Влюбиться в дьявола - Элизабет Хойт

— А что бывает в случае «более»?

— Дело в том, — продолжил он, намыливая лицо, — что пленник изо дня в день живет среди индейцев, ходит с ними на охоту, спит, ест, радуется и печалится. Одним словом, идет незаметный процесс привыкания, ассимиляции.

Он провел бритвой вдоль намыленной щеки сверху вниз, раз, другой, снимая вместе с пеной щетину.

— Но когда пленник берет себе в жены индианку, хотя такое случается нечасто, он становится настоящим членом племени. У него даже могут рождаться дети. Потрясенная Беатриса с трудом вымолвила:

— А у тебя была жена-индианка?

Он сполоснул бритву в воде и лукаво взглянул на нее:

— Увы, нет. Но вовсе не потому, что у меня не было такой возможности.

— Расскажи мне все, — взмолилась Беатриса.

Он покачал головой и принялся брить другую щеку. Он намеренно дразнил ее.

— После того как Гахо спасла меня во второй раз, она стала внимательно и даже с нежностью относиться ко мне. Возможно, ей нравилось, как я себя вел, да и охотник я был неплохой. Впрочем, не знаю, чем я ей так приглянулся. В любом случае она хотела удержать меня. Как умная женщина, она понимала, что нет ничего лучше и крепче уз Гименея. Если бы я женился, обзавелся детьми, то мне было бы намного труднее бежать из плена.

— Понятно, что она хотела, как можно крепче привязать тебя к себе.

— Вот именно. — Он опять сполоснул бритву в тазу. — Но тут возникло одно затруднение. Дело в том, что обе дочери Гахо уже были замужем, и если мужчинам разрешается заводить вторую жену, то индианки не имеют права иметь второго мужа.

— Это несправедливо, — сухо заметила Беатриса. Мимолетная улыбка скользнула по губам Рено.

— Не я заводил такие порядки.

— Гм… — пробурчала она.

Отвернувшись от зеркала на комоде, он подмигнул ей.

— Всю осень и зиму я залечивал раны. Когда же наступила весна, Гахо сделала мне на лице татуировку с птицами, символизирующими покровителей ее рода. Кроме того, она еще проколола мне ухо и повесила один из своих амулетов — серьгу в виде креста. Таким образом, она давала всем понять, что я уважаемый член ее рода, хороший охотник, и она ценит мои заслуги. Потом Гахо направила послание в соседнее племя, с которым мечтала заключить военный союз. Но для начала они решили с ними породниться и женить меня на дочери вождя.

— А девушка была красивой? — спросила Беатриса и смутилась.

— Пожалуй, да, — ответил он. — Но она была еще совсем юной, лет шестнадцати, не больше. Да и я вообще-то не намеревался жениться. Семья, дети — все это было не по мне. Я думал только об одном: как вырваться из плена и вернуться домой.

— И что ты сделал?

— Я улучил момент и поговорил с девушкой с глазу на глаз. Вообще разговаривать с невестой у индейцев запрещено, но старейшины смотрели сквозь пальцы на такую вольность. От девушки я узнал, что у нее уже есть возлюбленный, тоже пленник, как и я, но живущий в другом племени. Я сразу понял, что мне надо делать. Я отдал девушке и ее жениху все самое ценное, что у меня было, и то, что удалось скопить за два года плена. На следующую ночь они убежали.

— Какой добрый поступок! — обронила Беатриса.

— Вовсе нет. — Рено сполоснул лицо и вытер его полотенцем. — Доброта здесь ни при чем. Я думал только о побеге. Я решил, во что бы то ни стало вернуться домой, к тому образу жизни, к которому я привык с детства. Если бы меня вынудили жениться на индианке, то меня, скорее всего, засосала бы трясина семейной жизни. Со временем я смирился бы и остался в племени Гахо, без всякой надежды увидеть родную Англию. — Он кинул в сторону полотенце и с мрачным, задумчивым видом посмотрел на Беатрису: — Но тут произошли трагические события, которые сыграли мне на руку. По моей вине погибла Гахо, а весь ее род был уничтожен.

— Не может быть! — удивилась потрясенная Беатриса. Но Рено грустно закивал, и горькие складки залегли в уголках его губ.

— Целых пять лет, я разведывал обратную дорогу к побережью, собирал меха, чтобы было чем оплатить проезд домой в случае успешного побега. На шестой год моего плена к нам в лагерь начал наведываться один французский торговец и скупщик пушнины. Мало-помалу я сошелся с ним поближе и упросил его помочь мне бежать. Несмотря на грозившую ему опасность, он согласился и взял меня с собой. Целых три дня мы вместе с ним шли к его стоянке. По дороге мы узнали, что индейцы, враждующие с родом Гахо, собираются напасть на ее племя. Несмотря на безумную усталость, я решил повернуть назад. Я понимал, что обязан помочь женщине, которая некогда спасла мне жизнь. Когда я вернулся… — Рено потупил взгляд и замолчал.

— Что же ты обнаружил? — с тревогой спросила Беатриса.

— Я опоздал. Враги-индейцы их всех перебили, сожгли лагерь, оскальпировали побежденных. Я ходил по сгоревшему становищу, переворачивал трупы и вглядывался в окровавленные лица, разыскивая Гахо.

— Ты нашел ее?

— Да, нашел. Я узнал ее по одежде. Когда я перевернул ее тело, то увидел мертвые карие глаза и лицо, полностью залитое засохшей кровью. Враги сняли с нее скальп.

— Ужасно, ужасно, — шептала Беатриса.

Рено дернул подбородком, его лицо посуровело и помрачнело.

— Не стоит так переживать. В конце концов, она была уже старым человеком. По правде говоря, мы с ней были чужими людьми.

— Рено, разве так можно? Она дважды спасла тебе жизнь, относилась к тебе как к сыну. Я думаю, ты любил ее.

— Ты не совсем поняла меня. Племя индейцев, напавшее на род Гахо, было тем самым племенем, с которым она хотела заключить союз, женив меня на дочери их вождя. Если бы я был по-настоящему привязан к ней, то женился бы на той девушке. Но я уклонился, и оскорбленное индейское племя отомстило Гахо. Я не мог поступить иначе, так как рвался всем сердцем домой, в Англию. Похоронив Гахо, я несколько месяцев шел по лесам, избегая встреч с индейцами и французами, пока не добрался до земель, находившихся под властью англичан.

— Довольно, Рено.

— Нет. — Он озлобленно сверкнул глазами. — Ты хотела знать, так выслушай до конца. У меня не было ни денег, ни друзей. Мне пришлось наняться коком на судно, чтобы доплыть до Англии.

— Когда ты так неожиданно объявился, ты явно был болен, бредил.

— Неудивительно, — покачал он головой. — Пробираясь через леса, я несколько месяцев питался вяленым мясом, ягодами и грибами. Добравшись до английских колоний, я сильно исхудал и представлял собой мешок с костями. Плавание на корабле тоже не улучшило мое здоровье. Отвратительная пища, вспыхнувшая среди матросов непонятная лихорадка, которой я тоже переболел…