Избранное. Т. 1 - Кейт Лаумер

5

— Ну, может быть, не совсем навеки, — деловито проговорил тоненький голосок.

— Весьма похоже, — возразил я сам себе и почувствовал, что рот полон песку. Попытался вдохнуть через нос и сплюнуть, но песок мгновенно набился и в ноздри. Инстинктивно я судорожно задергал руками и ногами, продираясь вверх сквозь пыль и щебенку к жаре, к запаху горелого пластика, к воздуху, пыльному, дымному, но все же воздуху. Я откашлялся, прочихался, сплюнул комок пыли и осмотрелся.

Я лежал в служебном проходе, стены которого покоробились и вздулись, словно оплавленные. Пол на щиколотку погрузился в песок, из которого я только что вырвался. Я знал, что проход ведет в насосный отсек, откуда через люк можно выбраться на поверхность. Все, что мне оставалось делать, так это продолжать двигаться вперед, затем выбраться через люк… и…

Я решил, что об этом «и» можно подумать позднее. Все еще поздравляя себя за проявленное под вражеским огнем хладнокровие, вдруг заметил, что для находящегося на глубине двадцати футов туннеля освещение уж больно хорошее. Источник света находился за спиной. Обернувшись, я увидел через сплетение металлических плит и брусьев полоску ослепительного света.

Через дюжину ярдов стало легче идти — меньше песка и обломков.

С дверью в насосный отсек пришлось повозиться, пока не вспомнил, что надо тянуть на себя, а не толкать. Оборудование осталось совершенно целым, хоть сейчас качай свежую воду с глубины сто двадцать футов. Я пошлепал ближайший насос и потянул крышку люка. Меня все еще подташнивало, очертания перед глазами расплывались, в теле чувствовалась такая слабость, как у юнги во время первого морского шквала. Когда я нажал кнопку, вверху жалобно взвыл мотор. Люк открылся, вниз посыпался песок и упала маленькая зеленая ящерица. Я выбрался наружу, глотнул свежего воздуха и осмотрелся.

Перед моим взором раскинулся плавный изгиб береговой полосы, испещренный воронками и исполосованный следами гусениц. А на месте станции не осталось ничего, кроме дымящегося кратера.

Я улегся на мягком теплом песке и и собрал все свое мужество. Глаза слезились от сияния тропического южного солнца, на лбу и груди выступил пот, в голове мелькали знакомые образы: станция после первого своего скачка много лет назад, чистые кают-компании, уже через несколько лет ставшие нам домом. После трудного задания там всегда тебя ждали, туда возвращались твои коллеги, оттуда уходили выполнять очередное задание. Разговоры за обедом в столовой, чистота, деловитость, даже главный пульт, ежеминутно показывавший положение темпорального отклонения на временной оси. Но главного пульта больше не существовало, как не было и сотен микропленок с записями, и китайского гингко, росшего в кадке в комнате отдыха. Все расплавилось в шлак.

Я вспомнил, как Нел Джард кричал мне, чтобы я убирался… и еще что-то сказал мне. Очень важное надо было сообщить кому-то и куда-то. Тщетный труд. Положение казалось совершенно безнадежным и могло сравниться с положением оперативника Пекс-Центра, потерявшего связь с базой.

Впрочем, им не было так худо.

На этом все мои мысли закончились, голова склонилась на песок и на глаза упала темная пелена.

6

Когда я проснулся, солнце уже садилось. Тело напомнило о себе болью. И чесалось. Огромных москитов вовсе на затруднило найти млекопитающее там, где никаким млекопитающим быть не полагалось. Они устроились на мне, рассудив не брезговать прекрасной пищей. Я отогнал наиболее упорствующих и спустился вниз на разведку. Судя по всему, серьезных ранений не было, просто множество мелких порезов да кое-какие синяки и ушибы. На месте станции не осталось даже развалин, только чашеобразная впадина расплавленного стекла диаметром в сотню ярдов, окруженная обугленной растительностью. Ничто не уцелело — ни люди, ни оборудование. И хуже всего — сознание невозможности скачка. В Пекс-Центре так и не узнают о происшедшем, нигде и никогда.

Третья Эра или кто-то маскирующийся под нее уничтожили станцию с тщательностью, в которую трудно было поверить. Непонятно, как им удалось обнаружить ее, учитывая принятые меры безопасности в отношении дислокации 112 станций, разбросанных во времени Старой Эры. Что касается базы Пекс-Центра, местонахождение ее не знал даже сам конструктор. Она дрейфовала в ахроническом пузыре по энтропийному потоку, никогда материально не существуя ни в одном пространственно-временном годографе. Блок контроля станции укрывался двенадцатью рядами взаимозависимых шифров в главном хранилище Пекского мозга. Единственный путь к нему пролегал через темпостанцию — ту самую, на которую было настроено мое личное поле темпорального скачка. Да, и от которой сейчас остался только кратер с полудюймовым слоем зеленоватого стекла.

Мрачная усмешка последовала за промелькнувшей мыслью.

Личный привод аварийного скачка, встроенный в тело, был невредим. В мощной катушке хватит энергии для прыжка. Недоставало лишь цели, а без нее я не могу войти в темпополе. Значит, не буду знать, где закончится прыжок, если он вообще закончится.

В Пекс-Центре ходила масса ужасных историй о сорвавшихся на скачке. Несчастных разбрасывало по дюжине станций, расположенных в нескольких столетиях, либо от них оставались только бестелесные голоса, умоляющие о помощи. Вот почему пользоваться аварийным кодом предписывалось лишь в случае крайней необходимости.

Другой путь — построить на берегу жилище по соседству с динозаврами и надеяться на спасательный отряд, прежде чем умереть от жары, жажды, рептилий, скуки или старости.

Тут было над чем подумать.

Рядом валялись несколько каменных глыб и обугленные стволы булавовидного мха. Из дров можно развести костер, как-нибудь убить ящерицу и поджарить на обед…

Малопривлекательный, но пока единственный реальный план. В другом случае — рискованный эксперимент, результат которого по всем канонам отрицательный. Не стоит пороть горячку. Меня сильно поцарапало и помяло, но я жив. Голодной смертью не умру, в насосном отсеке есть вода. А если со станции успели послать сигнал бедствия, в данный момент уже комплектуют спасательную команду, готовую ринуться на помощь по касательной темпополя.

Стемнело. Звезды по-прежнему мерцали, и не было никакой катастрофы в биографии Игоря Рейвела, оперативного агента Пекс-Центра. С шумом накатывался и отступал прибой, равнодушный к личным проблемам прямоходящего двуногого существа, которое не имело никакого отношения к окружающей действительности сейчас и в ближайшие шестьдесят пять миллионов лет.

Я побродил по берегу, поглядывая на вечные звезды и любуясь томительным волшебством. Затем выкопал ямку и лег спать.

7

Пришел рассвет, а вместе с ним динозавры. Я уже видел их раньше издали: робкие созданьица, удиравшие при первом же прикосновении ультразвукового луча, который Джард приспособил для этих целей. Говорили, до