Учись или умри до конца - Сора Наумова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Глупость какая, – возмутилась я. – Неужели я бы не нашла для тебя время?
К нам легкой джазовой походкой подошел Морис и вручил по стакану.
– Что как неродные? А ну встали и пошли в пляс.
Кирра запрокинула голову, выпила и зафырчала, морща нос. Я тоже выпила – и, кажется, это было последним, что я запомнила наиболее четко, потому что следующие несколько часов запечатлелись во мне громкой музыкой, обнимашками, кажется, еще канканом, не уверена. Потом я куда-то рвалась, а меня держали и уговаривали оставить ректора в живых. Я подчинилась, но вместо этого решила задушить Амилоту, а вместе с ним еще всех грубых мужиков, которые суют что ни попадя в кого попало. В общем, пережила приступ пьяной агрессии. В глубине себя все понимала и представляла, как будет стыдно, когда мы все протрезвеем. Ну а пока мы с Киррой скандировали: «Нет потребительскому отношению к женщине!», а Рэнди медленно кружил в танце подушку, Ма и Чо устроились на полу у стеночки и достали из закромов замусоленную колоду карт. Морис попробовал с ними сыграть, но играли на щелбаны, и после первого Морис едва не лишился своего драгоценного мозга.
Я не помнила, когда все более или менее улеглось. Мы расселись кто куда и старательно не смотрели в сторону стола.
– А если я приглашу ее на свидание? – хриплым шепотом спросил у меня Рэнди, едва не тычась носом в ухо. – Она согласится?
Мы посмотрели на Кирру, задремавшую у гуля на коленях, и я пожала плечами.
– Купи ей шампунь от блох, она оценит.
Вообще-то я пошутила, но Рэнди серьезно закивал.
– А какие цветы ей нравятся?
Вопрос поставил меня в тупик, но на помощь пришел Морис.
– Розы, разумеется. Все девушки любят розы.
– А ты у нас эксперт?
– За неимением лучшего, – хмыкнул Морис и стащил из тарелки последнюю чипсинку. – Хотя нашему трупоеду ничего не поможет. Вот я бы отказался с ним куда-то идти. А ты?
– Заткнись, – посоветовала я и повернулась к Рэнди. – Не слушай его. Главное, будь собой. В крайней случае, просто немного погуляете.
Кирра замычала и дернула хвостом, но не проснулась. Я, довольная своей проникновенной речью, долго ждала реакции от Рэнди, но обнаружила, что он уже мирно сопит, повесив голову на грудь.
– Он это серьезно? – растерялась я.
– Давай не будем будить голубков? – предложил Морис и отошел от дивана. Особо уединиться тут было негде, но Морис уверенно вышел за дверь, я за ним. Он неплохо ориентировался под академией и вывел меня по другой лестнице к задней части общежития, в огороженную зону под открытым небом, наподобие курилки. От свежего прохладного воздуха закружилась голова. Или не только от воздуха…
– Знаешь, сначала я тебе завидовал, – признался Морис и протянул щупальце к небу.
– Завидовал?
– Тому, что ты помнишь свое прошлое так четко и ясно. Я много думал об этом, о том, в чем же разница между нами.
– В книге было написано, что дело во времени смерти, – вспомнила я.
– Да. Но потом я узнал, что и в способе смерти тоже кроется какой-то смысл. Но я не могу вспомнить, как умер. Кажется, это как-то связано с воздухом. Иногда во сне мне кажется, что я падаю.
– Раньше завидовал, – напомнила я. – А сейчас?
– А сейчас понял, что это глупо. Того, что у нас было, больше не вернуть. Разве не лучше начинать с действительно чистого листа? Я не знаю точно, что и кого мог любить или ненавидеть. Поэтому я могу посвятить все свои чувства чему-то новому.
В который раз за вечер глаза защипало и захотелось прокашляться.
– Ты про нас, что ли? Ты нас любишь?
Лицо Мориса поменяло цвет, но было слишком темно, чтобы я могла расшифровать эмоциональную окраску.
– С чего мне вас любить? – не слишком искренне возмутился он. – И вообще, не скатывайся в частности. Я тебе в общем говорю, в масштабе. Поняла?
Я помотала головой, и Морис, вздохнув, посетовал:
– Женщины…
Мы немного постояли в молчании, но меня надолго не хватило.
– Мне здесь нравится, – сказала я. – Есть, конечно, раздражающие элементы…
– Кажется, я знаю, как его зовут, – подколол Морис.
– Он как будто решил извести меня с первого дня, – пожаловалась я. – Сначала убил, а потом испортил все посмертие.
– Может, это от большой любви?
– Ага, видала я его большое… – я чуть не подавилась от злости, – и светлое чувство.
– Я тоже, – хихикнул Морис и получил по затылку. – Да ладно тебе, даже пошутить нельзя. В конце концов, разве куратор Амилота не хорош, с какой стороны ни посмотри?
Тут мне нечего было возразить – смотреть на Лайза можно было долго.
– Да… – протянула я и поправилась: – То есть, нет! Красота не спасет его от ответственности.
– Рита, ты такая, – Морис замолчал, подыскивая слово, – настоящая.
Я широко распахнула глаза. Меня в жизни по-всякому называли, а вот настоящей – впервые.
Мы с Морисом уставились друг на друга. Его глаза немного светились странным пурпурным светом, и это завораживало. Мне, может, для счастья не хватало только одного такого незамысловатого комплимента. Я, в конце концов, не железная, мне тоже иногда ласка нужна.
Не поняла, как мы с Морисом оказались так близко. Почувствовала только его дыхание на губах, а потом мы поцеловались.
Морис первым отскочил на шаг назад и замахал сразу всеми конечностями.
– Я не специально!
Я накрыла рот ладонями, удивленная и ошарашенная не меньше. Я поцеловалась с Морисом! Если кто-то из наших узнает, мы вовек не отмоемся!
– Это все самогон, – нашла я нужное оправдание.
– Однозначно самогон, – кивнул Морис.
– Мы пьяны и поддались моменту.
– Минутная слабость.
– Больше не повторится.
– Ни за что!
– Но спасибо.
Морис открыл было рот, но тут же закрыл.
– За что? – спросил он.
– Просто, – отмахнулась я. – Давай вернемся?
В комнате ничего не изменилось. Рэнди дремал, сидя на диване, Кирра лежала головой у него на коленях, раскидав длинные ярко-рыжие локоны на половину дивана. В углу огров больше не слышалось звона могучих щелбанов, оба брата сидели, склонившись вперед и уткнувшись друг в друга посиневшими лбами.
Похоже, ничья.
Я подкралась к дивану и присела на край. Все, что можно выпить, было выпито, все, что можно было съесть, было съедено. На меня накатила сонливость, веки сделались неподъемными, и я не стала с ними бороться.
Главное, чтобы никто не пришел во сне, я планировала нормально отоспаться, без уборщиков, монахов и красных койотов. Просто поспать.
Не знаю, долго ли продлилось это блаженное состояние, но тот,