Запах магии - Орлова

Двое молодых мужчин в грязных комбинезонах косились на нас с любопытством.

Мистер Брифли бродил по этому храму науки с видом брюзгливым и недовольным, прижимая к носу платочек. Как он при этом собирался что-то вынюхивать, ума не приложу.

Взгляд его блуждал, а пояснения главного механика он слушал вполуха.

Признаю, я сама понимала одно слово из десяти, но ведь интересно же!

Мистер Брифли так не считал. Вместо обсуждения достоинств бипланов и трипланов он, улучив момент, спросил в лоб:

— А где те самолеты, которые… эээ… пострадали, а?

— Пойдемте, — помрачнев, кивнул мистер Даглас. — Нам сюда.

Он привел нас в дальний угол и принялся втолковывать что-то шефу, который с умным видом (но несколько гнусаво из-за платка) поддакивал.

Я поняла только, что речь шла о нескольких авариях.

— И что вы об этом думаете, а? — поинтересовался мистер Брифли и потыкал пальчиком помятый бок самолета.

— М-м-м, — протянул мистер Даглас и почему-то покосился на меня.

— Хм, — шеф проследил за его взглядом. — Летти, вы пока погуляйте, а?

— Конечно, мистер Брифли, — кивнула я сухо. — Я пока тут осмотрюсь. Вы не возражаете?

Механик не возражал, и я неспешно пошла прочь.

Мистер Даглас горячо заговорил, едва дождавшись, пока я отойду на несколько футов. Я насторожила ушки и еще сильнее замедлила шаг, но скрежет металла по металлу, гудение вентилятора и какой-то стук не позволяли толком что-то расслышать…

Я бесцельно бродила по ангару, радуясь, что сегодня надела прочные (и, главное, немаркие) черные кожаные туфли. Теперь это место предстало передо мной во всей своей неприглядности: пыль, грязь, какие-то подозрительные маслянистые лужи…

Едва не наступив на покрытую пятнами ветошь, я стала внимательнее смотреть под ноги.

В дальнем углу стояло несколько самолетов. Спиной чувствуя любопытствующие взгляды, я подошла поближе и, поколебавшись, пощупала прикрывающую их ткань. Интересно, она водонепроницаемая? Я читала в газете о новых тонких и очень крепких тканях, которым прочат большое будущее. Но серая материя была такой неказистой и грубой на ощупь, что мечты о непроницаемом для дождя плаще пришлось отбросить.

Я вздохнула с сожалением и попыталась вернуть все, как было. Не получалось: в одном месте чехол топорщился уродливым горбиком. Я попробовала его пригладить, ткань соскользнула…

Замерев, я смотрела на безвольно свесившуюся мужскую руку. Медленно, как во сне, откинула покров, открывая кабину самолета…

Из горла вырвался какой-то тоненький писк.

Не знаю, каким чудом меня услышал мистер Брифли, но он ринулся ко мне, как наседка к цыпленку.

— Летти? Что?.. — встревожено спросил шеф у меня за спиной, и, уже совсем другим тоном: — Та-а-ак!

Он как-то очень ловко отодвинул меня в сторону.

— Что случилось? — мистер Даглас, пользуясь высоким ростом, заглянул ему через плечо, и, сглотнув, крепко выругался.

Я не покраснела, как полагалось благовоспитанной леди — боюсь, в лице у меня не было ни кровинки.

Неудивительно: в кабине самолета в нелепой позе скорчился мужчина. Мертвый, без сомнений, — с такими ранами на голове не живут…

На мистера Брифли вид мертвого тела подействовал целительно. Он сунул платочек в нагрудный кармашек, как-то подтянулся, расправил плечи, повел носом… и чуть ли не по пояс влез под брезент. Вид у него при этом был как у кота, сунувшего голову в кувшин.

Он шумно принюхался, недовольно почесал свой рабочий орган и шумно задышал.

— Что там? — как-то нервно спросил мистер Даглас.

— М-да, — неопределенно ответствовал мистер Брифли, закончив принюхиваться, и зачем-то отряхнул ладони. — Вы его знаете, э?

— Да, — неохотно кивнул мистер Даглас, приглаживая редкие волосы. — Это Остин Вуд, один из наших летчиков-испытателей.

— О-о-о, — протянул шеф многозначительно. — Это уже не тянет на гремлинов, а?

Главный механик набычился, явно не желая отказываться от любимой версии.

— Наверное, следует вызвать полицию? — предложила я тихо.

— Вы умница, Летти! — мистер Брифли умильно улыбнулся.

Я досадливо прикусила губу: в своих однообразных похвалах он становился похож на заезженную пластинку.

— Нет! — запротестовал мистер Даглас энергично и вцепился в жалкие остатки своих рыжих кудрей так, словно намеревался их выдрать. — Надо доложить майору Чандлеру!

— Ах, — проговорил мистер Брифли с какой-то даже ностальгией, — в армии ничего не меняется, а?

— Откуда вы знаете? — не выдержала я.

Он воззрился на меня, как на несмышленого ребенка.

— По опыту, а? — и подмигнул многозначительно.

Я вежливо улыбнулась, сочтя это заявление шуткой. Представить жизнелюбивого шефа, подчиняющегося строгим правилам, не удавалось при всем желании.

Воспользовавшись заминкой, мистер Даглас махнул подчиненным.

— Надо доложить майору, — коротко сказал он, когда они торопливо приблизились.

— Можно я, сэр? — вызвался молодой человек с перевязанной рукой. — Я мухой!

Главный механик кивнул, приблизившись, что-то тихо скомандовал ему на ухо, и, сопроводив строгим: «Гляди у меня, Хокинс!», отпустил восвояси.

Механик сломя голову рванул к начальству, а мистер Брифли, аккуратно приладив брезент на место, отошел в сторону.

Выглядел он задумчивым и вполне довольным.

Мистер Брифли из тех, кто не выносит долгого отдыха. И теперь он готов был хвататься за соломинку, лишь бы избежать бесцельного размеренного существования от завтрака до обеда.

Лучшим лекарством от тоски была бы новая загадка, и тут ему несказанно повезло…

Мистер Даглас, отойдя в дальний угол, угрюмо молчал, его подчиненный маячил в двух шагах позади, а я ждала приказов шефа.

— Летти, — вдруг позвал он, — мне нужна ваша помощь, а?

— Конечно, мистер Брифли, — откликнулась я.

В конце концов, это моя работа!

Он покосился на меня, кажется, с сомнением. Затем подскочил к тому самолету, отдернул покров и скомандовал:

— Нюхайте!

— Простите? — я не сдвинулась с места.

Столь странных указаний он мне еще не давал.

— Нюхайте, а? — повторил он нетерпеливо. — Ну же, Летти!

Недоставало только команды: «Фас!»

Я и чувствовала себя собачонкой, которую строгий хозяин тыкает носом в учиненное безобразие.

Приблизилась к телу я под недовольное: «Смелее, Летти, а? Ну что вы там не видели?»

Осуждающий взгляд он проигнорировал со стойкостью первых христиан, искушаемых к греху.