Фантом - Сергей Дубянский

– Раньше я бы сказал, что к ночи увеличивают напор воды.

– Он плачет, – Ира положила жетон и закрыла лицо руками, – я сойду с ума!..

Дима молчал. Случилось то, чего не могло случиться.

– Знаешь, – Ира подняла голову, – он, наверное, вырос в горах. Наши брали с собой горсть земли, а он – кусочек своих гор… Он живой, понимаешь? Он пытается войти в контакт и…

Дима заткнул ей рот поцелуем – больше он ни о чем не хотел думать, так открывшееся было выше его понимания.

– Пойдем спать, а? Неужто ты не устала?

– Устала? – Ира усмехнулась, – вчерашнего и сегодняшнего мне хватит на всю жизнь. Боюсь, я не усну.

– А я приласкаю тебя, буду долго-долго баюкать…

– Господи!.. – она обхватила Димину шею и заплакала.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Маршрутка медленно подкатилась к светофору и остановилась под его красным глазом. Дима вглядывался в подтаявшее лобовое стекло, но не мог определить, где находится. Впереди была темнота, без единого фонаря, да бьющиеся в стекло снежинки; лишь бледные пятна окон подсказывали, что он еще в городе, и этот город обитаем. Люди в маршрутке сидели нахохленные, молчаливые, кутающиеся в куртки и шубы, так и не отогревшись от пронизывающего ветра, властвовавшего за пределами этого тесного, но относительно теплого мирка.

Маршрутка поползла дальше, а Дима так и не успел сориентироваться. Перед ним, то вспыхивали, то гасли красные стоповые фонари, встречные фары наплывали ниоткуда и исчезали в никуда… Он отвернулся к окну и стал пальцем скрести намерзший за день толстый слой серого пористого льда; потом попытался дышать на него, почти касаясь стекла губами, но и это не помогало.

…Может, я давно проехал нужную остановку?.. – он беспомощно огляделся по сторонам, но при тусклом свете видел лишь неподвижные спины, нахлобученные шапки; женщина рядом также напряженно всматривалась в темноту, прижимая лежавший на коленях пакет с изображением солнца и моря. Похоже, она заблудилась в этом мире серьезнее, чем остальные.

…По идее, мы еще на Московском проспекте… – решил Дима, потому что маршрутка все время двигалась прямо, иногда притормаживая, иногда обгоняя кого-то, но ни разу никуда не свернула. Еще он подумал, что ему совершенно не хочется ехать в ту квартиру, но какая-то неосознанная необходимость заставляла это делать, вытолкнув в такую погоду из теплого дома. Чтоб отвлечься от собственных нелогичных поступков, он снова вернулся к дороге.

Дима хорошо знал город, но сейчас цепочка расплывчатых пятен никак не хотела встраиваться в знакомую улицу, прерываясь странными черными пустотами в тех местах где должны были б желтеть витрины. …А вдруг это вовсе не маршрутка, а машина времени? И движемся мы не по направлению к Северному району, а назад, к тому моменту, когда магазинов здесь еще не было вовсе?.. Хотел бы я этого?.. Дима не знал ответа; не знал, где ему было б лучше, но чувствовал, что хуже всего находиться «между» – ни там, ни здесь… где, собственно, он сейчас и находится.

– У памятника, пожалуйста, – послышался мужской голос.

Маршрутка плавно остановилась. Открылась дверь, впуская порцию холода и снега. Он увидел большую и яркую рекламу фотомагазина. …Слава богу, никакой мистики не существует, и я есть то, что есть. Теперь все понятно – когда маршрутка переползет трамвайные пути, надо выходить… Он прикрыл глаза и прислонился головой к стеклу – реальность вернулась, и хотя бы внешне, все встало на свои места.

Едва Дима оказался на улице, в лицо ударил заряд мелкого колючего снега. Довольный своей меткостью, ветер победно взвыл. Казалось, он не дул, а кружился на одном месте, нападая сразу со всех сторон одновременно, и спрятаться от него было просто невозможно. Поземка взлетала из-под ног и закручиваясь, уносилась вверх, к черному невидимому небу, откуда с высоты девяти этажей смотрели подвешенные в пустоте окна. Дима пошел прямо по целине – спасительное тепло было совсем рядом и хотелось попасть туда как можно скорее, не выбирая какие-то удобные пути.

Над самым подъездом вместо фонаря сиял прожектор. Кто его здесь повесил, Дима не знал, но он пробивал снежную завесу, и хотя дорога все равно не просматривалась, а снег казался еще гуще, но зато менее колючим и злым – вроде, луч согревал его. Дима юркнул в темный и такой же холодный подъезд. Поднялся на лифте и оказался на лестничной площадке, залитой неестественным красным светом. …Улица красных фонарей… – усмехнулся он, хотя знал, что это вынужденная мера – обычные лампочки исчезали буквально на следующий день, поэтому Ира договорилась с соседями красить их в разные цвета (на цветные, воры особо не зарились). Свои Ира красила желтым, наконец-то найдя применение забытой строителями банке краски, а кто-то, вот, вкручивал красные…

В квартире оказалось не намного теплее, чем в подъезде. Несмотря на то, что уже наступил декабрь, батареи практически не грели. …Хоть не забирают последнее тепло, и то хорошо!.. Дима включил свет – грязно-розовые обои; желтый вздувшийся и местами оторванный линолеум; белые двери с потеками на стеклах и грязными пятнами возле ручек. Такой квартиру сдали строители, такой она и оставалась до сих пор.

Тоска и уныние навалились как-то вдруг. Захотелось уйти, и он бы, наверное, ушел, если б не пронизывающий ветер, плюющийся снегом – снова сталкиваться с сумасшествием природы моральных сил уже не осталось. Дима разделся и первым делом прошел на кухню. Включил все конфорки, от чего помещение озарилось голубоватым мистическим светом; потом прошел в большую комнату. Она была, действительно, большой для современных квартир, но своей убогостью ничем не отличалась от коридора. Никаких люстр – просто лампочка под потолком; два низких кресла – уже потертых, потому что покупались в комиссионке; между ними журнальный столик с пепельницей, полной окурков, и на таком же желтом, как в коридоре полу, вчерашняя газета, развернутая на странице с кроссвордом. «Стенка», узкая и неудобная – такая узкая, что вещи в ней помещались только боком. Кто ее такую сделал и зачем?.. Впрочем, не важно – она оказалась самой дешевой, а Ира хотела жить на свои деньги. Дима провел пальцем по пыльной поверхности, обрисовав контур хрустальной вазочки, отчеркнул стопку журналов «Космополитен», своими глянцевыми обложками, никак не вязавшихся с общей обстановкой.

На одном из кресел валялся свитер, пропитанный ароматами терпких духов и табака. Дима не только хорошо знал эту гремучую смесь, но даже успел к ней привыкнуть за время их совместной жизни. Аккуратно свернул свитер и сунув в шкаф, прошел в другую комнату – ту, которая поменьше. Здесь стоял старый обогреватель с открытой спиралью. Сейчас он не работал, но от одного его вида становилось уютнее. Разложенный диван с никогда не убиравшейся постелью, телевизор на полу (чтоб удобнее смотреть лежа) и стул, на котором валялся Ирин халат – все, как всегда. Дима закрыл дверь.