Человек в витрине - Хьелль Даль

— Что? — спросил Фристад.

— Что, метишь на мое место?

Фристад откашлялся. В комнате повисло гнетущее молчание.

— Ну а потом? — делано беззаботно спросил Фристад.

Гунарстранна глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.

— Фольке-Есперсен поднялся к жене, сыну, невестке и двум внукам.

— А Стокмо?

— Нам известно, что в тот вечер он навестил проститутку, которая называет себя Кариной. Мы допросили ее, и она сообщила, что Стокмо ушел от нее часов в одиннадцать. Она сама выставила его пораньше, потому что в полночь ожидала следующего клиента. Ей нужно было принять душ и прибраться. По словам Стокмо, он поехал в Турсхов, к сыну, и лег спать около одиннадцати в пристройке за мастерской. Он ни с кем не виделся и не разговаривал. А это было в пятницу.

— Иными словами, он врет.

— Скажем так: Стокмо вполне мог приехать на улицу Томаса Хефтье вскоре после того, как Ингрид пошла спать. Мы можем также с уверенностью утверждать, что у Стокмо нет алиби на время смерти.

Гунарстранна посмотрел на своего собеседника. Фристад снова расхохотался.

— Понимаю, что ты имеешь в виду! Стокмо — интересный тип, верно?

Гунарстранна кивнул.

— Что происходило в квартире у Фольке-Есперсена? Родственнички ссорились за ужином?

— Нет.

— А после ужина?

— Нет — по словам вдовы. Она утверждает, что пошла спать как обычно. Необычным было только то, что ей пришлось ложиться одной. Она приняла таблетку снотворного и проснулась среди ночи, не понимая, что ее разбудило.

— Если она убила мужа, она не слишком-то старается обеспечить себе алиби.

— Давай сосредоточимся на убийстве, — досадливо возразил Гунарстранна. — Вероятнее всего, Рейдар знал убийцу. Либо он договорился встретиться с ним в магазине, либо находился в магазине по другим причинам, когда пришел убийца. Но так как убийство, похоже, было предумышленным, скорее всего, жертва договорилась о встрече с убийцей в магазине.

Гунарстранна поднял голову. Прокурор сидел молча, с закрытыми глазами, как будто задумался.

— Мы знаем, что во второй половине дня и вечером Фольке-Есперсен несколько раз разговаривал с кем-то по телефону. По словам Гро Хеге Вюллер, кто-то звонил при ней ему на работу. При ней звонили один раз, но вполне возможно, что ему звонили еще до ее прихода. И вдова говорит, что вечером Рейдару несколько раз звонили. Однако выяснить, кто именно ему звонил, нам не удалось. Единственный, кто признался, что звонил Рейдару, был его брат, Эммануэль. Он сказал, что звонил поздно вечером, но Рейдар не пожелал с ним разговаривать.

Фристад кивнул, словно отвечая на собственные мысли. Очки упали ему на грудь, он вернул их на место.

— Что-нибудь еще?

— По словам потенциального покупателя, Хиркенера, ему звонил Арвид и обещал «убрать тучку, возникшую на горизонте».

— В самом деле?

— Что «в самом деле»? Звонил или убрал тучку? — сухо поинтересовался Гунарстранна. — Нет, Хиркенер сказал, что Арвид пытался дозвониться до брата, но безуспешно.

Они сидели, глядя друг на друга и о чем-то думая. Наконец инспектор подытожил:

— Фольке-Есперсена убили одним ударом старинного штыка, выставленного в витрине магазина. Выбор оружия указывает на то, что убийство все же не было предумышленным — разумеется, если убийца не знал о штыке заранее и не собирался воспользоваться им. Пока можно лишь констатировать, что удар нанесен человеком сильным. Лезвие проникло глубоко в тело убитого. Были задеты легкое и крупные кровеносные сосуды. В протоколе вскрытия написано, что убийца, судя по всему, прижимал к себе Есперсена, пока не убедился в том, что тот умер. Следов борьбы не обнаружено. Жертву закололи, некоторое время крепко держали, не давая вырваться, а затем осторожно уложили на пол. Осторожно — потому что на теле нет кровоподтеков, которые указывали бы на то, что его бросили. Там труп лежал некоторое время. Криминалисты считают: так как на полу было совсем немного крови, почти вся кровь осталась на убийце.

Фристад кивнул, и очки снова упали ему на грудь.

— Карстен Есперсен проверил по описи все, что находилось в магазине. Он утверждает, что пропала военная форма. По его словам, форму за несколько дней до убийства прислал неизвестный отправитель. В пятницу, тринадцатого, форма еще лежала в коробке, в которой ее доставили. Если Карстен Есперсен говорит правду — а о существовании формы нам известно только с его слов, — тогда, вероятно, убийца надел ее на себя, собственную окровавленную одежду сложил в коробку из-под формы и ушел. Напрашивается вывод: форму прислал в магазин сам убийца, чтобы обеспечить себе смену одежды. Следовательно, убийство все же было предумышленным.

— Не слишком ли все сложно?

— Предумышленное убийство всегда сложно.

Фристад кивнул.

— Но разве идущий по улице солдат не привлечет к себе внимание?

— В ту ночь было очень холодно. Убийца наверняка надел длинное зимнее пальто, под которым форма не была видна.

— Во всяком случае, форма объясняет, почему ни один из свидетелей не заметил человека в окровавленной одежде, — буркнул Фристад себе под нос. — Есть у Карстена Есперсена документы, которые подтверждают существование формы? Например, почтовая квитанция?

Гунарстранна резко вскинул голову:

— Почтовая квитанция имеет значение для суда?

Фристад развел руками.

Гунарстранна продолжал:

— Убийца раздел жертву…

— Что он сделал со штыком?

Гунарстранна кивнул:

— Как я уже говорил, штык лежал на витрине магазина. Он старинный, английский, эпохи Наполеоновских войн. Штык остался на месте, но ни на нем, ни на английском ружье, к которому он крепился, отпечатков пальцев не обнаружено. Во время убийства в магазине было темно, как, впрочем, и в любую другую ночь. Кстати, на полу валялась ручка с несмываемыми чернилами — самая обычная, такие продаются во всех магазинах канцтоваров. Скорее всего, убийца принес ее с собой, потому что именно ею написаны знаки на теле убитого. Наличие надписи тоже указывает на преднамеренность действий — если человек берет с собой ручку, чтобы что-то написать на трупе, естественно предположить, что он планировал убийство… Кстати, на ручке также отпечатков не обнаружено.

— Ну а как же знаменитое «И» и число сто девяносто пять?

— «И» — не совсем обычное сокращение от «Иоанн». А числа — девятнадцать и пять.

— Ладно, ладно. Нам известно, что это номер такси.

— Давай все по порядку.

— Хорошо. Когда произошло убийство?

— Между половиной двенадцатого и тремя ночи.

— И в карманах одежды убитого не нашли ключей?

— Да. В его карманах нашли сигареты, зажигалку и мелочь, а ключей там не оказалось.

— Насколько я понимаю, о ключах пока никто не знает?

— О том, что ключи пропали, известно только тебе, Фрёлику и мне.

— Я прочел показания вдовы: она якобы проснулась среди ночи и заметила на полу снег.

— Да, если она говорит правду. Возможно, убийца, на подошвах которого не успел растаять снег, взял у убитого ключи, поднялся на второй этаж, в квартиру Фольке-Есперсена, вошел в спальню, а потом снова вышел.

— Есть другие версии?

— По-моему, снег на полу оставил Фольке-Есперсен после вечерней прогулки — до того, как его убили.

— Почему вы так считаете?

— Потому что у убийцы вряд ли остался бы снег на подошвах. Он ведь довольно много времени провел в магазине. Сначала затаскивал труп на витрину, потом переодевался в военную форму. Вдобавок на подошвах убитого довольно глубокие протекторы, в которые мог набиться снег.

— Зачем же тогда, по-твоему, убийца украл ключи? Зачем, если не для того, чтобы воспользоваться ими?

— Пропажа ключей — загадка. Либо они не украдены и по-прежнему находятся в квартире, либо убийца украл их с какой-то иной целью.

— Значит, ты не считаешь, что убийца поднимался в квартиру?

— Если незваный гость прокрался в спальню Ингрид Есперсен, то только затем, чтобы проверить, что она спит, а затем уйти… А может, он хотел забрать какую-то вещь, о которой она не знала и которой не хватилась бы. Скорее всего, нечто принадлежавшее ее покойному мужу. Короче говоря, снег на полу, по-видимому, все-таки оставил сам Фольке-Есперсен, когда вошел в спальню, чтобы посмотреть на жену.

Фристад откашлялся, собираясь что-то спросить, но Гунарстранна его опередил:

— Мы пока ничего не знаем наверняка. Ингрид Есперсен вполне могла выдумать снег на полу.

— Зачем ей выдумывать?

— Вот именно! Мне как-то не верится, что она нас обманывает. Разве что хочет доказать, что ключи украл убийца.

Они переглянулись.

— Но ведь если вдова врет насчет снега… — возразил Фристад, не докончив фразу.