Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма - Всеволод Анисимович Кочетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо, думается мне, позаботиться еще и вот о чем. Ведь может случиться, что среди тех двух, которых ты привлечешь к занятиям спортом, один окажется не восемнадцати-, не двадцатилетний, а такой, которому к сорока и более годам. Он тоже вдруг захочет заняться спортом. Что тогда? Через веревочку прыгать ему поздно, в футбол играть врачи не разрешат. Бегать? Бегают, бывает, и пятидесятилетние. Но начали они это дело смолоду, втянулись, вытренировались.
Словом, далеко не каждый вид спорта доступен сорокалетнему человеку. Почему для таких не развить шире конный спорт? Он доступен, как известно, и восьмидесятилетним. Л. Н. Толстой ездил верхом на лошади до последних лет своей жизни. Конный спорт укрепляет и закаляет человека. А лошадей у нас так много в стране, что в иных местах даже не знают, как с ними быть, на что использовать их силу: настолько все машинизировано. Почему бы не открыть множество конноспортивных станций? Я видел в Париже в Булонском лесу всадников и всадниц, и в наши дни гарцующих, как во времена, описанные Бальзаком и Мопассаном.
Если сегодня можно взять напрокат автомашину «Волгу», фотоаппарат или стиральную машину, то почему нельзя взять напрокат — на час или на два — доброго коня да покататься на нем в живописных окрестностях Свердловска, Киева, Тбилиси, по дорогам Карельского перешейка под Ленинградом, в чудесных местах Подмосковья?
Стрелковых тиров надо больше, чем их есть сейчас. Те стрелковые заведения, в которых стреляют из духовых ружей, добиваясь обладания флаконом одеколона «Жигули» или коробкой клюквы в сахаре, конечно, в какой-то мере полезны. Но все же им далеко до настоящих тиров, где можно пострелять пусть малокалиберной, но настоящей пулей, а то из боевой винтовки или карабина. В молодости у меня был товарищ, который каждый день заходил в «низок» — в тир возле Аничкова моста на Невском проспекте в Ленинграде — и за каждое такое посещение выпускал в мишень пять пуль из малокалиберной винтовки. Через год или два он стал одним из лучших стрелков в городе.
Все виды спорта надо поставить на службу здоровья советского человека. Новые миллионы физкультурников, которые приобщатся к спорту в итоге замечательного движения «1+2», — это огромная армия здоровых, крепких, готовых к труду и обороне бодрых людей, это залог здоровья всего нашего советского народа. Строители коммунизма, красивые душой, сильные своими делами, должны быть и красивыми телом, сильными физически.
1959
ВЕСНА НОВОЙ ЭРЫ
Дни стояли дождливые, с холодным ветром вдоль Невы, с туманами. На площади перед Смольным люди жгли костры, чтобы согреться. Но никто не помнил об осени. Октябрьской порою 1917 года вопреки природе и извечному порядку смены времен на земле в петроградском небе гремел артиллерийский гром революционной грозы, несущей в мир весну человечества.
Из-под капиталистических подворотен вслед шагавшему вперед железному отряду строителей нового мира несся отчаянный вражий лай и слышались мрачные голоса предрекателей: «Это ненадолго. Еще неделя, еще две — и конец большевикам». Но проходила неделя, и две, и четыре, и десять, проходили годы, а с боем взятая народом власть становилась все прочнее, все крепче.
Делалось это, конечно, в труднейших условиях, потому что и после разгрома интервентов время было нелегкое. Мы были одиноким островом, окруженным океаном капиталистического мира, нас не признавали юридически, нас пытались душить экономической блокадой, к нам без зазрения совести применяли все виды дискриминации. Но мы стояли неколебимо — остров был скалистый, с крутыми берегами, на несокрушимой гранитной основе.
Молодым полезно бы не забывать никогда, что дети тех, кто, босой и голодный, громил интервентов, в ту пору тоже ходили босые и голодные, сидели за партами в нетопленых классах, укутанные в материнские платки, но тоже, подобно отцам и старшим братьям, мечтали о светлом будущем, твердо верили в то, что впереди непременно их ждет лучшая жизнь; и все вместе — отцы и дети, старшие и младшие братья — они плечом к плечу упрямо шли сквозь годы, сквозь десятилетия вперед и только вперед.
Когда сегодня окидываешь взглядом полки какой-либо из многочисленных наших библиотек — заводской ли, колхозной, институтской или районной, — с огорчением убеждаешься в том, что книг о годах революции, гражданской войны, первых пятилеток у нас далеко не достаточно. Набирается список в два-три десятка всем известных романов и повестей, и только. Но не один же был Павка Корчагин, не один Глеб и Даша Чумаловы, не один Иван Гора и не один Давыдов — через революцию, через гражданскую войну, через стройки лет восстановления, индустриализации и коллективизации шли тысячи тысяч, многие миллионы героев из народа, и жизнь каждого из них, его борьба, его подвиг солдата и гражданина — это роман, это повесть, это поэма, пьеса или сценарий для волнующего кинофильма.
Одни выбрали трудный путь — путь революции, путь борьбы, другие от него уклонились. На Лазурном берегу Франции, в Ницце, ко мне подошел человек в очень старом, когда-то черном, но от времени позеленевшем драповом пальто, в таком же музейном котелке и заговорил по-русски. Он говорил о том, что ему очень бы хотелось увидеть нынешнюю Россию, Советский Союз, свою родину, которую он покинул в восемнадцатом году; покинул, конечно, по недоразумению, не надо было этого делать, он не царский генерал, не капиталист, он петербургский интеллигент, библиофил, растерявшийся на огненных перекрестках истории и перепуганный неожиданным, непривычным, избравший привычное: хотя и зарубежный, но капиталистический мир. Он очень жалеет о своем поступке, но уже ничего не поделаешь, он врос в новую землю, остается только грустить о минувшем и ловить скудные сведения о стране, которую он по-прежнему считает своей родиной. Рассказывайте ему обо всем: о Неве, о Невском, Волге, Одессе, Кисловодске, о Москве, которая, говорят, совершенно преобразилась, о метрополитене, об университете на Ленинских горах, о канале между Волгой и Доном, о величайших в мире гидростанциях, обо всем.
Это было четыре года назад. Тогда еще не было искусственного спутника Земли, запущенного в небо советскими людьми, не было советской искусственной планеты, включенной нами в солнечную систему, и о запуске ракеты на Луну, осуществленном
