Письма к провинциалу - Блез Паскаль

Я удивляюсь, стало быть, не тому, что вы приписываете им без зазрения совести столь тяжкие и столь ложные преступления, а тому, что вы приписываете им столь неправдоподобные преступления с такой беспечностью. Вы, разумеется, располагаете грехами по своему усмотрению, но неужели вы надеетесь располагать таким же образом и верованиями людей? По правде сказать, отцы мои, если бы необходимо было заподозрить в кальвинизме либо их, либо вас, то вы, по — моему, оказались бы в невыгодных условиях. Речи их настолько же католические, как и ваши, но поведение их подтверждает их веру, а ваше противоречит ей. Ведь если вы веруете так же, как и они, что хлеб просфоры претворяется в тело Иисуса Христа, почему же не требуете вы так же, как и они, чтобы сердце из камня и льда у тех, кому вы советуете приблизиться к нему, искренне обратилось в сердце из плоти и любви? Если вы веруете, что Иисус Христос находится там в состоянии смерти, чтобы научить приближающихся к Нему умирать для мира, для греха и для самих себя, почему же побуждаете вы приближаться к Нему тех, в ком еще вполне живы пороки и преступные страсти? И как же считаете вы достойным вкусить хлеба небесного тех, кто недостоен есть и земной хлеб?

О, великие почитатели этого святого таинства, рвение которых выражается в гонениях на людей, прославляющих его столь многими святыми приобщениями, и потворстве нечестивцам, издевающимся над столь многими кощунственными приобщениями! Как это достойно защитников столь чистого и столь поклоняемого жертвоприношения — окружать алтарь Иисуса Христа закоснелыми грешниками, только что вышедшими из своих мерзостей, и посреди них поставить священника, которого сам духовный отец его посылает от распутств прямо к алтарю, чтобы принести на нем, вместо Иисуса Христа, пречистую жертву Богу святости и преподать ее своими оскверненными руками в оскверненные уста! Разве не вполне подходит практикующим данный способ действия по всей земле (согласно с правилами, одобренными самим генералом их Общества), приписывать автору книги О частом причащении и девам Святого Причащения неверие в таинство причащения?

Однако им и этого мало. Чтобы удовлетворить своей страсти, им нужно еще в конце концов обвинить безвинно оклеветанных в отречении от Иисуса Христа и от своего крещения. Последнее — уже не пустые сказки, как у вас обычно, это роковые увлечения, которыми вы завершили меру клевет ваших. Такая отменная ложь, конечно, пребывала бы в руках, не способных защитить ее, если бы осталась у вашего доброго друга Филло[295], через которого вы пустили ее в обращение. Однако ваше Общество открыто взяло ее в свои руки, и ваш о. Мейнье недавно утверждал как бесспорную истину, что в Пор — Рояле уже в продолжение тридцати пяти лет существует тайный заговор, главарями которого были аб. Сен — Сиран и еп. Ипрский, с целью «разрушить учение о тайне воплощения и низвести Евангелие на степень апокрифического сказания, искоренить христианскую религию и на развалинах христианства воздвигнуть деизм». Всё ли тут, отцы мои? Удовольствуетесь ли вы тем, что читатели поверят басням о людях, которых вы ненавидите? Утолится» ли наконец ваша злоба, если вы вызовете ненависть к ним не только у пребывающих в единстве с церковью, указанием на единомыслие с Женевой/ в котором вы их обвиняете, но и у всех верующих в Иисуса Христа, хотя и не принадлежащих к церкви, указанием на деизм, который вы приписываете им?

Но кого же думаете вы убедить без малейшей видимости доказательств, а только на веру в ваше слово, и при том со всевозможными противоречиями, что священники, которые проповедуют только благодать Иисуса Христа, чистоту Евангелия и обеты, данные при крещении, отреклись от своего крещения, от Евангелия и от Иисуса Христа? Кто этому поверит, отцы мои? Верите ли вы сами этому, несчастные? До какой крайности дошли вы: ведь вам необходимо или доказать, что они не веруют в Иисуса Христа, или считаться самыми последними клеветниками, какие только существовали когда — либо. Докажите же это, отцы мои. Назовите то заслуженное духовное лицо, которое, по вашим словам, присутствовало на съезде в Бурж — Фонтене в 1621 году и открыло вашему Филло принятый тогда план разрушения христианства. Назовите тех шестерых, которые, по вашим словам, составили там упомянутый заговор. Назовите того, кто обозначен буквами А А, указывающими, по вашим словам (стр. 15) не на Антуана Арно, ибо он уличил вас, доказав, что ему в то время было всего девять лет от роду, но на «другое лицо, которое, — говорите вы, — находится еще в живых и поддерживает весьма дружественные отношения с г — ном Арно, так что последний не может не знать его»[296]. Вы, стало быть, знаете его, отцы мои, и, следовательно, если вы не отреклись от религии, вы обязаны донести об этом нечестивце королю и парламенту, чтобы предать его казни, как он того заслуживает. Нельзя молчать, отцы мои: надо или назвать его, или опозориться, ибо на вас станут смотреть только как на лжецов, не заслуживающих вовсе доверия. Как раз таков способ, пользоваться которым научил нас добрый о. Валериан, чтобы прижать к стене и поставить в безвыходное положение подобных клеветников. Если вы ответите молчанием, это будет против вас полной и совершенной уликой в дьявольской клевете. Самые слепые из ваших друзей принуждены будут сознаться, что «это следствие не добродетели вашей, а бессилия вашего», и подивятся вашей злобе, доходящей до распространения указанной клеветы даже на монахинь Пор — Рояля и утверждений (стр. 14), будто книга Мысленные молитвы при Св. Причащении, составленная одной из них, явилась первым плодом придуманного вами заговора против Иисуса Христа и (стр. 95) будто «им внушили все отвратительные правила означенного сочинения», которое, по — вашему, есть наставление в деизме. Клеветы ваши на это произведение уже неопровержимо разрушены в Защите цензуры покойного архиепископа Парижского против о. Бриэасье. Вы ничего не можете здесь возразить, но все — таки продолжаете еще более позорным, чем когда — либо, образом пользоваться против них этой книгой, чтобы приписать верх нечестия монахиням, благочестие которых известно всем. Жестокие и подлые гонители, неужели самые уединенные монастыри не могут служить убежищем от ваших клевет! В то время как эти благочестивые девы день и ночь поклоняются Иисусу Христу в св. дарах, согласно своему уставу, вы день и ночь непрестанно разглашаете, будто они и не веруют в Его пребывание в св. дарах и даже одесную Отца Своего, и всенародно отлучаете их от церкви в то время, как они тайно молятся за вас и за всю церковь. Вы клевещете на тех, у кого нет ушей, чтобы слушать вас, нет языка, чтобы возражать вам. Но Иисус Христос, под покровом Которого они скрываются, чтобы явиться некогда только вместе с Ним, Он слышит вас и отвечает за них. Ныне слышен этот священный и 1розный голос, изумляющий природу и утешающий церковь[297][298]. И я боюсь, отцы мои, что те, которые ожесточают сердца свои и упорно отказываются слушать, кода Он говорит как Бог, принуждены будут с ужасом слушать Его, когда Он будет говорить как Судья.

Какой ответ дадите вы Ему, наконец, за столько клевет когда Он начнет судить их не по вымыслам ваших отцов Дикастильо, Ганса и Пенналоссы, но по правилам Своей вечной истины и по священным предписаниям Своей церкви, которая не только не оправдывает этого преступления, а, напротив, настолько его гнушается, что карает наравне с намеренным человекоубийством, ибо, по постановлениям первого и второго соборов в Арле[299], она отлучает навечно от таинства причащения как клеветников, так и убийц. Латеранский собор счел недостойными духовного сана тех, кто был уличен в клевете, даже если бы они и исправились. Папы грозили клевещущим на епископов, священников или дьяконов лишением св. тайн даже при самой смерти. А авторы позорящего честь сочинения, неспособные доказать то, что они распространяют, осуждены папой Адрианом на бичевание, мои достопочтенные отцы, flagellentur. вот сколь далека была всегда церковь от заблуждений вашего Общества, до того испорченного, что оно оправдывает такие тяжкие преступления, как клевета, для того, чтобы с большей свободой совершать их самому.

Несомненно, отцы мои, установлением подобных правил вы могли бы причинить многие бедствия, если бы Бог не соизволил, чтобы вы сами дали средства препятствовать этому и делать тщетными все ваши клеветы. Ведь стоит только разгласить ваше странное правило, исключающее их из числа грехов, чтобы лишить вас всякого доверия. Клевета бесполезна, если при этом не пользуешься большой репутацией искреннего человека. Сплетник не может иметь успеха, если его не считают человеком, ненавидящим злословие как преступление, на которое сам он не способен. Таким образом, отцы мои, ваш собственный принцип изменяет вам. Вы установили его, чтобы обеспечить свою совесть. Вы ведь желали злословить и быть не осужденными, а причисленными к тем святым и благочестивым клеветникам, о которых говорит св. Афанасий. Вы, стало быть, чтобы спастись от ада, ухватились за спасающее вас подобное правило, если верить вашим теологам. Но это самое правило, предохраняющее вас, по их мнению, от бедствий, которых вы опасались в будущей жизни, лишает вас пользы, которой вы ожидали от него в земной жизни. Таким образом, рассчитывая избежать ipexa злословия, вы только лишились плода его: настолько зло вредит само себе, запутывается в своих сетях и уничтожается собственным своим коварством.