Скованные льдом - Карен Монинг

Мы пытались наложить на него заклятье, направить в другую сторону, разрушить,

привязать его к месту. Я потратила целый день на поиски информации в старых книгах

Ровены, хранившихся в ее библиотеке в спальне, хотя и была почти уверена, что это

бесполезно. Я все еще не нашла ее настоящую "библиотеку". А я знаю, что такая существует,

потому что видела, как в трудные времена у нее под рукой были книги, которые никто нигде

не смог найти. Пока.

Мои девочки заливались потом от изнуряющей жары. Мы были уставшие и без пяти

минут бездомные. И мы испробовали все, что могли.

И вот тогда подъехал черный Хаммер, и из него вышли трое парней Риодана.

И Марджори.

Они оттеснили нас на безопасное расстояние и, используя интригующую темную магию,

привязали МФП к земле всего в двадцати метрах от наших стен. С тех пор он неподвижен.

Там он, по их заверениям, останется навсегда.

- Но он мне здесь не нужен, - сказала я им. - Что мне с ним делать? Мы не можем

переместить его?

Они посмотрели на меня так, словно у меня было пять голов.

- Женщина, мы спасли тебя от неминуемого разрушения, а ты хочешь раскритиковать

способ, которым мы это сделали? Используй эту хрень для ликвидации отходов. Сжигай в

нем мертвых и врагов. Босс с удовольствием заимел бы такую штуку возле Честера. Это

огонь, который никогда не погаснет.

- Вот и забирайте его с собой!

- Единственный способ забрать его туда - разрушить то, что привязало его к месту.

Сделай это и он пройдет аккурат через твое аббатство. Радуйся, что босс еще не захотел его

заполучить, а то от аббатства осталось бы пустое место. А по ту сторону ваших стен Дублин.

Держите двери открытыми. Риодан будет здесь через несколько дней, чтобы сказать, что ты

ему должна за услугу.

Когда они уехали, Марджори подняла кулак в воздух в победном жесте - опасность

предотвращена, и они продолжают дальше жить и бороться. Мои девочки окружили ее,

ликуя и апплодируя. Я стояла в стороне всеми забытая.

Риодан будет здесь через несколько дней.

Чтобы сказать, что я должна ему за услугу.

Многие годы я пряталась за этими стенами, стараясь быть как можно незначительней.

Тихой. Незаметной. Я была счастлива гулять по полям, мечтая о Шоне и нашем с ним

будущем, изучая магию ши-видящих и время от времени направляя девочек с чуткой

мудростью, благодаря Бога за свое счастье.

Я люблю это аббатство. Люблю этих девочек.

Я разворачиваюсь и прохожу мимо прозрачной проекции Крууса. Это крылатое

обнаженное совершенство сидит на диване в моей гардеробной и наблюдает с тех пор, как

четыре с половиной часа назад колокола пробили полночь. Я промокнула платком лоб,

вытирая со лба испарину, которая в последнее время была постоянным явлением. Шон не

смог прийти вчера, поэтому я уже двое суток не спала. Но это не остановило Крууса, он смог

найти способ мучить меня и наяву. К счастью, все, на что он способен сейчас - лишь слабое

подобие его присутствия. Он не может говорить, не может касаться меня. Если бы мог, то

обязательно бы это сделал. Я скользнула по нему быстрым взглядом.

И стала одеваться.

Прошлой ночью моя кузина была лучшим лидером, чем я.

Потому что я не знаю свой мир.

Пришло время изменить это.

Дорога в Дублин была долгой и тихой. Больше нет радиостанций, которые можно было

бы послушать, да я и не захватила ни телефон, ни айпод.

Это был трудный день. Марджори вела себя так, будто аббатство - ее ответственность, и,

пользуясь тем, что она спасла нас в последнюю минуту, без устали язвила по поводу моих

бесконечных провалов, сыпя мне соль на рану. Она явно пыталась внушить девочкам, что я,

как и Ровена, подавляю их. Глядя на нее, я думала: "Я что, должна повести на войну всего

три сотни детей, девчонок и старух?" Я сказала ей, что мы должны быть осторожными, а не

бросаться в омут с головой.

Она ответила, что, осторожничая, мы чуть не стали бездомными. И что именно потому,

что она бросилась в омут с головой, аббатство все еще стоит на месте.

В этом она права, но у нас есть проблема посерьезнее, от решения которой зависит

судьба моих девочек. А ей все равно. Ради власти она готова пожертвовать жизнями ши-

видящих, потому что для нее быть лидером значит заботиться не об их благополучии, а лишь

о своем. Вся ирония в том, что ее эгоцентричность наделяет ее такой харизмой, какая мне и

не снилась. По дороге в город я думала о том, что для того, чтобы быть хорошим лидером

для девочек, мне нужно стать обаятельнее. Мне однозначно необходимо либо сложить

полномочия, либо радикально измениться, если я вообще на это способна.

Я добралась до Честера к десяти часам утра и была поражена тем, что очередь в него

выстроилась на целых три квартала. Я и не подозревала, что в Дублине смогло выжить

столько молодых людей, и все они в этой очереди, словно сейчас вечер пятницы, а этот клуб

- новый Темпл Бар. Они не понимают, что мир болен и погибает? Не чувствуют

приближения всадников апокалипсиса? Один из которых сейчас, правда, не на коне - он

соблазнительно улыбается, сидя на моем диване. А другой уничтожен. Но скоро их снова

будет четверо.

Оставив машину в переулке, я заняла очередь. Похоже, ждать придется до утра, но я не

хотела упустить возможность разузнать об этом новом мире.

Я еще и поздороваться ни с кем не успела, как кто-то сзади взял меня под руку.

- Риодан примет тебя сейчас.

Один из его парней. Высокий, мускулистый, покрытый шрамами, как и все остальные.

Пока он вел меня вдоль очереди, со всех сторон слышались до неприличия заигрывающие

заявления и обещания. Спустившись в клуб, я подняла ментальный щит, чтобы защитить

свое чувствительное сердце.

Музыка окружила меня, оглушила, пробрала до костей. Чужие эмоции, несмотря на все

мои усилия, прорвались внутрь. Какая сильная жажда, какое мучительное желание быть

принятым и значимым! Но они направляют эти эмоции совсем не в то русло. Вот оно,

безумие: искать любовь и в Честере. С тем же успехом можно искать воду в пустыне.

Да лучше б они пошли грабить магазины бытовой техники и там встретились бы с

другим грабителем. По-крайней мере, тогда они бы знали, что этот человек хозяйственный и

способен отстроить свой быт заново. Или двинулись бы в библиотеку! Любой, кто читает,

уже стоит внимания. Или отыскали бы молитвенное собрание, их же полно в городе.

На первый взгляд, каждый, мимо кого мы проходили, казался счастливее рядом

стоящего, но я-то чувствовала всю гамму эмоций: боль, незащищенность, разобщенность и

страх. Большинство понятия не имело, как они переживут эту ночь. Некоторые потеряли так

много близких и любимых, что им стало все безразлично. Они закрылись в раковинах

брошенных домов и зданий, без телевидения и других способов быть в курсе о постоянно

меняющихся опасностях и угрозах, наполняющих мир. Их главная цель проста: не спать в

одиночестве этой ночью. И это люди, которые совсем недавно могли найти все, что хотели,

при помощи простого прикосновения к экрану. А сейчас они с сорванными масками,

беззащитные, плывут по течению, опасно накренившись.

И я не могу помочь, но...

Смогу ли я достучаться до них? Смогу ли объединить их и направить к цели? Я

одержима этой мыслью. Они не ши-видящие... Но они молоды, сильны и впечатлительны.

В окружении мужчин и Темных танцует женщина, запрокинув голову в экстазе. Я

почувствовала вспышку ее эмоций, проходя мимо: она действительно верит, что мужчина не

будет любить ее, если она не доставит ему удовольствие. Она отказалась от своего права

быть личностью со своими потребностями и желаниями и превратилась в сосуд, который

наполняется потребностями любовника. Если она яркая, как бабочка, и сексуальная, как

львица в период спаривания, ею будут дорожить.

- Это не любовь, - говорю я, проходя мимо. - Это сделка. Ты должна платить, чтобы

получить что-то взамен.

Еще в юности я начала оценивать, насколько сломан человек, по десятибалльной шкале.

Она была семерочкой. Ее сердце можно исцелить, но для этого потребовался бы очень

целеустремленный мужчина и немало времени. Так везет немногим. И еще меньше тех, кто

находит свою родственную душу, как мы с Шоном.

Поднимаясь на второй этаж, я осматриваю подклубы и замечаю Джо, одетую как

католическая девочка-школьница. Мне не нравится насмешка над моей верой и все еще

трудно смириться с ее решением работать здесь, но она страстно отстаивала его, считая