Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси - Андрей Дикий

В подкрепление же своего утверждения о праве считать себя преемниками государственности Киевской Руси украинские сепаратисты приводят тот факт, что колыбель Киевской Руси – Приднепровье – населена украинцами. Факт, несомненно, неоспоримый. С другой стороны, великороссы приводят факты тоже неоспоримые.

Во-первых, летописи, из которых видно единство территории Великороссии и Украины-Руси в период Киевского государства. Киевские князья давали в уделы и посылали на княжение своих сыновей в области, лежащие в Великороссии, например Суздаль, Владимир и другие. Туда же вместе с князьями и их дружинами, как передают летописи, направлялись и переселенцы из приднепровских областей Киевской Руси.

Во-вторых, массовое бегство населения Приднепровья на территорию нынешней Великороссии, где оно спасалось от татар в непроходимых лесах. Почти полное опустение Приднепровья к концу XIII века можно считать фактом неоспоримым, против которого не возражают даже сепаратисты и о чем свидетельствуют многочисленные исторические документы.

В-третьих, былины и народные сказания, сохранившиеся в народных массах Великороссии и Украины-Руси. В то время как в Великороссии, даже на крайнем ее севере, мы встречаем былины и предания о киевских князьях и богатырях, на территории нынешней Украины нигде и никогда в народном эпосе не было обнаружено преданий, которые бы шли дальше эпохи борьбы казачества с татарами и поляками. Не свидетельствуют ли эти факты, которые сепаратисты старательно замалчивают, о том, что наследниками и потомками Киевской Руси великороссы считают себя не без основания?

Население же нынешнего Приднепровья – в основном выходцы с запада и северо-запада, а потому у него в народном эпосе и не сохранилось ничего из эпохи Киевской Руси.

Вопрос о том, как происходило заселение опустевшего в результате татарского нашествия Приднепровья, исторической наукой разрешен уже давно и никаких сомнений не вызывает.

Со второй половины XIV века непрерывно шло ослабление татар, а, следовательно, и их давление на Приднепровье, ничем не защищенное от их набегов. С другой стороны, шло усиление крепостнического гнета и католической агрессии со стороны Польши. Началось бегство с запада и с северо-запада на вольное и уже относительно спокойное Приднепровье. За отдельными беглецами и семьями, создавшими там поселения, потянулись магнаты, получившие от короля грамоты на земли и старавшиеся их заселить новыми переселенцами, привлекая их обещаниями разных льгот и привилегий.

В результате, уже к началу XVI столетия Приднепровье из полупустынной области с редкими и малочисленными городами превратилось в богатый населенный край.

Населен же он был, как видно из вышеизложенного, не ростом уцелевших малочисленных остатков прежнего населения киевской эпохи, а главным образом за счет новых переселенцев, предки которых хотя и входили в состав Киевского государства, но жили на его западной и северо-западной периферии. Поэтому-то они и не имели в своем народном эпосе никаких воспоминаний о киевской эпохе, которая так ярко отражена в народном эпосе великороссов.

Вопрос однородности с русским народом

Так же различно, как вопрос преемственности государственности Киевской Руси, освещается сепаратистами и российскими историками и вопрос об однородности с русским народом народонаселения воссоединенной части Украины-Руси.

В освещении сепаратистских историков, население это ничего общего с русскими (великороссами) не имело, восстание подняло с целью создания независимого государства, которое бы было продолжением Киевской Руси. Для успеха восстания оно пошло на союз с Москвой, но Москва, использовав внутренние несогласия и неуспехи в войне с Польшей, обманным путем захватила и поработила «Украинскую державу» и поделили ее с Польшей.

Русские историки эти события описывают иначе. По их утверждениям, это было возвращение Москве ее исконных областей, населенных однородным с великороссами народом, единой с ними веры и единого происхождения, с небольшой разницей только в «наречии» – диалекте.

При внимательном же и объективном изучении этого вопроса мы, как и в первом случае, приходим к выводу, что истина лежит где-то посередине.

Утверждения сепаратистов, что народы русский и украинский «чужды» друг другу, «ничего общего не имеют» и отношения между ними всегда были, есть и будут враждебны, настолько несерьезны и необоснованны, что поверить им могут или мало осведомленные иностранцы, или малокультурные шовинисты-сепаратисты, которые ничего не знают, кроме того, что им вбивает в голову шовинистическо-сепаратистская пропаганда.

На всем протяжении своей раздельной от России жизни под Литвой, Польшей и Австрией в глубинах народного сознания Украины-Руси, как драгоценная святыня, сохранялась память о своем единстве со всей Русью. Единокровным и единоверным считал себя народ Украины-Руси с народом Московского русского государства.

Уже с конца XV века отдельные удельные князья Украины-Руси рвали с Великим княжеством Литовским и со своими областями, переходили «под высокую руку единоверного и единокровного московского Великого князя». Как уже упоминалось, всю Украину-Русь пытался оторвать от Литвы и присоединить к Москве князь Глинский. Хотя попытка и кончилась неудачей, но она свидетельствует о существовавших настроениях, которые, конечно, не были бы возможны по отношению к «чуждому и враждебному» народу.

Наконец, вся более чем столетняя борьба за освобождение шла под лозунгом воссоединения с «единокровными и единоверными» русскими. Чего как не воссоединения просили от Москвы все вожди освободительного периода, начиная с Наливайко и Иова Борецкого и кончая Богданом Хмельницким? Куда как не за московские рубежи спасалось бегством население и разбитые поляками повстанцы?

Как согласовать эти многочисленные факты, подтвержденные бесчисленными документами, с утверждениями сепаратистов об украинско-русских враждебных отношениях? Совершенно очевидно, что измышления сепаратистов не соответствуют исторической правде, являются не историей, а ее фальсификатом, созданным для обоснования их братоненавистнической пропаганды.

Но если историческая правда в вопросе об однородности населения воссоединенной Украины-Руси так резко расходится с утверждениями сепаратистов, то не совпадает она и с установками русских историков, видящих в воссоединенном населении части одного и того же народа и не углубляющихся в языковые, бытовые и культурные особенности воссоединенного населения Украины-Руси. А между тем, они настолько значительны, что не будет ошибкой сказать, что к моменту воссоединения население Украины-Руси представляло собой уже не часть однородного целого, а отдельную народность. Правда, близкую и сходную с народом русским (великороссами), объединенную общей религией, что сильно их сближало. Но все же отдельную.

Многолетняя раздельная жизнь не могла не иметь своего влияния на культурное развитие великорусского народа и населения Украины-Руси.

Изолированная от Запада, Великороссия жила традициями Киевской Руси и византийской культуры, самобытно строила свою централизованную государственность и развивала свой язык и культуру. Украина-Русь была обращена к Западу и развивалась под значительным влиянием западной, «латинской» культуры.

Новые слова с развитием языка, бытовые и культурные особенности заимствовались от западной культуры. От нее же заимствовался (или принудительно вводился) социальный порядок, политические концепции. К этому надо еще прибавить долголетнюю и планомерную польско-католическую агрессию, имевшую целью окончательное окатоличивание и ополячивание Украины-Руси. Народные массы могли этому противопоставить только пассивное сопротивление. Высшие же сословия этой агрессии если и оказывали сопротивление, то весьма вялое и сравнительно легко воспринимали польский социальный порядок, который давал им материальные выгоды. А вслед затем шло окатоличивание и ополячивавие. Через унию или непосредственно принятием католичества.

В результате, к половине XVII века, то есть к началу процесса воссоединения, все высшие сословия, даже и сохранившие православие, были в значительной степени полонизированы. Это относится в одинаковой мере к малочисленной православной шляхте и магнатам, к высшему духовенству и к верхушке старшины реестровых казаков.

В архивах сохранилась переписка между собою православных епископов на польском языке, из чего можно заключить, как далеко зашла полонизация. А так как эти высшие сословия были и носителями культуры Украины-Руси, то это ополячивание сильно отразилось на их языке, нравах, обычаях, всем быте, частично, конечно, оказывая свое влияние и на широкие народные массы.

Только православие удерживало от окончательной потери своего национального лица и русского имени. Кроме отдельных отщепенцев (исключительно из высших сословий), население Украины-Руси не превратилось в поляков. В этом лежит несомненная и огромная заслуга православия. Но в то же время в языковом, бытовом и в культурном отношении население за эти века раздельной жизни приобрело настолько сильные различия от народа великорусского, что утверждение об однородности к моменту воссоединения с полным основанием нужно поставить под сомнение. И, наоборот, с полным основанием можно утверждать о создании к этому времени из населения Украины-Руси своей народности, «украинской» ли, как говорят сепаратисты, или «малороссийской», как говорилось в императорской России – это значения не имеет. Существенно то, что это была отличная от великороссов культурно-бытовая группа, хотя и тесно связанная с великороссами «единокровностью» и единством православной веры. Отличие это вовсе не предполагало враждебности, как пытаются представить сепаратисты.