Риск эгоистического свойства - Татьяна Алюшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Лида выдвинула свое предложение, главным, что подтолкнуло ее к согласию, была близость к месту работы. Центр центру рознь, и от дома, где она жила, добираться было дольше и сложнее, на метро и с пересадкой по кольцу, и еще две станции, а на машине, если требовалось оперативно добираться, при срочном вызове, и разговору нет! Днем это сплошная пробка, ночью не сплошная. Разве что глубокой ночью, и лучше с субботы на воскресенье! Лидин же дом располагался очень удобно для Катерины – пять минут пешком до метро, две станции без пересадок, семь минут пешком до клиники. Итого, при самом сложном варианте часа пик, двадцать–двадцать три минуты! При ее работе жизненно, в прямом смысле, важно!
Кирилл пошел проводить ее до отделения, любопытствуя, где и как она работает. Катерина с момента, когда села в машину, не произнесла ни слова. Все. Она была уже не с ним. Она обдумывала операцию, возможные осложнения. Действия…
– Катерина Анатольевна!! – выбежали навстречу ей две медсестрички.
Кирилл смотрел на нее, смотрел, все еще поражаясь перемене, новой, открытой для себя, неизвестной Катерине Воронцовой, и почему-то гордился ею! Гордился и тихо восхищался, не особо и осознавая это.
– Лена, мыться! Оля, как состояние? Что ввели?
Сосредоточенно, не суетясь, Катерина быстро, почти бегом прошла через коридор к операционному блоку. О нем она забыла. Он видел, что забыла.
Двадцать пять минут назад она находилась в его постели, в его объятиях. Голая, нежная, остывающая от оргазма, и слеза текла из правого колдовского глаза по виску в ушко, и смотрела на него так, словно весь мир полетел в тартарары, закончившись и сосредоточившись здесь, в одной точке, где были только они вдвоем!
И ушла из этого мира, не оглянувшись! Сейчас она в своем, доступном только ей мире, спасает мальчика семи лет, которому позавчера сделала сложнейшую операцию на желудке. И все бы обошлось и пошло на поправку, но его мама, не выдержав слез и просьб больного сынишки, дала ребенку попить воды, а он никак не мог напиться!
Материнская слепая любовь! Порой дурная слепая!
Это ему объяснила медсестра, провожавшая Кирилла к выходу.
Он позвонил коротко, знал, будить не надо.
– Проходи, – сказал Тимофей, открыв дверь.
– Ждал, что ли? – не сильно удивился Кирилл.
Тимофей не облегчил его задачу ответом. Бойцов прошел в кухню, поставил на стол принесенные пакеты. Он заехал в ночной супермаркет, приняв решение поговорить, постоял в отделе алкоголя, решая, что взять. Коньяк? Нет, под тот разговор, который он наметил…
Наметил! Смешно! Этому мужику тертому хрен что навяжешь! Ну хорошо – под тот разговор, которого он бы хотел, все-таки лучше водка. Вот он и взял водки, закуску к ней традиционную и не очень, а подумав, на всякий случай – бог знает, как беседа пойдет! – опохмелятор в виде импортного добротного пива.
И уже захлопывая багажник машины, с непонятным, забытым ощущением дурманящей свободы, совсем как мальчишка подумал: за столько лет он первый раз «забил» на работу, всегда срочные и не в меру важные дела, задвинул все, найдя нечто гораздо значимее на данный момент!
И пусть это извечная необходимость разобраться в ситуации, а не борьба за женщину, как ему казалось и он сам себя уговорил, пусть это примитивное желание выяснить все по-мужски. Выяснить, понять, победить – а что еще? Как всегда, победить!
И можно отвалить! Ничего дальнейшего серьезного или не очень, но дальнейшего он так же избегал.
Ничего ведь не изменилось, все аргументы и резоны остались на месте.
– Поговорим? – предложил Бойцов.
– Смазка к разговору? – указал на пакеты Тимофей.
– Не помешает, – утвердил Бойцов.
Они быстро, в четыре руки соорудили мужскую закусочно-разливную «поляну». Налили. Выпили. Как положено, первую за знакомство, что пропустили в пироговом чайном дневном застолье.
– Кто ты ей, Тимофей? – задал самый важный, не дающий покоя вопрос.
– Ты не собираешься на ней жениться, любить ее, ты даже спать с ней больше не собираешься. Почему она или я должны откровенничать с посторонним человеком?
– Я не посторонний! – нелогично возмутился Бойцов. – Я ее первый мужчина и ближайший сосед, и моя дочь и домработница обожают Катерину!
– По-твоему, это повод к откровениям? – фирменно усмехнулся Тимофей.
– Черт! – выругался Бойцов, понимая справедливость замечания.
Тимофей достал из кармана джинсов пачку сигарет.
– Дай закурить, – попросил Бойцов.
– Так ты вроде не куришь, Кирилл Степанович? – протягивая зажигалку с сигаретами, напомнил Тим.
– Не курю, но…
Он закурил, чуть кашлянул, справился, посмотрел на огонек сигареты и затянулся еще раз.
– Я не могу и не хочу вступать в серьезные отношения, – пояснил Кирилл свое «жизненное кредо». – У меня был нормальный брак, я сам все испортил.
И, бог его знает почему, он рассказал Тимофею все: и о ранней женитьбе, о падении и диагнозе, о долгой, наперекор всем реабилитации, о начале и становлении бизнеса.
Давно уж настало утро, после второго требовательного звонка мобильного, призывающего к работе, Кирилл отключил его и куда-то засунул. Презрев правила эксплуатации кондиционеров, они распахнули настежь окна, и клубы табачного дыма терялись в ориентации, куда же выветриваться, да так и висели под потолком. А Кирилл все рассказывал, Тимофей слушал, и никакая водка их не брала.
– Мы с детьми выстрадали это единение, понимание друг друга, отношения, в которых все искренне. И ничего другого мне не надо. Понимаешь?
– А им? – спросил Тим.
– Что им? – не понял Кирилл.
– Им, детям, надо что-то другое? Ты спрашивал?
– Да ничего им не надо! Зачем? Нам так хорошо вместе!
– Ты бы спросил, может, они чего еще хотят?
– Да чего? Чтобы с матерью их снова сошлись? Нет, конечно! Они слишком умные, чтобы предполагать такое!
– Ты знаешь, что твоя Соня сватает Катюху за тебя? Ты знаешь, что она Катьку обожает?
– Да ладно! – не поверил Кирилл. – Это она прикалывается. Катерина ей очень нравится, она ее уважает, но чтобы сватать! Это у них с Максом такая привычка подкалывать взрослых. Да Катерина все понимает, она же сама была подростком и каждый день имеет дело с детьми.
– Она не была подростком, и ребенком не была, – жестко отрезал Тимофей.
– В каком смысле? – посмотрел непонимающе на собеседника Бойцов.
Тимофей помолчал, докуривая сигарету.
– Я расскажу тебе о ней, но только для того, чтобы ты понял, что никакой интрижки пустой, никакого использования она тебе не позволит! Да и я тоже. Неприемлемы для тебя отношения серьезные – до свидания! И держи свои штаны застегнутыми, и обходи ее десятой дорогой!