Стилист - Александра Маринина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, дальше события развивались несколько неожиданно. Отдышавшись после бурного проявления чувств, Есипов задремал минут на двадцать, свернувшись клубочком и положив голову Оксане на плечо, чего раньше тоже не случалось, а проснувшись, предложил ей вступить в законный брак. Это ей было совсем не нужно. Она хорошо относилась к Кириллу, даже по-своему привязалась к нему за два года, но она его не любила. Ни капельки. Ни граммулечки. И замуж за него ну совершенно не хотела.
Несмотря на модную профессию и соответствующий образ жизни, Оксана в вопросах семьи и брака придерживалась веками сложившихся представлений. Замуж нужно выходить по любви, а не по расчету. При этом, будучи девицей современной и в меру испорченной царящей кругом простотой нравов, она считала возможным в других вопросах придерживаться принципов более циничных. Ради дела, ради денег можно лечь в постель с кем угодно, можно притворяться влюбленной, можно разыгрывать африканскую страсть. Но выходить замуж можно только за того человека, рядом с которым ты будешь счастлива много лет, желательно до самой старости. И в понятие «счастлива» она вкладывала отнюдь не достаток и комфорт, а эмоциональный подъем, вызванный присутствием конкретного человека. Поэтому она не видела ничего предосудительного в том, чтобы быть любовницей нелюбимого мужчины, если это нужно для обретения финансовой самостоятельности и независимости в будущем. Но не замуж же за него выходить!
Смяв разговор и уклонившись от прямого ответа, Оксана тут же вызвала к себе Вадима, чтобы похвастаться успехом, а заодно и посоветоваться.
– Ты молодец, девочка, – похвалил ее Вадим. – Я тобой горжусь. Ты все сделала на «пять с плюсом». А насчет замужества стоит подумать. Нам с тобой работать над своим благосостоянием еще три года. Может быть, стоит на эти три года обеспечить себе крепкий тыл путем законного брака. А когда я буду готов действовать, разведешься. Не отвергай эту мысль с ходу, Ксюша, подумай как следует.
– Да ну. – Она недовольно скривилась. – Зачем мне искать хлопот на свою голову. А вдруг ребенок появится?
– Так это от тебя зависит, появится он или нет. Можно сказать, что ты хочешь еще несколько лет поработать манекенщицей, какая же тут может быть беременность. А можно сказать, что у тебя какое-нибудь заболевание по женской части и тебе нужно сначала полечиться, прежде чем рожать. Кстати, услышав эти аргументы, он может и передумать насчет свадьбы. Тут надо поступить с умом, чтобы не оттолкнуть его.
– А вдруг я за эти три года встречу того человека, за которого по-настоящему захочу выйти замуж? И у меня с ним ничего не получится, потому что я буду несвободна. Может, у него принцип такой будет: с замужними женщинами романов не заводить и чужих семей не разрушать. Что тогда делать?
– Да, это, конечно, проблема, – усмехнулся Вадим. – А что с конкурсом? Ты внедряешь идею в его сознание?
– Я стараюсь, – кивнула Оксана. – Сначала я несколько раз заговаривала с ним о разных шоу-конкурсах по телевизору, мол, почему это люди такие азартные, так надеются на халяву приз выиграть. Потом высказала мысль, что, может, дело не только в призах, но и в желании оказаться умнее и удачливее других и чтобы об этом непременно узнали многие. Кажется, он клюнул. Во всяком случае, на днях он вскользь сказал, что идея с номерами на бутылочных пробках не так уж плоха. Это по поводу пепси-миллиономании. Я так понимаю, он подумывает, не ставить ли номера на книги, а потом разыгрывать как лотерею или еще что-нибудь в этом же роде. Наверное, надо ему дать еще пару дней поварить в голове эту мысль, а потом подбросить идею с анонимным автором.
– Как ты собираешься это делать? План уже есть?
– Наверное, начну говорить о том, что человеку все-таки важнее чувствовать себя умнее других, а не удачливее. Удача – это фортуна, если и привалила, то не по твоей заслуге. А выиграть конкурс благодаря собственному интеллекту – это куда престижнее. Все-таки конкурс-то между читателями, а не между дворовой шпаной. Читатель уже по определению считает себя интеллектуалом. Я права, Вадик?
– Ты умница, Ксюша.
Вадим посмотрел на нее так, как будто видел впервые в жизни и внимательно изучал.
– Иногда мне кажется просто кощунственным, что такая светлая головка пропадает зазря на подиуме. Может, тебе бросить это занятие и пойти учиться? Из тебя вышел бы прекрасный педагог, психолог или менеджер.
– Что ты, Вадик. – Она покачала головой и улыбнулась. – Ну куда мне учиться? Я же вступительных экзаменов не сдам, я из школьной программы ничего не помню. Да и вообще я учиться никогда не любила. И потом, это может не понравиться Есипову. Одно дело – манекенщица, это вполне соответствует его статусу, и совсем другое дело – студентка. Генеральному директору крупного издательства иметь в любовницах студентку? Смех, да и только. Ему со мной в обществе будет стыдно появиться. Тогда уж он точно найдет себе другую.
– Жаль. Ну походишь ты по подиуму еще года три-четыре, а потом? Ты же умрешь от скуки. Хорошо, если за это время ты встретишь своего долгожданного, тогда хоть будешь семьей и детьми заниматься. А если нет? И не забудь, дети имеют неприятную привычку вырастать, взрослеть и уходить от родителей. Тебе нужно иметь какое-нибудь занятие, свое дело, чтобы не быть ни к кому привязанной и ни от кого не зависеть. Пойми, Ксана, если вся твоя жизнь будет сконцентрирована на муже, это до добра не доведет. Ты сама не заметишь, как станешь чрезмерно требовательной к нему, начнешь цепляться по пустякам, зависеть от каждого его слова, от каждого взгляда. Не дело это, девочка, поверь мне.
Она опустила голову и стала преувеличенно внимательно разглядывать узор на паласе, устилавшем пол в ее комнате. Оксана стеснялась признаться Вадиму, что очень хочет иметь такого мужа, вокруг которого она могла бы сосредоточить все свое существование. Она давно уже не живет с родителями, манекенщицы рано выходят на подиум и становятся самостоятельными, а ей надоела эта независимость, и ее не радует одиночество. Ей не нужна свобода, она уже успела нагуляться всласть. Теперь ей хотелось сидеть дома и ждать мужа с работы, а детей – из школы, варить борщи, печь торты и пирожные, не думая о талии, и смотреть по вечерам сериал про доктора Куин, вместо того, чтобы расхаживать с Есиповым по набившим оскомину светским тусовкам.
Но ей казалось, что Вадим ее не поймет.
* * *Лето наступило быстро и неожиданно рано, в начале мая в Москве все деревья уже были зелеными и стояла отупляющая жара градусов под тридцать. Период «зеленой дымки», в иные годы длившийся дней по десять, в этом году проскочил буквально за два дня. Как ни странно, такая погода благотворно сказалась на работе. Акклиматизация москвичей после зимы шла явно медленнее, чем набирало силу лето, отравленные грязным воздухом, табаком и напичканной химией пищей организмы столичных жителей оторопели от резкой смены холода на тепло и все никак не могли приспособиться, многие люди жару переносили пока еще с трудом, и если у них и была привычка уходить среди дня с работы по своим делам, то теперь они большей частью сидели на рабочих местах, предпочитая дождаться вечерней прохлады. Насколько продуктивно было такое отсиживание, сказать трудно, но зато оперативникам гораздо чаще удавалось заставать нужных им людей на службе.
Таким образом, благодаря майской жаре сотрудники отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями заметно продвинулись в раскрытии нескольких убийств и изнасилований, загрузив Настю Каменскую горой новой информации, которую она должна была рассортировать и проанализировать. Сама же Настя, в отличие от многих, жару любила, во всяком случае, только при температуре воздуха выше двадцати пяти градусов руки у нее переставали быть ледяными. Правда, при этом начинали отекать ноги, что делало невозможным ходьбу в туфлях или босоножках и вынуждало ее даже в жаркую погоду носить кроссовки. Но она считала, что кроссовки – это в любом случае лучше, чем ледяные пальцы.
Ближе к вечеру появился Коротков и заглянул к Насте доложить об очередном посещении Черкасова. Вопреки ожиданиям, даже после обнаружения в его квартире блокнота одного из погибших юношей попытки «раскрутить» его ничего не дали. Черкасов ни разу не сбился и не путался в показаниях.
– Чем же он там занимается целыми днями в обществе двух громил? – поинтересовалась Настя. – Глазки им строит?
– Вроде нет, – пожал плечами Коротков. – Они в преферанс целыми днями дуются. И вполне довольны друг другом.
– И кто выигрывает?
– Наш друг Черкасов. С завидным постоянством и огромным преимуществом. Они мне даже одну показательную «пульку» подарили, чтобы нагляднее было. Хочешь посмотреть? Ты ж у нас известная картежница.
Настя взяла у него расчерченную и заполненную в процессе игры «пулю». Сразу видно, что у людей времени – вагон, с усмешкой подумала она. Играли не традиционную «двадцаточку», а целую «сотню». Но запись действительно была впечатляющей. Судя по вистам, Черкасов закрыл свою «пулю» первым, причем у одного из партнеров в «пуле» к этому моменту было чуть больше сорока, а у другого – вообще двадцать шесть. А к концу игры Михаилу Ефимовичу удалось загнать их высоко в «гору», одного на сто шестьдесят, другого аж на двести восемнадцать, умело ловя на мизере, всовывая им взятки на «распасах» и оставляя без нескольких взяток на восьмерной игре, при этом сам он выступал, естественно, «амнистером», имея в «горе» смешные тридцать.