Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Борис Ковалев

б) что ему дала советская власть;

в) что ему дадут немцы;

г) чем он должен заниматься сейчас.

Нисколько не идеализируя жизнь русской деревни до 1917 года (захватчики даже пугали население тем, что англо-американские капиталисты везут в своём обозе представителей династии Романовых и А. Ф. Керенского для занятия ими ключевых постов в государстве)7, прокламации отмечали преимущества свободного ведения единоличного хозяйства до революции. В условиях, когда оккупанты собирались в основном сохранить колхозную систему, в их листовках писалось «о хорошей жизни до коммунистов, когда любой человек за час мог бесплатно достать себе не менее пуда хлеба»8.

О дальнейшей судьбе России в периодической печати оккупантов в начальный период войны ничего не говорилось. В ходе осуществления плана молниеносной войны нацисты требовали от населения лишь спокойствия и экономической поддержки. «Оружием германцы борются за Вас на фронте. Вы же должны быть не борцами, а помощниками, представляющими свою рабочую силу… Не штыками, своей работой помогите нам на службе за вашу Родину и будущее ваших детей!» — писалось в обращении командования, группы армий «Север» к жителям «освобождённых районов»9.

На страницах оккупационной печати помещались рассказы о примерах добросовестного отношения русских крестьян к своему труду. Население призывали брать с них пример. В прокламациях оккупантов постоянно проводилась мысль о том, что активная работа сельских жителей косвенно приближает конец войны, и немцы вернутся обратно в Германию, полностью выполнив свою задачу — освобождение России от большевиков.

В понятие «патриотизм» оккупационные средства массовой агитации вкладывали следующий смысл: «Русский патриот — это тот, кто осознаёт свою большую благодарность немецким солдатам. Честно работая в тылу под защитой германских войск, он понимает, что если в этой войне окончательно не избавиться от жидо-коммунистической власти, то она, как бич божий, навеки повиснет над его Родиной»10.

Важной задачей всех подразделений нацистских пропагандистских служб летом-осенью 1941 года было внушение населению уверенности в непобедимости германского оружия и скорое окончание войны. Для этого использовались радиорепродукторы, установленные во всех крупных населённых пунктах, газеты, листовки и карты СССР, на которых был отмечен «крестовый поход против ига жидо-коммунистической власти»11.

Как отмечали позднее представители советского сопротивления, фашисты пытались убить в людях — жителях оккупированных районов веру в возможность победы Красной Армии и парализовать волю к борьбе с фашизмом.

Для этого нацистская пропаганда стремилась показать лавинообразный характер победного шествия вермахта по Советскому Союзу.

Вплоть до начала битвы под Москвой коллаборационистская печать публиковала материалы, подтверждающие тезис о непобедимости германской армии и её успехах на Восточном фронте. Издававшаяся в Риге «Правда» свои материалы главным образом заимствовала из фашистской периодической печати, предназначенной для жителей рейха. Это можно объяснить тем, что редакция была представлена в основном русскоговорящими сотрудниками Геббельса. Статьи в подобных изданиях носили описательно-аналитический характер:

11 сентября — «Германская армия под Петербургом», «Красный Балтийский флот без моря».

18 сентября — «Бои в вооружённой зоне Ленинграда», «Советское правительство взывает о помощи», «Боевые трофеи финской армии».

18 октября — «Разгром красных сил на путях к Москве и у Азовского моря», «Уже более трёх миллионов красноармейцев взято в плен», «Дни Москвы сочтены».

25 октября — «65 миллионов русского населения освобождены за четыре месяца военных действий»12.

Успешное продвижение немецких войск позволило работникам Геббельса достаточно точно показывать ход военных действий. Но при этом они использовали и некоторые формы дезинформации. Так, в середине октября 1941 года во всех крупных населённых пунктах Ленинградской области нацистами были вывешены плакаты: «Немецкие войска освободили Москву». Данный текст был набран крупным шрифтом. Под ним очень мелко было напечатано о том, что фашистские солдаты вошли в деревню с таким названием. Эта акция вызвала среди населения упорные слухи о падении столицы нашей Родины13.

Самохарактеристики оккупантов ограничивались рассказами о благородстве и гуманности немецких солдат. Население извещалось о том, что немецкие солдаты пришли в Россию на время, лишь для того, чтобы бороться с большевизмом. Подчёркивалось, что для русского народа они гораздо ближе, чем коммунисты. В сентябре 1941 года средствами массовой агитации была предпринята пропагандистская акция, из которой следовало, что «большевики хотели сжечь святые для каждого русского человека пушкинские места. Германские офицеры, предотвратившие это, оставили свои имена в книге почетных посетителей»14.

Сотрудниками Геббельса всячески распространялась информация о разброде и беспорядках в рядах Красной Армии.

Анализируя ход военных действий, немецкая пропаганда подчёркивала не только бессмысленность, но и преступность какой-либо борьбы с Германией. Фотографии пленных или сдающихся в плен предварялись надписью: «В плену у освободителей»15.

Нацисты пытались использовать в этих целях и внешний вид красноармейцев, при этом вся вина перекладывалась на советскую сторону. В статье «Несчастные и счастливые» писалось о том, что «с каждым днём увеличивается число русских военнопленных. Большими партиями проходят они по городу под охраной немецких солдат. Жалко смотреть на них…Что сделали с русским народом большевики?»16.

Подобные акции должны были, по замыслу авторов, нейтрализовать негативные эмоции мирного населения по вопросу отношения захватчиков к бойцам и командирам РККА, попавшим к ним в плен.

Особое внимание уделялось деморализации Красной Армии. Из номера в номер публиковалась информация об ошибках советского командования, например: «Как взяли в плен советского генерала», «Советские бомбовозы против своих же частей»17.

Специально анализировалась политика репрессий как предвоенных, так и в начале Великой Отечественной войны. Она объяснялась тем, что «Сталину нужно показать народу, мол, не вся система гнилая, а есть какие-то вредители, виновные в отступлении армии»18.

Как в периодической печати, так и на плакатах печатались карикатуры на советских полководцев. В них оккупанты пытались отобразить бесперспективность и аморальность любой борьбы с фашизмом. Наиболее характерными можно назвать следующие: «Тень Суворова» (Суворов возвышался над Тимошенко, Будённым и Ворошиловым и говорил им: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в полководцы не годитесь» и «Последний поход красных маршалов» (Тимошенко и Будённый у ворот тюрьмы. Смерть с надписью на косе «НКВД» говорит: «Добро пожаловать, товарищи!» На колючей проволоке фуражки на них написано: Егоров, Блюхер, Тухачевский19.

С осени 1941 года нацистские пропагандистские службы были вынуждены обратить внимание на зарождающееся партизанское движение. Русскому населению внушалась мысль: те, кто называет себя партизанами, на самом деле таковыми не являются. «Партизаны — это те, кто вооружается против армии, враждебной народу, а не освобождающей его»20.

Следовательно, делался вывод: это не народные мстители, а обыкновенные бандиты. Бороться с ними нужно путём своевременного оповещения об их появлении германской администрации. Жестокость, с которой оккупанты расправлялись с любым проявлением недовольства «новой политикой» объяснялась тем, что «партизанская борьба — это борьба за большевизм, и, следовательно, она не является народным движением… Поэтому правильно действует тот, кто наносит по ним удар безоговорочно и беспощадно»21.

Начинать борьбу с нацистским оккупационным режимом советскому сопротивлению приходилось в исключительно тяжёлых условиях. Отсутствие информации о положении на фронтах, засилье немецких газет и листовок привело к тому, что некоторые районы (например, Лядский в Ленинградской области) стали называться «братской партизанской могилой»22.

В них часть населения повторяла то, что было написано фашистскими пропагандистами. Они называли партизан «сталинские бандиты». Отсутствие заранее подготовленных баз с продовольствием заставляло силы сопротивления на начальном этапе войны заниматься насильственными реквизициями. Оккупанты использовали каждый факт подобных изъятий для своих пропагандистских целей. Была подготовлена серия радиопередач о том, как немецкие солдаты помогли русским крестьянам вернуть им имущество (скот, хлеб, картофель), отнятое у них «красными бандитами»23.