Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини

кондотьеры располагали девятью тысячами пехоты и тысячей кавалеристов. Согласно разработанному плану удар наносился по трем направлениям: Бентивольо должен был выступить к Имоле, чтобы блокировать ставку герцога, а Орсини и Бальони — атаковать гарнизоны, оставленные в Урбино и Пезаро. Но солидные шансы на успех, имевшиеся у союзников к моменту совещания в Ла-Маджоне, уменьшались с каждым днем, поскольку герцог мог получить подкрепления от французского короля. А капитаны медлили. Даже теперь, когда быстрота решала исход всего предприятия, они не сумели избавиться от колебаний и страхов. Вместо того, чтобы наступать, кондотьеры отправили гонцов в Венецию и Флоренцию, надеясь сколотить второй фронт против Чезаре Борджа.

Разумеется, флорентийская Синьория пришла в ярость от одной только мысли о союзе с Вителлоццо Вителли. Помимо ненависти к заклятому врагу, здесь действовало и другое соображение. Флоренция боялась герцога, но не могла поддерживать его нынешних противников, не рискуя навлечь на себя гнев короля Людовика. В итоге Синьория не только отказала представителям Лиги, но и немедленно уведомила обо всем происходящем герцога, усиленно подчеркивая в письме свою лояльность к его светлости.

Что до Венеции, то она располагала внушительной армией и к тому же страстно желала устранить Валентино, отобравшего у Республики часть ее романских владений. Но открытая война казалась слишком рискованным шагом, тем более что и Венецию связывал союзный договор с Францией — главной покровительницей Чезаре. Поэтому венецианцы решили сохранить видимость нейтралитета и посмотреть, как сложатся дела в ближайшем будущем, стараясь влиять на ход событий лишь дипломатическим путем. В длинном послании Людовику XII сенат Республики подробно перечислил все беды, доставленные Романье ненасытной алчностью Борджа; сенат изумлялся, что христианнейший король находит возможным поддерживать и поощрять подобного человека, роняя тем самым достоинство французской короны. Как мы еще увидим, венецианцы не ограничатся письменным выражением своих чувств и со временем перейдут к более надежным мерам воздействия. Кондотьер Республики Бартоломео д’Альвиано поможет герцогу Гуидобальдо вернуться на урбинский трон. Но силы мятежников были достаточно велики, чтобы справиться с Чезаре и без посторонней помощи. Боеспособность союзников подрывалась не нехваткой солдат, а избытком командиров, каждый из которых думал только о собственной выгоде и подозревал в том же всех остальных. Взаимное недоверие всегда парализует любой заговор, и «бунт капитанов» не был исключением. Первыми заколебались Орсини, что сразу же стало причиной острого беспокойства Бентивольо. Вспомнив свою излишнюю горячность на совещании в Ла-Маджоне, он решил не ждать, пока соратники догадаются сделать из него козла отпущения. Достойный сын болонского правителя, Эрмес Бентивольо тайком отправил одного из слуг в Феррару, ко двору Эрколе д’Эсте. Он просил о посредничестве в переговорах с герцогом Валентино.

Глава 24

МИССИЯ МАКИАВЕЛЛИ

Второго октября 1502 года в Ватикан пришло известие о мятеже кондотьеров и о соглашении, заключенном в Ла-Маджоне. Папа забеспокоился. А Чезаре узнал эту новость в Имоле, где он ожидал подхода французских копейщиков.

Положение становилось угрожающим — против герцога взбунтовались офицеры, командовавшие тремя четвертями его армии. Будь на месте Чезаре другой полководец, он скорее всего попытался бы начать переговоры с недовольными капитанами и как-то умиротворить их. Но Валентино действовал иначе, лишний раз доказав стране, что для него нет ничего невозможного. Герцог стал формировать новую армию. Его посланцы разъехались по всем городам, и им не пришлось жаловаться на недостаток добровольцев. Люди, умевшие держать в руках меч и копье, стекались целыми толпами, привлеченные возможностью встать под знамена непобедимого Борджа. Среди них попадались и бродяги, и искатели приключений, но большинство составляли профессиональные военные. К Чезаре спешили командиры вольных дружин — Сансеверино по кличке Фракасса (Буян), Лодовико Пико делла Мирандола с сотней рейтар, Раньери делла Сасетта во главе нескольких десятков конных лучников и Франческо де Луна с отрядом аркебузиров[674].

Герцог отправил в Ломбардию Раффаэле дей Пацци, приказав ему набрать в северных городах тысячу гасконцев; Балеотто Паллавичини занялся вербовкой швейцарских наемников. Но все это были лишь вспомогательные соединения — ядро новой армии образовали не чужестранцы, а «романьоли», жители Романьи. Они поступали в распоряжение Диониджи ди Нальди и Маркантонио да Фано, также уроженцев здешних краев. В этом вновь сказалась предусмотрительность Чезаре, назначавшего командиров, пользовавшихся доверием солдат уже в силу своего происхождения.

Магическая власть имени Валентино оказалась столь велика, что уже через две недели вокруг Имолы вырос военный лагерь. Шесть тысяч человек, обученных и прекрасно вооруженных, ждали приказа, готовые двинуться в бой по первому слову герцога. Со дня на день к ним должны были присоединиться французы и швейцарцы.

Такой ход событий поверг мятежников в тяжкие раздумья. Войско Борджа возрождалось, как Феникс из пепла, и продолжало расти. А из восставших капитанов ни один не надеялся на верность остальных, и каждый, оставаясь наедине с собой, горько раскаивался в необдуманной поспешности. Они выбрали для заговора неудачный момент, и это обстоятельство теперь проявилось с удручающей ясностью. Но на самом деле их главная ошибка заключалась в неудачном выборе противника.

Первым, кто пришел к такому выводу, стал Пандольфо Петруччи. Забыв поставить в известность своих друзей, он отправил в Имолу надежного человека, которому было поручено встретиться и переговорить с секретарем Чезаре Борджа. Сиенский тиран свидетельствовал глубочайшее почтение герцогу Романьи и Валентино, заверяя его светлость, что никогда не питал по отношению к нему каких-либо враждебных намерений.

Это запоздалое извинение доставило его светлости немало веселых минут. Вслед за ним из Рима пришла весть о примирении между папой и кардиналом Орсини. Заговор трещал по швам, распадаясь на глазах, и сам Паоло Орсини поспешил в Имолу, чтобы начать переговоры с герцогом. Но тут произошли события, одинаково неожиданные и для кондотьеров, и для Чезаре — события, снова склонившие чашу весов на другую сторону.

Захватив урбинскую крепость Сан-Лео, Чезаре приказал начать там строительные работы — укрепления не ремонтировались уже много лет и давно обветшали. Строительство велось под надзором прежнего управляющего герцога Гуидобальдо. Повинуясь его указаниям, крестьяне день за днем доставляли бревна из окрестных лесов и складывали их возле стен, а всеми внутренними работами предстояло заняться размещенному в Сан-Лео гарнизону папских войск.

Мы уже говорили о любви подданных к справедливому и мудрому Гуидобальдо да Монтефельтро. Ее лучшим доказательством явилось стихийное восстание, задуманное и осуществленное простыми крестьянами, желавшими вернуть на трон своего государя. Однажды, разгружая бревна и балки, горцы скрытно заклинили подъемный мост. В тот же миг Бридзио, управляющий, подал сигнал, и толпа лесорубов хлынула в крепость. Перебив ошеломленных внезапным натиском солдат Борджа, они заперли