Самая желанная - Ольга Арсеньева

Старик, не глядя на Кристину, вывалил в кастрюлю жарившийся на сковороде лук.

— Не люблю, — согласилась Кристина, насупившись. Что известно этому багровому старику, о чем шептался с ним Гвидо?

Закончив с соусом, Парфюмо отер руки о фартук, звонко шлепнул гостью по заду.

— А где их здесь взять, полицаев? — хитро подмигнул он. — Здесь люди сами свои вопросы решают. Прошлым летом один чудило надумал сети в чужом месте ставить. Отрезали ему яйца. Свои же парни — тихо, мирно, чтобы наука была… Да ты не дрожи, красивая. Подбери ухажера покрепче, а с другими ни гугу. Бо-ольшие неприятности могут случиться. — Он погрозил Кристине длинной ложкой, с которой капал соус, и девушка смущенно потупилась. — Иди к той синьоре, что белье во дворе развешивает, она тебе уже апартаменты приготовила. Зара ее зовут. Хозяйка моя, стало быть, — твоя госпожа. Очень строгая и набожная женщина…

Эй! — окликнул Парфюмо удаляющуюся девушку. — Здесь недавно по телевизору интересную картину показали: одна русская шлюшка из тюрьмы сбежала, да еще конвоира пристукнула. Кровищи — как на скотобойне! — Толстяк зашелся хрюкающим смехом, и Кристину вдруг осенила догадка: «Лиловая свинья» — это и есть сам Парфюмо. Как бы лестно ни отзывался о нем Антонелли.

Слов женщины, говорившей на диалекте, Кристина почти не понимала. Приходилось объясняться жестами. Да, в этих краях она почувствовала себя путешественницей, попавшей в экзотическую глухомань.

Здесь все было непривычно и живописно. Январь — а вокруг преисполненное радости жизни цветение. Темно-зеленый глянец апельсиновых рощ и бархатисто-серебряная листва зарослей олив покрывают склоны холмов, а виноградники кажутся полосатыми ковриками, наброшенными на каменистые уступы, спускающиеся к морю. В крошечных долинах, заросших мягкой травой, бродят отары, на серой гальке побережья сушатся перевернутые кверху дном лодки, развешана паутина рыбацких сетей с большими бусинами стеклянных шаров, служащих поплавками. Море называется Тирренским и соединяется узким Мессинским проливом с Ионическим. Там, за проливом, в золотисто-голубой дымке прячется знойная загадочная Сицилия.

Дома в деревеньках, спускающихся к заливу, выстроены из белого камня. Чудом прилепившись к скалам над бухтой, они образуют единое целое, наподобие пчелиного улья или древесного гриба, облепившего ступенчатыми наростами старую кору.

«Лиловая свинья» расположена на самом верху деревеньки, неподалеку от проходящей вдоль побережья автострады. В отличие от нижних кабачков и тратторий, предназначенных для рыбаков и гостей, прибывающих с моря, «Свинья» — место встречи погонщиков и пастухов, а также придорожная забегаловка, куда заскакивают водители машин, развозящих овощи, фрукты, молоко, сыры и прочие сельхозпродукты. Это почти всегда «свои люди», чужаки в такую глушь забредают редко. Их не любят и опасливо сторонятся.

Комната Кристины оказалась в старом амбаре, где в летний сезон жили наемные работники Парфюмо, помогавшие возделывать большой огород. Густо разросшийся сад скрывал приземистое, сложенное из разномастных валунов строение от посторонних глаз. В тени огромных деревьев грецкого ореха, едва начинавших зеленеть, было прохладно и сыро, а на разогретой солнцем каменистой тропинке, словно рассыпанные драгоценности, дремали большие сине-зеленые мухи.

Амбар под соломенной крышей казался заброшенным и безопасным. Это обстоятельство больше всего радовало Кристину — здесь она могла уединиться и даже запереть тяжелую дощатую дверь ржавой задвижкой. Оконце с треснутыми мутными стеклами в прогнивших рамах казалось менее надежным. Но поставленные на подоконник Кристиной ряды пустых бутылок должны были предупредить об опасности, если кто-нибудь задумал бы проникнуть сюда ночью. По крайней мере, она успеет проснуться от грохота, прежде чем ее придушат.

Пугливость, настороженность помощницы Парфюмо сразу бросались в глаза. Марыся Сташевская сторонилась всяких знакомств, проводя свободное время в своей каморке. Она вообще старалась не показываться на глаза посетителям, предпочитая возиться на кухне с грязной посудой или заниматься на задворках стиркой.

Взбивая пену в большом оцинкованном корыте, закрепленном на массивных козлах, она порой замирала, словно прислушивалась к чему-то. В эти минуты мысли Кристины растекались, теряя ориентиры, и ей начинало казаться, что именно так сходят с ума. Живая, ощутимая до мелочей, чужая жизнь пугала реальностью материализовавшегося кошмара. Это солнце, кусты, холмы, морская синь на горизонте, толстая жена Парфюмо, пахнущая чем-то кислым, явно сторонящаяся, всякий раз делающая брезгливую гримасу, отдавая ей короткие распоряжения, — что это, сон наяву? Но какова же тогда явь — подлинная ее, Кристинина жизнь? Московская пятиэтажка, римская тюрьма, скромная гостиница «Парма», роскошные владения Антонелли — где находятся они: в реальности или в ее воображении?

Почему-то отчетливо всплывал в памяти быстрый, как удар, взгляд Надин-Белоснежки, узнавшей о контракте подружки с «Каратом», и ее наморщенный, то ли пренебрежительно, то ли завистливо, носик. «Миллионы ты там грести не будешь — и не мечтай. Там таких, ищущих, пруд пруди. Но вот со здоровым сексом проблем наверняка не будет. Уж чего-чего, а темперамента тамошним черножопеньким не занимать», — заверила она Кристину на прощание. Смешно. Уж в гадалки Надьке лучше не соваться. Ночь с Элмером, одна, правда, очень желанная, и садистские надругательства Рино — богатая любовная практика, ничего не скажешь! Элмер умер, не сумев даже привязаться к ней, но успел затянуть на шее русской подружки тугую петлю. От этой мысли по коже пробегали мурашки, и Кристина затравленно озиралась, отчетливо представляя огромное бронзовое тело, возникающее рядом.

Стряхивая наваждение, она заставляла себя собраться, произнося мысленно что-то совсем простое, родное, детское. «В лесу родилась елочка…» — мысленно декламировала Кристина, стиснув зубы и пытаясь преодолеть мутящий рассудок страх. Затем продумывала заново всю случившуюся с ней историю, стараясь выискать в ней оптимистические моменты и хоть какой-то логический смысл.

«Все к лучшему, — твердила себе Кристина. — Эти сказочные, затерянные в южной глуши края — не ссылка, а награда. И обещание победы». Как пишут путеводители, изученные Кристиной у Стефано накануне отъезда, природные и климатические условия в этих краях «отличаются покоряющим своеобразием». Теплый воздух какого-то особого вкуса, смешавший запахи моря и пробуждающейся земли, которая никогда не ведает зимней спячки. Летом здесь будет пекло — раскаленный камень, выжженные солнцем склоны и млеющее в жарких испарениях море. Еще бы, ведь «носок» итальянского «сапога» немного севернее Туниса и Алжира. Сейчас здесь +18˚, морская синь до горизонта, манящая тем сильнее, чем настоятельнее заявляла о себе потребность в хорошей бане.