Что дальше, миссис Норидж? - Елена Ивановна Михалкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У него есть вы, – возразила Эмма.
– Это вовсе не одно и то же. К тому же полгода дядюшка проводит у себя в поместье. Не может же он переселиться ко мне…
Гувернантка помолчала, а затем поинтересовалась:
– Простите мою прямоту, мисс Свенсон. Сколько приносит имение?
– Около десяти тысяч фунтов в год, – ответила Амелия. – Я считаюсь завидной невестой, – с непередаваемой улыбкой добавила она, – ведь будущие женихи убеждены, что долго я не протяну. Кто не хотел бы остаться полновластным хозяином Дорвик-хауса!
– К кому перейдет поместье после вашей смерти, если вы не оставите завещания?
– Его унаследует Стивен.
Их разговор был прерван громкими криками в коридоре. Возбужденные голоса приближались, и наконец в дверь постучали.
– Мисс Свенсон, мисс Свенсон, – зачастила горничная, – мистер Хилл нашел тайник! А в нем такое!
Миссис Норидж и Амелия переглянулись.
– Неужели дневник отца? – замерев, прошептала девушка.
Но когда все собрались в гостиной, выяснилось, что священник нашел кое-что другое. Он многословно описывал, как осматривал дубовые панели в курительной, и вдруг что-то побудило его нажать на одну из них. Щелкнул скрытый механизм, и панель приподнялась, открыв углубление в стене. Там оказалась…
– Библия? – скривился Николас, увидев книгу.
– Старинная! – Священник вдохновенно воздел палец над книгой. – Посмотрите, как украшена обложка! Это добрый знак для моих изысканий. Надеюсь, вы не забудете о моем скромном вкладе, когда продадите ее, мисс Свенсон!
Амелия склонилась над Библией.
– Вряд ли я решусь избавиться от нее, мистер Хилл. Здесь есть пометки, сделанные рукой моего отца. Они дороги мне как память.
Обложка была обтянута винно-красным бархатом и украшена по периметру мелким неровным жемчугом. В центре прекрасной шелковой гладью были вышиты розы и лилии; название тоже было не отпечатано, а вышито золотой нитью.
– Как легко вы догадались о тайнике, мистер Хилл, – сказала гувернантка. – Не каждому пришло бы в голову надавить на дубовую панель.
Бледное лицо священника зажглось румянцем.
– Я встречал подобные тайники и прежде, – пробормотал он. – В других поместьях… Где мне доводилось работать…
Амелия стояла, задумавшись, и вдруг громко хлопнула в ладоши. Все обернулись к ней.
– А знаете, в какой комнате много панелей? В твоей, Жозефина. Да-да, в твоей спальне, и там никогда не делали ремонт.
Миссис Таублер растерялась.
– Я надеюсь, вы не собираетесь прямо сейчас… Я хотела бы… Это все-таки моя комната, пусть и временная…
– Я не собираюсь осматривать ее немедленно! – Амелия рассмеялась. – Для начала нужно позавтракать!
Глаза ее сияли, она прижимала к себе Библию, водя пальцем по шелковому корешку. Эмма заметила, что Николас не сводит с нее взгляда.
– Как вы полагаете, это и впрямь дорогая книга? – вполголоса спросила гувернантка у Стивена.
– Ооо, что вы! Ей не больше пятидесяти лет. Чудесная семейная реликвия, не более. Наш добрый мистер Хилл напрасно уповает на вознаграждение. Амелии ни к чему продавать Библию своего отца.
После завтрака священник с гордостью показал место своей находки. Он многословно и подробно объяснял, как пришел к мысли проверить панель, как не поверил своим глазам и наконец побежал к мистеру Каннингему… Все великодушно позволили священнику насладиться триумфом. Не было лишь Жозефины.
Даже выйдя из дома, Амелия продолжала прижимать к себе Библию.
– Появились ли у вас догадки о том, кто надругался над моим умом и телом, миссис Норидж? – спросила она.
Две женщины остановились на берегу озера. На опушке леса вдалеке Стивен играл со своими собаками. По счастью, в это утро ветер относил лай в сторону.
– Позвольте мне пока оставить свои мысли при себе, – попросила гувернантка. – Что мне, безусловно, кажется интересным, так это находка мистера Хилла.
Амелия вскинула на нее глаза:
– Вы полагаете, она способна пролить свет и на мою загадку?
– Несомненно. Мистер Хилл сказал гораздо больше, чем намеревался. Думаю, сейчас он раскаивается в этом.
– Я пустила его в свой дом, предоставила доступ к архивам… – В голосе Амелии звучало недоумение. – И все же меня не оставляет ощущение, что он бесконечно мною раздражен. Чего он еще хочет?
– Мисс Свенсон, вы – состоятельная женщина, – без экивоков сказала Эмма. – Вами всегда кто-нибудь будет недоволен. Священник убежден, что распорядился бы этими землями намного лучше, чем вы. Однако вот беда: они принадлежат не ему. Это и вызывает в его душе недовольство. Мистер Хилл нигде не преуспел. Он не самый уважаемый член церкви; на его проповедях не собирается толпа. Люди, подобные ему, никогда не выбирают прямых путей – лишь окружные тропы. – Гувернантка перевела взгляд на особняк. – Вы хотели осмотреть комнату миссис Таублер, не правда ли?
– Да-да, – спохватилась Амелия. – Это одна из спален, где заменили только шторы и мебель. Вдруг и там что-то найдется!
Надежды девушки не оправдались. Дубовые панели держались прочно. В комнате было сильно натоплено, и Амелии стало нехорошо.
– Дорогая, это моя вина, – сказала Жозефина, усадив ее в кресло. – Незадолго до твоего прихода я сожгла свой старый дневник… Сейчас открою окно! Миссис Норидж, подайте, пожалуйста, мою нюхательную соль.
В комнату ворвался свежий ветер.
– Ты сожгла дневник? – переспросила Амелия.
– Не люблю напоминания о прошлом. Сейчас мне кажется, будто я стою перед распахнутой дверью, за которой меня ожидает новая жизнь. Стоит ли тащить в нее воспоминания о старых переживаниях и обидах!
Амелия задумчиво покачала головой:
– А мне так дорого все, что напоминает о прошлом…
– Ты до того несовременна, что это даже мило! Девушка из ушедших времен! – поддразнила Жозефина. – Ну а я безжалостно сжигаю все, что давно ушло. Пусть превратится в пепел! Клянусь, я бросила эту кипу листов в огонь без всяких сожалений.
Миссис Норидж присела перед камином и протянула ладони к еще теплому очагу.
– Должно быть, ваш дневник был небольшим, миссис Таублер… Он так быстро прогорел…
– Не стоит недооценивать мою словоохотливость! – рассмеялась Жозефина. – Нет, он был очень толстым. Но вспыхнул, словно сухие листья в осеннем костре. Вот так и полагается обходиться с воспоминаниями! Дорогу весне!
Она сильнее распахнула створки окна и затанцевала по комнате, вскинув руки вверх. Пока Жозефина была увлечена танцем, Эмма наклонилась к Амелии и тихо, но отчетливо проговорила:
– Вы боитесь сквозняков. Попросите отвести вас в библиотеку.
Губы Амелии дрогнули, но вслух она послушно повторила:
– Жозефина, отведи меня в библиотеку. Я опасаюсь простуды.
Женщины вышли из комнаты. Миссис Норидж, коротко попрощавшись, спустилась по лестнице и вскоре
