Месть фортуны. Фартовая любовь - Эльмира Нетесова

— Ты — гений, Капля! Умница! Но кто тебя учил водить машину?

— Сивуч! У него была почти такая же завалюха! Я не хотела в нее садиться. Так он пинком меня загонял в кабину и вякал:

— Гнида облезлая! Чтоб мотаться на кайфовой, учиться надо на развалине! И не фыркай! Старая кляча не для шику! Клешни набивай на ней!

— Ия училась нехотя. Но потом увидела, как Паленый ее отладил. И решила ему шнобель утереть. Три ночи моталась. У меня спуски не получались. Но освоила! — радовалась Капка.

Теперь они не спешили. Разговаривая с Королем, Капка вдруг вспомнила, что чуть не подставила его под пули милиции. И вздрогнула, представив медвежатника мертвым.

— Что с тобой? — уловил дрожь Король.

— Прости ты меня, Остап! За все прости! Я чуть не подставила тебя мусорам!

— Капля! Милая моя, Капелька! Сегодня иль завтра, все равно конец будет такой! Век фартовый короче звона рыжухи! Я согласился бы! Знаю, что ты пожалела бы потом. И помнила б меня! Хоть иногда!

— Я больше не стану тобой рисковать! — сказала Капка тихо.

— Рискуй! Все от судьбы. Я жду от нее своей минуты.

— Какой? — остановилась Задрыга.

— Когда ты к сказанному добавишь совсем немного! Но для этого тебе нужно повзрослеть.

Задрыга сделала вид, что ничего не поняла, они уже подходили к хазе, и Капке не хотелось связывать себя поспешным обещанием, она догадалась, чего от нее ожидал Король.

Черная сова, собравшись в хазе, радовалась свободе. Едва Капка с Остапом переступили порог, увидели счастливые улыбки на лицах законников. Они не ждали столь скорого освобождения теперь, живо вспоминали минувшее.

— Трамбовали нас в лягашке! Всех подряд. Опера на сапоги брали. Выколачивали, кто еще на воле канает? И все трясли — какие дела мы проворачивали? Особо зверковали за музейную рыжуху! Душу вынимали за нее из всех! — рассказывал пахан Задрыге.

— Чего ж за нее трясти, если ее у нас стыздили?

— Что? — насторожился Шакал.

— Увели из подземки! Выковырнули — и все на том! Сперли!

— Кто?

— Адресок второпях посеяли! Сама бы хотела допереть, чья прокунда? — злилась Капка, вспомнив случившееся.

— Вот оно что? Вот почему опознание хотели провести с кем-то, да сорвалось оно, не состоялось. Выходит, кто-то из твоей «зелени» наколку дал! Откольники засветили музейку. Кто ж, кроме них? — исчезла радость с лица Шакала.

— Пахан! Рыжуха лажовая! Стоит ли из-за нее кипеж подымать? Пусть подавятся дерьмовым наваром. Нам с нею все равно невпротык! Сбыть некому! Толкнуть ее — ни одна баруха не фаловалась. Приметная, хоть и дешевка! — подал голос Король.

— Я бы ее пристроил выгодно для нас! Не гляди, что у нее проба низкая.

— Пахан! А как же нас провели? — спросила Капка.

— На музейке? Тут немудрено! Она ж вся была эмалью покрыта! Она же, хоть старая иль новая, мешает определить точно, чистая рыжуха иль с примесью. К тому ж эмаль на рыжухе редко кому в клешни и на шары попадала. Большой, дорогой удачей считался такой навар. От старых фартовых мы секли, что тогда— в старину, прежде чем эмалью рыжуху разрисовывать, обрабатывали чем-то ту вещь. И только ювелиры знали, как это делать, чтобы рыжуха не плавилась от эмали. Но секрета своего не выдали ни за какие бабки! Они и без того — пархатые были! Оттого мы тонкостей не пронюхали, что ювелиры те пахали на царей да на князей. И стремачили их, не меньше сокровищ. Не могли достать, тряхнуть, расколоть! С ними и секреты накрылись. У них, у каждого — свое было. Друг друга никто не повторил. И ценилась в то время не сама рыжуха, а эмалевая работа по ней! Это верняк! Но, когда царя не стало, секрет эмали был утерян. Толпе она показалась лишней. И не применялась ювелирами долгие годы. Извелись мастера. Да и фартовые, знавшие в этом толк, тоже ожмурились. Остались те, кто сек лишь понаслышке. Как мы.

— Но вон Король сразу допер! Да и про то, что подлинник на выставки не дают. Разве ты не слышал? — удивлялась Капка.

— Впервые прокололся! До того не попадала мне эмаль! А вот с выставкой, я раньше их не тряс. Стоящего не видел! Обходил их.

— А в ювелирных на выкладках и витринах — тоже лажовка? — не отставала Капка.

— Не всегда! Камешки, понятно, не выставляют! А рыжуху, сколь хошь! Полноценную!

— Но ложки ты мог проверить сразу! — не унималась Капка.

— Когда? Сначала спереть, потом проверить, а дальше что? Увели, как подлинник! Сколько кентов полегло за нее! Ты вспомни, как ее взяли? Твой накол. Чего же ты в вагоне не проверила? Столько там канала? Теперь я лажанулся или ты? Да за такое тебе десяток лет долю давать не стоит! На рыжухе прокололась, на «зелени» лажанулась! — начинал психовать Шакал.

— Почему враз не вякнул?

— Не хотел клешни к делам отбивать! Да и сам не враз врубился. Когда от лесных слиняли. Думал ею десятину покрыть у Медведя. Тот и допер. Вякнул, что мы сперли. Я — чуть не рехнулся. Но маэстро ботнул, мол, старого ювелира надыбать в малину надо. Как у него. Все знаем, но никто его не видел. И где такого нашмонаешь? Нет их больше. А самим отличить подделку— не по зубам! Разве ту эмаль, что ширпотреб гонит со станков? Так ее не на рыжуху, всюду лепят. Она и пидеру видна. Но ту, какая идет на копии, лишь мастер в мурло узнает. По своим особым приметам. Но и то, по эмали, а не по рыжухе. Не она ценится в той посуде. А то — чем обработана! И когда? Доперло?

— Чего же ты тогда психуешь, если мы дешевку просрали?

— А кто о том пронюхал? Малина и чекисты! Ну, еще Медведь! Так это не весь белый свет. Толкнуть ее могли как оригинал — на юге! Там — в Одессе — барыг пруд пруди!

— Пахан, но мы не знаем, где эта музейка?

— Вылезет!

— А стоит ли рисковать из-за лажовки? Нас на нее как на живца возьмут! Давай не рисковать малиной! Сколько из-за нее кентов посеяли! — удивила Шакала Задрыга.

— Чекисты ее пасти станут. На них файней не нарываться! — встрял Король.

— Меня уже не музейка чешет! Хочу надыбать, кто высветил ее и нас? — побледнел Шакал. И бросил глухо:

— Конечно, «зелень»! Но уж доберусь! Размажу своими клешнями любого!

— Тоськи в пределе нет. Там — на хазе — ее бабка канает. Ни хрена не знает о ней. А к Митьке не возникала пока.

— Не только они секли! Я сам надыбаю стукача! — пообещал пахан твердо.

— Нас с Королем шпана припутала в пределе. Махаться пришлось!

— Сделаем разборку. Кентам покажете место, где попутали! Глыба, займись нынче! — приказал Шакал.

— Шестерка в Озерск слинял! — вспомнил Король.

— Хер с ним! Не законник! Таких в пределе кишмя кишит.

— Я ему положняк дала. Кусок!

— Вот это лишне! — нахмурился пахан.

— Хиляет в откол, пусть сваливает, — добавил зло.

Глыба, переговорив с Королем, позвав за собой кентов, вышел из хазы.

— Как Сивуч? Лангуст? — спросил Шакал Капку, намеренно не интересуясь «зеленью».

— Принюхались. Дышат кайфово. Лангуст за Сивучем неплохо смотрит. Старик уже одыбался. Голос снова прорезался. Шары видят.

— Одно хреново! Лангуст — падлюка, в пределе не просто паханил. Он был хозяином много лет. Все в его клешнях дышали. Мне он свое не передал. Самому, покуда все налажу, не в одну ходку влипнем. Недооценили мы плесень. Теперь допер, что посеял, — признал Шакал тихо. И сев к столу, жестом указал Задрыге место напротив.

— Придется вернуть его в предел! Иначе — все сыплется!

— Кем? — не поняла Капка.

— Не паханом, понятно! Но и не шестеркой! Вот мы в его особняке дышим и сюда никто не возникает. Хотя весь предел, до единого притона, прочесали лягаши! Нас, пока мы тут, в упор не видят. Секи, Задрыга, неспроста! Выходит, и менты в его клешне харчились. Иначе нас давно накрыли бы! Эти участковые мусора повсюду свои шнобели суют. Значит, налог давал кому-то! А кому?

— Ментов кормил?!

— Лягавые, как до меня дошло, тоже своим положняком недовольны, и, кажется, были в малине негласно. Накол давали. Потом шары закрывали на все. Это я так думаю. Когда Лангуст трехал о делах, какие тут раскручивали, без лягавых — не обошлось!

— А как же закон?

— Что закон? Его придумали такие же, как мы — фартовые, давным-давно.

— А если Медведь пронюхает?

— Он чем лучше Лангуста? Тоже все не вякнет. Хитрожопый, гад!

— Кто ж «зелень» учить станет?

— Сивуч! Кто еще?

— Когда собираешься вернуть Лангуста в предел?

— Мы уже с кентами ботали. Еще до Черняховска. Послал к нему двоих. Завтра должны доставить сюда плесень. Пусть дышит с нами в одной хазе. Так ему и кайфовее и нам. А с Медведем я сам улажу.

— Что, если Лангуст не сфалуется?

— Капля! Ну, что ты ботаешь? Охота ему за Сивучем горшки носить, да с «зеленью» мозги сушить? Тут он в уважение дышать станет, не то что там — в шестерках загибаться! — встрял Король.

Капка молча согласилась.

— Тебе сегодня задолжала Черная сова! И Королю! За выручку! Может, не станете откалываться в свою малину? Вместе пофартуем?