Дорога крови - Алена Трутнева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером, когда занятия сменялись физическими тренировками, мальчишке приходилось тяжело: маленький и всё ещё неимоверно худой, он едва мог поднять меч, а в драках неизменно проигрывал. В отличие от остальных учеников, которых жизнь на улице научила стоять за себя, Айзек, проведший почти всё детство в любящей и заботливой семье, так и не выучился драться. Он был ловок и проворен от природы, но не умел пользоваться этими преимуществами в бою, и многие ученики постарше не упускали возможность отыграться на маленьком гении за то, что этот сопляк осмеливался быть умнее и сообразительнее их. Но малышу было не занимать терпения и храбрости: молчаливо снося всё новые синяки и ссадины, он упрямо выполнял данное Велло обещание – стать самым лучшим и прилежным учеником.
Зачастую Айзек оставался на тренировочной площадке, когда все прочие уже разбредались по комнатам, снова и снова отрабатывая на соломенных противниках никак не дающиеся ему удары. Или, пристроившись в учебной комнате у свечи, листал учебники за прошлый год, которые наставники радостно всучили Айзеку. Поначалу чтение шло очень медленно, но мальчик не сдавался и довольно скоро мог дать фору и старшим товарищам.
Так прошли условленные полгода. Неизменно вежливый и жизнерадостный, Айзек приковал бы к себе внимание не одного учителя, пожелавшего сделать его своим подопечным, если бы не его упрямое желание во всём найти истину, стремление во что бы то ни стало поступать честно и справедливо. Это настораживало и отпугивало многих – каким бы талантливым ни был мальчишка, мало кому было охота взваливать на себя ответственность по его перевоспитанию. А потому Айзек по-прежнему оставался единственным среди второгодок, у кого не было своего учителя. Так, возможно, продолжалось бы и дольше, но дело решил случай.
Это была контрольная по литературе. Важный итоговый тест, по результатам которого – Айзек точно знал – некоторых исключат. И Госен – почти такой же маленький и тщедушный, как сам Айзек, и всего на полтора года старше – был одним из тех, чья судьба и дальнейшее обучение зависели от этой отметки.
Айзек знал, что у Госена память не очень хорошая, и вряд ли он сумел запомнить всех поэтов-выходцев с Вольных Островов или уж, тем более, из других земель и королевств. Кроме того, сидя за соседней партой, мальчик видел, с какой безысходной тоской тот смотрел на свой почти пустой лист. Перо дрожало в руках Госена, и он, судя по всему, едва сдерживал слёзы. А потому Айзек совсем не удивился, когда увидел, что его сосед, обведя класс настороженным взглядом, вытащил из голенища сапога скомканную, вырванную из учебника страницу.
Натолкнувшись на взгляд Айзека, Госен обмер – никогда ещё мальчишка не видел, чтобы кто-нибудь так мгновенно бледнел. Правила Ордена требовали, чтобы ученики никогда не покрывали друг дружку. Увидевший жульничество обязан был немедленно сообщить об этом наставнику – иначе его самого ждало наказание. Айзек, без сомнения, отлично знал это, но считал такое правило до ужаса несправедливым, а потому лишь одарил соседа подбадривающей улыбкой и вернулся к своему, почти законченному тесту. Госен облегчённо выдохнул.
И тут же на последней парте взметнулась рука Талебера – долговязого мальчишки одиннадцати лет от роду, который считал своим долгом во всё сунуть нос.
– Господин Френзи! Госен списывает, а Айзек видел, но не сообщил вам!
Айзека захлестнула волна возмущения: ничего не скажешь, молодец, подставил сразу двоих!
Седовласый мужчина медленно встал из-за стола и направился к мальчишкам. Притихший класс внимательно следил за каждым его шагом. Поудобней перехватив свою извечную тонкую палку, господин Френзи шлёпнул Госена по рукам. Взвизгнув, мальчишка потёр ушибленные пальцы и спрятал руки под парту.
– Прощу прощения, господин наставник.
Мужчина повернулся к Айзеку, который исподлобья смотрел на палку.
– Ну, а тебя прикажешь бить по языку за то, что утаиваешь правду от своего учителя?
– Простите. Я хотел сказать, но Талебер опередил меня.
– По крайней мере, врать ты научился. – Господин Френзи с силой ударил мальчика палкой по пальцам. – Сдай тетрадь и отправляйся в комнату. Для тебя контрольная окончена.
– Да, господин наставник. – Айзек угрюмо поплёлся к выходу.
Чем-то ещё обернётся ему эта история, мрачно размышлял мальчишка, повалившись на жёсткую койку в общей спальне. Госена вот почему-то не выгнали из класса, а оставили дописывать! Несправедливо. Да и Талебер тоже хорош – мог бы и промолчать.
Айзек перевернулся на бок и задумчиво уставился в окно – там стеной лил дождь. Это здесь дождь умывает чистый, тщательно выметенный учениками каменный дворик, поливает уже снова пробивающуюся зелень травы. А в подворотнях сейчас грязь по колено, и все улицы превратились в потоки нечистот.
Айзек подул на ноющие пальцы и принялся сгибать и разгибать их – пару дней писать будет весьма неудобно. Если ему вообще придётся вернуться к обучению. Мальчик стянул сапоги и зарылся головой под подушку. Хоть бы уж в подворотню назад не отправили. А так пусть наказывают, как хотят: порка, чистка конюшен, мытьё всех полов на этаже, да даже пускай отправят снова учить буквы… Лишь бы не выгнали.
Дождевые капли лениво стекали по стеклу. Велло некоторое время наблюдал за ними, ожидая, пока сидящий за столом мужчина дочитает жалобу господина Френзи. Наконец, увидев, что тот положил листок на стол, шагнул вперёд и без приглашения опустился в кресло. Мужчина за столом лишь недовольно нахмурился, но промолчал.
– Мареун. – Велло говорил медленно. Чувствовалось, что он уже не раз продумал и отрепетировал всё, что собирался сказать. – Я пришёл к тебе с предложением.
– Я не возьму его.
– Может, ты для начала хотя бы выслушаешь? – Велло вскинул брови.
Мареун встал из-за стола и затушил пальцами свечу.
– Я в том году взял двух учеников. Мне не нужен третий. К тому же восьмилетка, он ещё слишком мал. – Мужчина распахнул окно и впустил в небольшую комнату прохладный, пахнущий грозой воздух.
Велло развалился в кресле, всем своим видом показывая, что не намерен уходить.
– Это ведь тебя ни к чему не обяжет – просто выслушать меня. Я не
