня дома и которая, по сути, и вынудила меня по пути к дорогому дядюшке, моему опекуну, задержаться на время в этом курортном городке. В моих словах хозяйка почуяла упрёк: ведь по приезду сюда я не посетила ни знаменитых купален, ни минеральных источников и даже издали не видела моря — словом, увлекшись светской жизнью, упустила все возможные способы поправить здоровье. В первый день мне удалось успокоить тревогу хозяйки, и она, соглашаясь с моими советами не беспокоиться по пустякам, одна отправилась наносить визиты знакомым. Помнится, госпожа Дентье намеривалась лично вернуть подруге, госпоже Перте, её любезность, но, признаться, тогда это мало меня интересовало. Быстро утомившись от домашних занятий, я задремала сначала в кресле в гостиной, а потом, разбуженная слугами, на кушетке у себя в комнате и клевала потом носом и во время обеда, и во время ужина. Деликатность госпожи Дентье (или, кто знает, её желание получить живой отклик на поразительные новости, которые она принесла с собой) заставили добрую женщину оставить меня в покое, приберегая свой рассказ для более подходящего случая. Он представился ей на утро после моего разговора с информатором, во время завтрака.

— Нет, моя дорогая, вы как хотите, — заявила госпожа Дентье, кивком отпустив слугу, — но мы сегодня же, сейчас же займёмся вашим здоровьем!

Я поперхнулась от неожиданности: квартирная хозяйка нарушила молчание весьма резко и решительно.

— Сегодня же, сейчас же, — повторила госпожа Дентье, но её благие намерения были нарушены слугой, который принёс визитные карточки на серебряном подносе. — Августа Перте и Дрон Перте… — растерянно зачитала она вслух. — Милостивый Боже, как это неожиданно! Августа определённо утверждала, что её сын — вы ведь помните, дорогая, она рассказывала о своём чудесном мальчике — появится не раньше, чем через две недели! Но как это мило с её стороны, что она сразу же пришла навестить нас и привела его!

Я кивнула, пробормотав подходящие случаю слова признательности за чужую бестактность, с которой госпожа — ах, да, хозяйка! — Перте вместе со своим сыночком явились сюда, чтобы помешать мне спокойно позавтракать. Госпожа Дентье тем времени отправила слугу на кухню с требованием принести ещё два прибора и одновременно с этим бежать в прихожую, впустить дорогих гостей.

— Разумеется, вам их визит покажется несвоевременным, — спохватившись, извинилась моя квартирная хозяйка. — Но вы должны понять: между столь давними подругами церемонии излишни, а появление юного Дрона в первый же день приезда — особая честь для нас с вами. Между прочим, — тут она подмигнула, — не удивлюсь, если Августа захочет вас сосватать.