Золотой иероглиф - Дмитрий Дубинин

— Не кирками же ковырять, — сказал Мотояма.

Вертолет ушел. Мы вчетвером (я, Сэйго и два младших бандита) впряглись в компрессор и покатили его к обозначенному вешками кругу, внутри которого где-то под землей должны были находиться сокровища на сумму двадцать с лишним миллионов долларов…

Когда все было доставлено на место, Мотояма распорядился возвращаться в лагерь. Все правильно: война войной, а обед — по распорядку…

Хоть одно было утешение — на обед подали чертовски вкусную штуку из, в общем-то, традиционных, рыбы и риса, такая, что даже Танька похваливала, а она у меня отнюдь не любительница подобной пищи.

Иногда я ловил себя на мысли, что более странные отношения в подобной компании невозможно представить. Восемь человек сидели возле палаток, уплетали рыбу и перешучивались на двух языках, при этом, казалось, все друг друга понимали. Ни дать ни взять — интернациональная группа «дикарей»-туристов… И все же смех казался натянутым, некоторые шутки словно повисали в воздухе — словом, нельзя было забыть, что трапезничают люди, отнюдь не связанные одной целью.

Глава VI

После обеда Мотояма расписал план действий. Повару, как всегда, было велено ловить рыбу и заниматься своими прямыми обязанностями. Мне, Сэйго и двум бандитам — выдвигаться на раскопки, причем с нами собрался идти и сам Акира. Татьяна оставалась в лагере под присмотром ближайшего помощника Мотоямы.

Что ж, это было разумно. Даже не будь Мотояма гангстером, а управляй он группой обычных работников, этот человек умел руководить, при этом быстро и пока что правильно (смотря с какой колокольни смотреть, конечно) принимая решения. Впрочем, интересно, а как бы поступили наши рядовые бандюги, прикажи им авторитет придумать выход из создавшегося положения на таких же условиях, какие поставил своим помощникам японец?

Двигатель компрессора был заправлен и запущен. Отбойные молотки с дробным треском начали вгрызаться в каменистый грунт, еще относительно недавно бывший морским дном, а до того — опять-таки сушей… Я работал в паре с одним из бандитов, в то время как Сэйго и второй «джентльмен удачи» откидывали в сторону обломки камней и давно застывшей лавы, твердой и одновременно вязкой. Так решил Мотояма, чтобы у невольников не было возможности лишний раз переброситься словечком.

Работа была не из легких. Не знаю уж, чем пользовался Танаэмон, пробиваясь вглубь, но корку из спекшихся горных пород с трудом брал даже отбойник. Впрочем, она оказалась не такой уж толстой, и дальше дело пошло живее. Через час Мотояма скомандовал нам меняться, и я уступил свой молоток Сэйго, также как и мой напарник-бандит другому бандиту.

Лихо, конечно, якудза нас «припахала», ничего не скажешь…

Первый день раскопок, ничего не принес. Второй — тоже, кроме ноющей боли во всем теле и особенно в покрытых волдырями руках, почти целый световой день державших вибрирующий пневматический молоток. Так вкалывать мне приходилось только в армии, на молодом году и «дембельском аккорде». Разумеется, под дембель работалось куда веселее. Сейчас же настроение было больше похоже на «духовское». Когда вкалываешь, за что — неизвестно, а впереди — все беспросветно и безысходно…

Вечером второго дня один из молодых бандитов встревоженно что-то объяснял Мотояме, но тот только отмахивался.

— Зря он отмахивается, — произнес Сэйго.

— А что он говорит?

— Его очень беспокоит, что неожиданно закрылся гейзер.

— Ну и что? С водой, по-моему, проблем нет…

— Дело не в воде, — загадочно произнес Сэйго. — Ладно, может и обойдется. В конце концов, не это сейчас самое плохое…

Чтобы свести до минимума возможность заговора с нашей стороны, Мотояма установил и график дежурств по ночам. Причем вахту пришлось нести и нам с Сэйго, только в разные смены, вместе опять-таки с нашими напарниками-якудза.

Утром третьего дня, как всегда, ровно в половине девятого по местному времени мы выдвинулись к месту раскопок, которое, к слову, находилось на японской стороне и располагалось куда ближе к кратеру, нежели точка, где опередившие нас кладоискатели потерпели фиаско… Если, конечно, это действительно было фиаско. Но об этом на острове не говорил никто.

Снова затарахтел компрессор, затрещали отбойники. Яма, которую мы начали копать позавчера, углублялась и расширялась. Мотояма время от времени требовал прекратить долбление, брал в руки металлоискатель и тщательно проверял дно и стенки ямы. Он даже не надевал наушники. Они болтались у него на шее, и мне было хорошо слышно, что пищат они почти все время. Иногда Акира обозначал место, по его мнению, подозрительное, и туда начинали вгрызаться молотки, рукоятки которых теперь все время были липкими от крови и гноя… Гангстер, исследуя яму, не обращал внимания на то, что творится сзади. Он был уверен в своей безопасности. По договоренности со своим ближайшим помощником, остававшимся в лагере, он во время каждого сеанса связи произносил в эфир некое кодовое слово, обозначающее, что с ним все в порядке. Если бы он это слово не произнес, через несколько секунд Тани уже не было бы среди живых… Этот тип хорошо мне объяснил, чем грозят мои возможные поползновения.

…Во время очередного спуска в яму Акира очень уж долго шарил по склону ямы рамкой искателя, даже нацепил наушники. Потом что-то прикинул, отошел к противоположному краю и начал исследовать грунт визуально. Потом неожиданно потребовал:

— Обозначайте вот этот квадрат. Там что-то есть.

Сэйго и бандит нажали на молотки. Мотояма стоял в шаге от них, пристально глядя вниз, но не рискуя наклоняться, чтобы мелкие осколки не попали вдруг в глаза. И вот он махнул рукой. Треск прекратился, слышался только шум двигателя.

Жест, который затем мы увидели, был более чем красноречив: «Отойдите все!» Сам Акира присел на корточки, запустил руку в кучу обломков и вдруг извлек…

Ей-богу, монету! На его ладони лежала монета размером примерно с доперестроечный железный рубль. Мотояма что-то азартно выкрикнул, потер ее об рукав, и она засияла тем глубоким солнечно-желтым блеском, что нещадно жжет сердца авантюристов всех времен и народов.

Золото!

Крики восторга огласили окрестности ямы. Но вопили, разумеется, не мы с Сэйго. Один из гангстеров приплясывал, словно укушенный ядовитым насекомым, другой ни с того ни с сего заколотил себя ладонями по голове и заорал: «Банзай!»

Мотояма полюбовался монетой, затем кинул ее нам. Один из бандитов поймал ее на лету, другой подскочил поближе. Оба они возбужденно залопотали.

— Наверное, это одна из тех самых монет, — произнес Сэйго. — Надо же, нашлись…

Восторга в его голосе я не услышал.

Через пару минут снова затрещали отбойные молотки. Правда, чем было глубже, тем земля казалась мягче. Скоро мы откопали еще несколько монеток, а к вечеру добрались до хрупкого и рассыпающегося под руками кожаного мешка. Мотояма собственноручно собрал все монеты и ссыпал их в свою сумку, напоминающую офицерский планшет, только побольше. Сумка сразу же стала почти неподъемной.

Смеркалось. Копать дальше пока не имело смысла — скоро ничего не будет видно. Мотояма дал команду сворачиваться.

Бандиты, у которых руки болели не меньше, чем у нас с Сэйго, пребывали в приподнятом настроении. Еще бы! Я на их месте тоже бы радовался. У Мотоямы на плече и так уже висело целое состояние, а недра острова хранили в себе по меньшей мере в пятьдесят раз больше, если я хоть что-то в этом понимаю.

Мы вернулись в лагерь, где уже готов был ужин. Татьяна сразу же принялась обрабатывать мои ладони. Она предлагала помощь и Сэйго, но тот вежливо отказался. Все японцы «лечились», опуская кисти рук в соленую воду океана; я по достоинству оценил их выдержку после того, как сам решил сунуть лапы в набегающую волну… Бандит, остававшийся в лагере, взял с разрешения Мотоямы одну из монет, долго ее разглядывал, даже постанывая от наслаждения… Скоро мы уселись ужинать. Монета ходила по рукам, Акира пытался шутить даже с нами, все время путаясь в обращениях «вы» и «ты».

…Но не успел никто поднести ко рту первый кусок, как Мотояма вдруг громко воскликнул:

— Рёри-нин ва доко-ни иру ка? Табэтэ ва дамэ[18]! — И тут же добавил для нас по-русски: — Не вздумайте прикасаться к пище!

Старший помощник Мотоямы забормотал, крикнул что-то через плечо…

Мотояма встал во весь рост.

— Никому не притрагиваться к пище! Мы будем искать повара. Вам, господа авантюристы, не вставать с места!

Потом он сказал что-то одному из наших напарников, дал ему пистолет-пулемет, и тот остался стеречь нас. Остальные, тоже вооруженные, двинулись искать повара.

Есть хотелось невмоготу, но Мотояма, видимо, резонно предполагал, что лучше не рисковать. Как мы поняли, повар, приготовив ужин, куда-то сбежал. Причем буквально несколько минут назад.