Заговор бумаг - Дэвид Лисс

Он был ближе к выходу, чем я, и тоже готов броситься наутек. Как бандит, он, вероятно, привык убегать от констеблей и сторожей и двигался быстро, грациозно лавировал. Толпы пришедших в «Компанию южных морей» с целью купить или продать, вложить или обменять не обращали никакого внимания на двух людей, бежавших один за другим через переполненный вестибюль, и я едва обращал на них внимание, поскольку мои глаза были прикованы к жертве, как у хищника во время охоты, который не сводит глаз с одного животного в стаде.

Он добежал до выхода, я почти настиг его, но поскользнулся на мраморных ступенях и налетел в дверях на дородного джентльмена. Оказавшись снаружи, я осмотрелся, но мерзавца нигде не было. Я хотел было спросить у прохожих, не видели ли они высокого, уродливого верзилу, но потом понял, что на улицах Лондона такой вопрос не имеет смысла, поскольку описанию этому соответствовал каждый второй. Поэтому я оставил всякую надежду поймать громилу и вернулся в «Компанию южных морей».

То, что человек этот заходил в здание Компании, лишь подтверждало предположение Элиаса, что за преступлениями стоит одно из могущественных финансовых учреждений. Иначе что бы делал в подобном месте человек, напавший на меня на пустынной улице? По всей видимости, его наняли для каких-то гнусных целей. Вернувшись в «Компанию южных морей», я, возможно, окажусь в самом центре злодеяний, в самом логове преступников, убивших двух человек и покушавшихся на мою жизнь. Сжимая рукоять шпаги, скорее чтобы приободриться, чем рассчитывая применить ее в деле, я вновь вошел в вестибюль компании, осмелившейся соперничать с Банком Англии.

Я поднялся по ступеням и спросил у джентльмена, который производил впечатление местного работника, где я могу найти человека по имени Вирджил Каупер. Он пробормотал, что тот работает в отделе регистрации сделок, и направил меня на следующий этаж. Там я нашел тесное помещение, в котором около дюжины клерков корпели над работой, суть которой осталась для меня загадкой. На каждом столе возвышались громадные стоики бумаг. Клерки брали по очереди бумаги, делали на них какие-то пометки, записывали что-то в гроссбухи, клали бумаги в другую стопку и потом начинали все сначала. Я спросил у писца, сидевшего ближе к двери, где мистер Каупер, и он указал на стол, стоявший у задней стены.

Я не представлял, что мог дать разговор с Каупером, но мне казалось, наша встреча должна быть чрезвычайно важной! Я узнал его имя и нашел его здесь. Я следовал советам Элиаса и оценивал вероятность, и это, в свою очередь, привеломеня к человеку, чью связь с Блотвейтом. я надеялся прояснить.

Увидев Каупера, я забыл о скоротечной погоне в вестибюле. Это был сорокалетний мужчина с изможденным, обвислым лицом и грубыми, мозолистыми руками, испачканными чернилами. Серый строгий костюм делал его желто-серое лицо и бесцветные глаза еще более безжизненными. Несмотря на умный взгляд и кажущуюся честность, он производил впечатление человека, не оправдавшего подаваемых в юности надежд, и теперь на нем стояла печать неудачника. Он подошел к рубежу, когда будущее сулит лишь ту же монотонную работу и то, чего боятся все, включая меня самого, поэтому я тотчас проникся к нему симпатией.

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут, сударь? — сказал я. — Мне необходимо обсудить одно дело.

Недавно я узнал, что клерки, особенно в торговых предприятиях, все чаще испытывают преданность компании, в которой работают. В 1719 году это было вовсе не так. Клерк в «Компании южных морей» с радостью использовал все, что давала его должность, дабы заработать несколько лишних фунтов, и я намеревался воспользоваться такой склонностью.

— Дело, вы говорите? — мягко переспросил меня мистер Каупер. — Всегда рад обсудить дело. Объясните, пожалуйста, суть вашего дела.

Я протянул ему свою визитную карточку. Он бегло взглянул на нее и убрал.

— Это дело личного характера, — тихо сказал я.

— Тогда давайте пройдемся, — сказал он. Он встал, и мы стали спускаться по лестнице в вестибюль. Я начал было излагать суть своего делат но он прервал меня:

— Еще не сейчас, сударь.

Когда мы оказались в вестибюле, он направился к противоположной стене.

— Здесь мы можем поговорить в относительной безопасности, при условии, что будем продолжать ходить взад-вперед. Так никто не сможет подслушать нашу беседу незаметно.

Я кивнул, подивившись столь изощренной мере предосторожности и подумав, что мистер Каупер сам ее изобрел. Однако вскоре я заметил около дюжины пар или небольших групп, которые делали то же, что и мы, а именно передвигались взад-вперед, каждая группа по своей траектории, словно бильярдные шары неторопливо катались по игровому полю.

— Итак, чем могу быть вам полезен, сударь? — спросил он с изысканным подобострастием.

Действительно, чем? Обрадовавшись, что мне удалось выйти на след этого человека, следуя своей интуиции и определяя вероятное, я не подумал, что делать с мистером Каупером, когда я его найду. Судя по записям, которые я нашел на столе Блотвейта, Каупер что-то знал о подделках, но я даже не был в этом уверен. Впрочем, я знал, что он работает в отделе регистрации сделок и, следовательно, имеет доступ к полезным сведениям.

— У вас есть доступ к данным о владельцах акций? — спросил я.

— Постольку поскольку, — сказал Каупер, стараясь не повышать голос. — Боюсь, эта компания не лучшим образом организует свои архивы.

— Я хотел бы узнать, — начал я осторожно, — владеют ли определенные люди акциями Компании,

Каупер погладил подбородок.

— Это может оказаться нелегко сделать. Чем свежее записи, тем выше шанс их найти. Что касается более ранних записей, здесь я не могу вам ничего обещать.

Готовность, с которой Каупер откликнулся на мое предложение, выглядела подозрительной. Он явно в чем-то замешан, нужно только узнать в чем.

— Полагаю, записям, которые я ищу, не больше года. Я хотел бы знать, владели или нет два человека, имена которых я назову, акциями «Компании южных морей». Если владели, то я хотел бы знать, каким именно количеством акций, когда те были куплены и были потом проданы или нет. Сможете это выяснить?

Он улыбнулся:

— Уверен, я могу оказать вам такую услугу. На это понадобится кое-какое время, возможно неделя. Но, безусловно, это можно выяснить.

— Сколько будут стоить ваши услуги?

Каупер задумался, и мы едва не столкнулись с парой невероятно толстых мужчин, которые что-то живо обсуждали, не в пример нам. Они так весело смеялись, что не замечали, куда идут.

— Полагаю, пять гиней за каждое имя будет достаточно.

Я пожалел, что затеял сделку. Названная цена была настолько высока, что я не представлял, как можно ее снизить до приемлемого уровня. В конце концов мы сошлись на восьми гинеях за оба имя, что все равно было непомерно дорого.

Мы с Каупером едва успели заключить сделку, когда я заметил Натана Адельмана, или, правильнее было бы сказать, меня заметил Натан Адельман. Он спускался по лестнице, не сводя с меня глаз. Каупер поспешно попрощался и исчез в толчее, а я остался дожидаться Адельмана.

— Доброго вам дня, сударь, — поприветствован его я.

— Я вижу, мне не удалось убедить вас не тратить понапрасну время, — вкрадчиво сказал Адельман. Он продолжал стоять на ступеньке и мог смотреть мне прямо в глаза, не вытягиваясь. — Ну, если вы задались целью любопытствовать, я постараюсь, по крайней мере, не дать вам причинить никакого вреда. Я собираюсь пообедать, — сказал он, — может быть, составите мне компанию? В забегаловке напротив превосходно готовят свинину. — Он пристально посмотрел на меня, словно хотел проверить, какой будет моя реакция на запрещенную пищу.

Мы прошли по Бишопсгейт и свернули на Лиден-холл-стрит, где у Грин-Маркет и нашли нужную забегаловку. Мы негласно договорились о вежливом перемирии и по пути говорили на тривиальные темы: о погоде, радовавшей в последнее время, о сенсациях нового театрального сезона, об оживлении на бирже.

Я вошел за ним в набитую людьми прокуренную харчевню, где за шиллинг подавали пережаренные отбивные и кружку несвежего эля. Мы заняли столик, и Адельман заказал две порции. Через несколько минут мальчик принес две тарелки с жирным жареным мясом, капустой и ломтем бледно-желтого хлеба, подкрашенного, грубого и ломкого, совсем непохожего на настоящий белый хлеб, который делают из муки мелкого помола.

— Расскажите, как идет ваше расследование, — сказал Адельман, макая хлеб в жирный мясной соус.

Далеко не впервые меня угощали свининой, после моего бегства из дому я неоднократно ел свинину без каких-либо угрызений совести. Однако в том, что Адельману непременно требовалось пожирать мясо свиньи у меня на глазах, было что-то настолько отталкивающее, что мне сразу расхотелось есть.

— Идет своим чередом. — Я обмакнул кусок хлеба в соус и положил его обратно на тарелку.