Отцовская скрипка в футляре (сборник) - Иван Сибирцев

А вполне мог позабыть. Чумаков ведь не просто начальник передвижной мехколонны, как сотни. Он — специалист… Он и в тресте не засидится. Он еще главком командовать будет, а то взлетит и повыше…

И такой человек его, Игоря Петровича Постникова, автомеханика, на удивление всем, даже самому Игорю Петровичу, забрал с собой, дал хороший оклад, двухкомнатную квартиру и поручил ему сложное автохозяйство треста.

Правда, из Таежногорска Постников уезжал не без грусти: с такой женщиной, как Лидия Ивановна Круглова, легко мужчины не расстаются. Одно утешало: не станет больше мельтешить возле Лидии Ивановны этот жеребеночек Юрка Селянин. Как говорится, прибрал господь… Не будут по тайге шастать вдвоем, шарить в завалах тонкомера…

Звал он Лидию Ивановну в город, но она отрезала:

— Я растение сугубо таежное. В городе не приживусь. Поезжай со спокойной душой. Что у нас было хорошего, останется с нами. А вместе? Не годимся мы для семейной жизни. Вспоминать, конечно, тебя буду… Но не вечно же…

После переезда в областной город Постников с удивлением заметил, что вспоминает о Лидии Ивановне все реже: было и прошло…

А тут появилась в техотделе инженер Варвара Коптева. Дородностью, осанкой и пышным снопом светло-золотых волос Варя очень напоминала Лидию Ивановну. Он в первый же день их знакомства пригласил ее на концерт гастролировавшей в городе Эдиты Пьехи.

И вот почти два года они неразлучны.

Сегодня он задержался на селекторном совещании у Чумакова. Теперь поспешал домой. Выплеснуть Варе свою радость. Федор Иннокентьевич доверительно намекнул ему, что скоро в тресте быть большим переменам. Он, Чумаков, отбудет в Москву, главный инженер Селезнев наследует его должность, а ему, Постникову, прочат в сферах пост главного инженера. Постников робко усомнился: ведь он не энергетик, а автомеханик… Чумаков отечески улыбнулся:

— Встарь сказано было: главное — попасть в случай…

Игорь Петрович открыл дверь квартиры с радостным ожиданием: сейчас протянет навстречу ему ручонки с визгом и улыбкой годовалая Аленка. Потом ему станет жарко от блеска глаз Вари…

Он торопливо скинет дубленку, обнимет жену и, ликуя в душе, что «попал в случай», благодаря судьбу за свой налаженный уют, закружит Варю, косясь в настенное зеркало и пропоет традиционное:

Мы с женой моей Варварой -

исключительная пара…

Но едва открыв дверь, он почувствовал недоброе. Не было слышно лепета и радостного визга Аленки. А Варя смотрела настороженно.

— Тише, Игорь, пожалуйста. Аленку я уложила раньше. Игорь, кажется, у нас неприятность. Пришла повестка. Тебя вызывают к следователю Шараповского райотдела внутренних дел…

Еще не восприняв значения этого известия, досадуя, что она какой-то повесткой мешает сообщить ей главное, Постников сказал:

— Какая еще повестка? При чем тут Шарапово? Меня скоро назначат главным инженером. Слышишь, Варя?

Варя не только не улыбнулась, но отпрянула от него, словно бы он сказал что-то неприличное, потом с каким-то суеверным страхом вперилась взглядом ему в лицо и, покусывая свои губы, сварливо проговорила:

— О каком высоком назначении ты говоришь, когда тебе грозят приводом в случае неявки. Ведь это же милиция!

— А за что, собственно? — бодро переспросил Постников.

— Откуда мне знать, что ты там натворил, в своем Шарапово? Не за тем же тебя вызывают туда, чтобы поздравить с высоким назначением.

Хотя Постникова покоробил панический тон жены, но он с испугом осознал, что у него нет сил и права обидеться на Варю. Стараясь ничем не выдать навалившегося страха, Постников заставил себя усмехнуться:

— Зачем же так волноваться? Вызывают в свидетели. Я три года работал в этом районе. Выл автомехаником. Возможно, вскрылось какое-то старое, допущенное не по моей вине нарушение техники безопасности.

Постников ухватился за это предположение, заставлял себя поверить в его правдоподобность. И лихорадочно ворошил в памяти эти три года, стремясь припомнить, что могло бы стать поводом для вызова в милицию. Но как ни перебирал все свои служебные и житейские прегрешения, что было бы достойно внимания милиции, ничего не прояснилось в его памяти. За те годы, что ведал он автохозяйством в мехколонне, в Таежногорске произошла только одна автоавария Погиб Юрий Селянин…

Постников едва не вскрикнул от этого воспоминания…

Перед самым отъездом из Таежногорска погасшие глаза Лидии Ивановны, ее прыгающие губы и рваный шепот:

— Юрка-то Селянин… Ах, бедняга… Ведь мы с тобой, Игорь, хоть малым краешком, да виноваты…

Постников тогда едва не поссорился со своею подругой… Придумала на прощание ласковые слова. Какая может быть их вина, когда все, даже сам Федор Иннокентьевич, говорят: Касаткин… Зачем только Надежда Гавриловна затащила его к себе в дом. Правда, Касаткин давно на свободе. Сам Стуков говорил Постникову при встрече, что с Юрием произошел несчастный случай. И все-таки на что намекала тогда Лидия? Какой краешек вины? Ничего не помнил Игорь Петрович из последней поездки с ней…

— Ты, по-моему, не слушаешь меня, — откуда-то издалека долетел голос жены. — В каких далях витаешь, мечтатель? Надо приготовиться к худшему. Завтра сними со своей сберкнижки все деньги и отдай мне. Я положу их в надежное место. И главное — завтра же иди к Федору Иннокентьевичу. Он добрый, к тебе относится хорошо. И вхож всюду. Возможно, что-то придумает…

Чумаков встретил Постникова поощрительной улыбкой, даже подмигнул по-свойски. Широким гостеприимным жестом указал на кресло возле письменного стола и спросил:

— Как спалось молодцу в преддверии воцарения?

Постников не смог улыбнуться ответно и молча протянул через стол милицейскую повестку.

Федор Иннокентьевич с откровенной брезгливостью взял ее за краешек, прочитал, кинул на стол. Но спросил сочувственно:

— И что же из этого следует?

— Ехать надо. Вызывают.

— Это само собой. Не пойдешь, поведут силой… — Он постучал по повестке выхоленными пальцами, сказал недовольно: — Ах, как некстати, с учетом предстоящих в тресте перемен. А теперь… «Суд наедет, отвечай. Век я с ним не разберусь…» Пушкин. Мудрейший, между прочим, пиит. — Он опять побарабанил пальцами по повестке: — Однако при всем при том можешь мне честно сказать, что привлекло к тебе внимание доблестных стражей порядка? — И, не дожидаясь ответа Постникова, фальшиво пропел: — «Суд наехал с расспросом — тошнехонько. Догадались деньжонок собрать…»

Постников знал, что Федор Иннокентьевич не шибко большой певун и любитель стихов. И если сейчас цитировал поэтов и даже пропел — значит, он очень встревожен и прячет важную мысль. А что может быть сейчас для Федора Иннокентьевича важнее судьбы будущего главного инженера треста?

Постников влюбленно взирал на Чумакова и признательно думал об отзывчивости Федора Иннокентьевича, о редкостных его душевных качествах.

Как во вчерашнем тягостном разговоре с женой, Постников не мог припомнить никакой провинности и даже хотел призвать в свидетели своей безупречности самого Чумакова — ведь жизнь и работа Постникова в Таежногорске протекали на глазах Федора Иннокентьевича. Но вспомнил о тревожных намеках Лидии Ивановны и свел свои слова к невеселой шутке:

— Не знаю, не крал, не грабил, не убивал, в казну не запускал руки. И… И даже в пьяном виде по ночам песнями не будил обывателей.

— Значит, чист как стеклышко, — заметил Чумаков, как бы сожалея об этом. И опять, как показалось Постникову, пряча какую-то потаенную тревогу, продолжал почти ёрнически: — Значит, не грабил, не убивал, песен не орал по ночам и даже в казну не запускал руку… Ну, спасибо тебе, родной! Утешил! Грабить, убивать и казнокрадствовать — это, знаешь ли, нехорошо. Аморально это. По закону это преследуется. И строго!.. — Он замолк, долго крутил пальцами лежавшую перед ним на столе повестку. Потом сказал уже без иронии: — Что же, коли все у тебя в порядке, так и тревожиться не о чем. Какая-нибудь накладка бдительных товарищей. Они ведь могут тебя зацепить на крючок потому, что ты когда-то сидел за рюмкой водки с каким-нибудь взяточником или казнокрадом. Возьмут этого проходимца на цугундер, а тебя в свидетели, как да что… Или, помнишь, в одной кинокартине, название забыл. Там один бич пристроился к одной доверчивой девчонке: отец, мол, я твой, который тебя потерял в войну. И вдруг его вызывают в милицию. Он туда топает на полусогнутых. А оказывается, только всего и делов, что он не встал на воинский учет… И ты, может, сняться забыл с учета? — Чумаков не то засмеялся, не то кашлянул. И сказал уверенным, властным тоном, каким отдавал служебные распоряжения: — Но вообще-то, Постников, если что получится худо, я всегда чем только смогу… — И продолжал, должно быть, лишь сейчас вспомнив об этом: — Кстати, на последнем техсовете шла речь о поездке в Шарапово твоей или Кости Максимова. Так что я твой отъезд по вызову этих казуистов оформлю командировкой… Ты повестку когда получил? Вчера? Я датирую приказ позавчерашним числом. Так что о твоей явке в казенный дом будем знать только мы с тобой…