Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не понимаешь, — попытался примирительно что-то сказать Вернидуб.
— ЧТО⁈ — перебил его Беромир. — Что я не понимаю⁈ Я как проклятый пытаюсь скорее вооружить наших людей. Дерусь с врагами, чтобы защитить нас от грабежей. Стараюсь… А вы… Обычная зависть. Как же мелко и мерзко! Если я не нужен — я уйду. Прямо скажите. Зачем голову морочить?
— И куда ты пойдешь? — поинтересовался скептик, который, как оказалось, ушел не слишком далеко и все отлично слышал.
— Куда душа моя мятежная пожелает. — ответил Беромир и быстрым шагом направился к длинному дому.
Его накрыло.
С головой.
Аж затрясло от охватившей ярости, близкой к бешенству. Видимо, прорвалось нервное напряжение.
— Что происходит? — встревоженно спросила Злата, увидев мужа в таком состоянии.
— Мы уходим.
— Когда? Куда?
— Немедленно. Неважно.
— Но что случилось⁈ — ахнула Дарья.
— Беромир! Не дури! — воскликнул Вернидуб подбегая.
— Что ты себе позволяешь⁈ — рявкнул скептик издали.
— Ухожу. Я изгнан из клана. Мне отказано в пробуждении. Разве мне тут место?
— Ты не изгнан! — нервно выкрикнул Борята.
— Совет клана меня изгнал, вместе с отцом и всей его семьей.
— Но время изгнания истекло! — вновь выкрикнул Борята. — К тому же само изгнание было несправедливо, а потому силу не имеет. Я как боярин клана в том тебе даю слово при людях.
— Судя по тому, что задумал этот мухомор, — указал Беромир на скептика рукой, — я в шаге от того, чтобы быть изгнанным отсюда вовсе. И из клана, и из этих земель вообще. Зачем тянуть? Лучше уйти самому, чем ждать такой судьбы.
— Нет! — выкрикнул Вернидуб. — Никто о таком даже не сказывал!
— А как эту дурь понимать⁈ В чьих интересах его поступки? — указал на скептика Беромир. — Кому они на руку? Может быть, тебе? Или тебе? Или им? Кому с них польза? А я скажу! Только Сусагу. Ему очень удобно было иметь дело с покорными овечками, стричь с них шерсть и резать под настроение.
— А ведь и верно, — скосился на скептика Борята.
— Что ты несешь! — взвился тот и отступил.
— По делам их узнаете их! — процедил Беромир.
— Не смей так говорить! Не смей!
— Выходи в круг. Давай перед лицом Перуна выясним: за кем правда.
— Давай! Выходи! — хохотнули дружинники и бояре оживившись.
Скептик нервно начал озираться.
— Чего робеешь? — с усмешкой спросил Боярат.
— Я… я… нет! — наконец собрался этот ведун и выпалил, обращаясь к Беромиру: — Я проклинаю того, кто называет себя Беромир! Именем Велеса! Силой Велеса! И всеми его напастями!
— Нет, — покачал тот головой.
— Что «нет»?
— Перун, как небесный судья, лично присматривает за всеми проклятиями. Разрешая их те, что сочтет нужным. Я исполняю его приказ, а потому защищен от любых проклятий. Ни одно ко мне пристать не может.
— Но… как?..
— А вот так. Ты лучше скажи, зачем ты все это устроил? Облегчи душу перед смертью.
— Я не собираюсь выходить с тобой в круг! А ты просто так убить меня не посмеешь!
— FortisFortunaAdiuvat, — медленно произнес Беромир девиз Джона Уика, словно бы озвучивая приговор.
— Что?
— Это язык ромеев, — фыркнула Дарья. — Значит: «Фортуна помогает смелым».
— Фортуна — один из ликов Фарна, известного нам как Даждьбог.
— Как скажешь, — улыбнулась сестра.
— Давайте все успокоимся! — примирительно поднял руки Вернидуб.
— Это мухомор попытался меня проклясть!
— Но не проклял же? — добродушно улыбнулся седой. — Давайте все спокойно сядем и все обсудим.
— А чего обсуждать? Он по какой-то причине действует в интересах Сусага. Или дурак, или предатель. Я считаю, что его нужно вызвать в круг и резать.
Этот персонаж, о котором говорил Беромир, аж закашлялся.
— Я его с детства знаю, — серьезно произнес Вернидуб. — Я могу поручиться, что никогда не пойдет на сговор с роксоланами. У него семья от них сильно пострадала. И он сам лишь чудом избежал угона в рабство.
— Гостята тоже пострадал.
— Роксоланы на него отправляли несколько набегов. Три, кажется.
— Четыре, — ответил этот «мухомор», мрачно.
— Вот. Но он каждый раз от них сбегал.
— Это как?
— Везло. Каждый раз в дебри лесные умудрялся ускользнуть. А жена один раз не сумел, на сносях была. Убили. И сына другой раз.
— Ясно. — кивнул Беромир. — Тогда зачем все это?
— Не по обычаям пробуждение, — хмуро ответил «мухомор».
— А что такое пробуждение? — спросил парень, внимательно глядя ему в глаза.
Он замер, ожидая подвоха. Меж тем Беромир продолжил сам отвечать на свой вопрос, видя, что тот не спешит.
— Это таинство перехода во взрослое состояние. Словно гусеница обращается в бабочку, расцветая. Иными словами, человек умирает ребенком и рождается взрослым перед ликом богов. Обычно это происходит через тяжелое или связанное с риском для жизни испытание. Так?
— Так, — ответил Вернидуб.
А этот «мухомор» пусть и нехотя, но кивнул.
— И что именно было сделано не по обычаю? Я умер, упав без сознания в реку. Плавал по ней в беспамятстве, рискуя каждое мгновение утонуть. Потом родился новым человеком.
— Это испытание не пройдено в здравом уме и твердом рассудке.
— А разве в обычае про это хоть кто-то говорится?
— Подразумевается.
— Ну-ка, просвети меня. Это как?
— Нельзя пройти испытание, если ты сам не идешь.
— Видишь вот тот пригорок? Хорошо. Если я тебя оттуда столкну, и ты съедешь на заднице по склону, то можно ли сказать, что ты сам съехал?
— Это уловка.
— Это способ показать, что именно ты озвучил сейчас уловку. Суть испытания в том, чтобы представить человека богам. Как это случится — неважно. Мы вольны сами придумывать сие, на свое усмотрение и разумение. Вмешаются ли боги — тоже не имеет значения. Захотят — сами все проведут как пожелают. Или ты отказываешь богам в праве поступать так, как они считают нужным?
Он дернул щекой.
Чуть помедлил и помотал головой.
— Надеюсь, этот вопрос решен? — поинтересовался Вернидуб.
— Решен, — явно
