След Сокола - Сергей Самаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волхв положил на лоб князю свою большую костистую ладонь, чуть не закрыв ею все лицо.
– Сила входит в тебя. Великая сила, небывалая сила. Сила тысяч и тысяч воев-бодричей, что сражались с врагами и побеждали их. Сила и решительность… Входят сила и решительность… Ты чувствуешь это… Ты чувствуешь это…
Ставр сам увидел, не спрашивая, что сила входит в Годослава. Плечи князя расправились, грудь налилась и выгнулась, весь он, и без того стройный и мощный, стал еще мощнее. Князь просто дышал силой, и она витала вокруг него, накрывая невидимым для постороннего саваном, но ощущаемая волхвом, вызвавшим ее появление.
– Все, княже… Сейчас ложись и отдыхай. Проснувшись утром, ты почувствуешь себя необычайно сильным. В трудный момент скажи: «Я должен…», и предки поспешат тебе на помощь. Помни это. Отдыхай…
Годослав послушно прошел к кровати, лег и тут же уснул.
Стоящий у входа Далимил ожесточенно замотал головой.
– И я, Ставр, тоже чуть не уснул… Что это было?
– Это Свентовит говорил моими устами… – ответил волхв.
– Но он же говорил с князем…
– И тебя, наверное, коснулся… Понадобится, ты скажи: «Я должен»… И приобретешь новые силы… Что сейчас чувствуешь?
– Хочется Сигурду шею сломать…
– Будет время, сломаешь… Береги князя…
Ставр неторопливо приладил на прежнее место бороду, согнул плечи и выпятил горб на спине. Глаза сами собой опустились долу.
– Похож я на плотника-работника?
– Словно тебя плетью в день по три раза охаживают, – отшутился разведчик.
– Трудное дело князю предстоит, – сказал Ставр уже от входного полога, не разгибаясь. – Все-таки он не Дражко и не имеет того опыта в ратном деле, как князь-воевода. Но он правильно понял – за его спиной стоят все бодричи, стоят и ждут от своего князя спасения или позора. И он может… Он знает, что он должен через себя перепрыгнуть, но сделать дело. И он сделает! И ты, Далимил, ему поможешь… Ты тоже – должен… Ни на шаг не отходи от князя. Береги его…
– А люди Сигурда?
– Это не твоя забота. Они не успеют поднять лук. За каждым по три человека ходит. Меня больше беспокоит сам Сигурд. Он очень зол и очень силен. Это не граф Ксарлууп. С Сигурдом не справиться, как с графом, несколькими ударами. Все. Я пойду…
Глава 28
Дражко несколько раз за день встречался со Сфиркой. И потому знал о всех передвижениях лива Криса по городу. Долговязый жалтонес внешне никак не проявлял интереса ни к кому из жителей столицы бодричей, даже к боярину Мистише, нахождение дома которого он пытался узнать сразу по приезде на гостевом дворе. А он должен был проявлять интерес, просто обязан был это делать! И князь-воевода начал уже недовольно пошевеливать усами: он не любил, когда события разворачивались медленно или совсем стопорились. И начал было подумывать, что решение Годослава о назначении соправителя и нового наследника княжеского стола, через боярина Мистишу или еще через кого-то, близкого к данам, дошло до посольства, и там решено было временно отменить все задумки по убийству князя как бесполезные. Такое решение, вполне логичное, было хуже любого продолжения, потому что в этом случае удара все равно следовало бы ждать, но уже терялся бы след основного исполнителя задуманного. Дважды использовать жалтонеса герцог Гуннар мог бы и не пожелать.
Тем временем в княжеском доме все шло своим чередом, как шло бы, будь на месте сам Годослав и заболей он в самом деле. По приказу Рогнельды в нижнем погребе нарубили льда, который зимой закладывали вместе с опилками и стружками, чтобы лед мог сохраняться, лишь чуть-чуть подтаяв, все лето[125]. Завернутые в чистые холстины куски пронесли в спальную светлицу Годослава. Туда же зашел вслед за Рогнельдой князь-воевода. Вскоре княгиня-мать вместе со своей родной сестрой, матерью Дражко, знатной целительницей и травницей, принесли плавающих в кринке пиявок – известное облегчение от головного жара. Через некоторое время княгиня вышла вместе со свекровью, а вместо них «навестить» князя Годослава пришел Сфирка. Лицо разведчика было мрачным и не предвещало добрых вестей.
– Как у тебя дела? – сразу понял Дражко – произошло что-то не слишком приятное. Обычно эта хитрая физиономия озабоченности не показывала даже в самые критические моменты.
– Беда у нас, воевода! – сказал Сфирка тревожным шепотом и оглянулся на дверь, за которой никого, как он знал, не было. Просто подчеркивал этим оглядыванием свою озабоченность. Дражко понял и это.
– Что опять случилось? Жалтонесу собственная ученая змея нос откусила?
– Гораздо хуже… Жалтонес у нас пропал. Зашел в трактир пообедать и вышел через боковую дверь. Во двор там по нужде выходят, потому и не проследили. Да так ловко умахнул через высоченный забор, даже за обед не заплатив, что не сразу и хватились.
Это уже было какое-то действие. Значит, нечто начинается, если только лив не убежал потому, что жалко ему было денег, чтобы в трактире расплатиться. Но это едва ли. Когда заняты большим делом, на мелочах не скупердяйничают, чтобы не пропасть попусту. И следует не скучать, а самому действовать. И потому такое понравилось Дражко даже больше, нежели нудное ожидание. Он всегда был человеком собственного действия. Командуя другими, и сам обычно выполнял задуманное. И ему было бы, наверное, легче, спрятав каким-то образом усы, чтобы не быть таким заметным, ходить по пятам за жалтонесом вместе с другими разведчиками, чем ждать сообщений Сфирки о перемещениях лива.
– Как ищете?
– И город квартал за кварталом прочесываем, и дополнительные посты к посольскому двору выставили, даже забор там, памятуя науку, караулим, и к домам подозрительных бояр тоже приглядываемся. И на всех городских воротах стражу предупредили – если вздумает бежать, руки ему за спину… Проверяем все дома местных ливов. Мало ли с кем он знаком быть может… Но ливов-то, слава Свентовиту, у нас не много. Хотя, тоже ко всем приглядеться – время надо. И так все люди уже заняты. Случись что, не знаю, кого и взять…
Нет, так действовать можно только в лесу, где Сфирка и другие разведчики Ставра себя лучше, чем дома ночью, чувствуют. В городе все иначе…
– Что толку по Рарогу бегать, пыль поднимать и людей пугать! Здесь, во Дворце Сокола, его ждать след. Он сюда появиться обязательно должен. Неподалеку от княгини ждать надо! Герцог Гуннар сказал, что к княгине его человек подойдет!
– Здесь мы все ходы-выходы сразу перекрыли. Глашатный Сташко показал, где лучше посты скрадать. Шесть человек дворовых людей своими заменили, старых в загородную усадьбу отправили, чтобы незаметно было. Будь, княже, спокоен. Появится во дворец, никуда отсюда не денется. На наших людей положись…
– Смотри, с тебя спрос!
Сфирка ушел. Не прошло и минуты, как в дальнем конце коридора, у самой лестницы, стражник, предварительно кашлянув, как будто представившись, негромко стукнул в пол копьем. Дальше страже проходить категорично запретили, чтобы «не беспокоили болящего князя». Воевода вышел к стражнику сам.
– Что надо?
– Гонец с Буяна, княже, – голос у воя приглушенный, старается, чтобы далеко его слышно не было. Бережет здоровье «болящего». Приказа о тихих разговорах не было. Это уже заботливая инициатива снизу идет, – понял князь-воевода. Годослава в дружине и в народе любят так же, как не любят бояр. В одном Годославе и видят защиту от боярского произвола.
– Пусть поднимается.
Гонец по внешности напоминал самого настоящего викинга-норманна, даже шлем носил рогатый, как у данов и норвегов, и короткий меч держал в ножнах за левым плечом, а не на поясе, как славяне, и кожаный, обшитый стальными пластинами доспех его покрывал не плащ, а шкура пятнистой рыси. Привычка, приставшая к воинам в многочисленных морских походах, когда в один драккар, бывает, собираются удалые молодцы со всего побережья, разговаривают на непонятной смеси всех прибалтийских языков, но как-то друг друга умудряются понимать, особенно в бою. Там, на Буяне, если разобраться, и в самом деле определенного народа нет. Все перемешались, хотя все теперь зовут себя бодричами и стоят за одно дело, только позови. Народ суровый, характером, что зимние морские валы. Этих ни Готфрид, ни Карл не смутит. С кем князь скажет, с тем воевать и пойдут. И не просто воевать, а насмерть встанут…
– Здоров всегда будь, княже, – поприветствовал славянский викинг воеводу надтреснутым, словно навсегда простуженным голосом.
– Здоров будь, Оскол, – узнал знакомые черты лица Дражко и без раздумий протянул для пожатия руку, чего удостаивается не каждый гонец. Этот воин участвовал во многих походах под предводительством князя-воеводы и сыскал себе славу неукротимого и неутомимого бойца на мечах. В хитрых, замысловатых движениях клинка Оскола любой мог запутаться и не отличить обманный удар от истинного, смертельного. И в жизни сотник был таким же. Не каждому понять дано, что задумал и как претворять задуманное будет. – Что нового на Буяне?
