Театр под сакурой - Борис Сапожников

— Я много думал, чем тогда оскорбил Мидзуру так сильно, — сказал Юримару, — и понял, что я назвал её по званию. Я не хотел оскорбить её этим, просто намекал на устав и военных… А ведь оказалось, что ударил по самому больному.

— После всех этих разговоров о дружбе и товариществе, — кивнул я. — Да вы, Юримару-сан, можно сказать, землю из-под ног у Мидзуру выбили.

— Раз такая нежная, — ехидно заметила Кагэро, — нечего было в армию идти.

Юримару зло поглядел на неё, заставив одним этим взглядом замолчать. Но Кагэро, чтобы лицо сохранить, отвернулась от него с независимым видом.

— Ваша проблема была в том, — решительно заявил я, — что вы слишком сдружились, а это — недопустимо в армии. Накадзо ведь мог вполне сознательно отправить любого из вас на смерть…

— Я сейчас это хорошо понимаю, — кивнул Юримару, — но тогда, в двенадцатом Тайсё, я был идеалистом. Что и сделало меня тем, кто я есть сейчас.

— Вот чего я так и не понял, — усмехнулся я, — так это того, кто вы есть сейчас, Юримару-сан. И что это за великое зло Синсэнгуми, о котором говорил Хатияма?

— Кто я такой, не важно, — отмахнулся Юримару, — а древнее зло Синсэнгуми… — Он помолчал несколько секунд, и продолжил: — Сначала лучше я тебе расскажу, что было в первый день кугацу двенадцатого года Тайсё.

День этот ничем не отличался от других. С утра всех подняли звуки бравурного марша, и когда недовольные бойцы отряда вышли из комнат с законными претензиями, их встретили Ивао с Нагэном. Они стояли у опутанного проводами патефона с таким гордым видом, будто лично изобрели этот аппарат.

— Что это значит? — строгим голосом поинтересовался Накадзо, став похожим на школьного учителя.

— Мы записали музыку для нашего марша, — заявил Нагэн, сияющий словно новенькая монетка. — Теперь осталось всем спеть слова.

— Делать нам больше нечего, — бросил Юримару, — только песни распевать.

— Да бросьте вы, — махнул рукой Ивао — и куда только весь его цинизм делся, — всего-то надо полчаса потратить. А мы потом размножим грампластинки — и у каждого будет своя.

— Прорывов новых пока нет, — пожал плечами Накадзо, — только какие из нас певцы?

— Главное начать! — решительно заявил Нагэн. — Петь же хором будем, там ни голоса особого, ни слуха не нужно.

— Ну, можно попробовать, — снова пожал плечами Накадзо, — раз прорывов пока нет.

— Я такой ерундой заниматься не намерен, — отмахнулся Юримару, демонстративно направляясь в ванную комнату.

Накадзо и Мидзуру, однако, хоть и восприняли эту идею без особого энтузиазма, но присоединились к Ивао и Нагэну. Конечно, после завтрака. Юримару же сделать этого так и не захотел. Однако не успели они расположиться вокруг патефона, вооружившись листами с текстом марша (автором которого был Нагэн), как раздался звонок общей тревоги. Одновременно с ним пол под ногами задрожал, с полок посыпались книги, со стены упали картины на шёлке, с неприятным звуком хлопнулся на ковёр включенный микрофон. Нагэн обеими руками схватил патефон, не давая тому последовать за ним.

— Что такое?! — выскочил из своей комнаты Юримару. — Прорыв?!

Словно отвечая на его вопросы, в зал вбежал молоденький гунсо в полевой форме и с винтовкой на плече.

— Несколько прорывов, — выпалил он с порога. — В столице и в Иокогаме! Пока не оборвалась связь, оттуда докладывали о страшных потерях в полиции и войсках городского гарнизона.

— Там же никто не умеет воевать с каии! — вскочил Нагэн.

— Не умеет воевать?! — Юримару бегом спускался по ступенькам, на ходу застёгивая портупею с мечом. — Да они просто не знают, кто такие каии! Накадзо, я — туда!

— Ты с ума сошёл! — удивился Накадзо. — В одиночку прорыв остановить хочешь?

— А ты туда дирижабли отправь, — ядовито бросил ему Юримару, — подумаешь, какая мелочь — Иокогаму разбомбить, чтоб каии не досталась.

— Брось юродствовать, — осадил его Накадзо, — надо думать, как спасти Иокогаму, но если не будет другой возможности, я не остановлюсь перед тем, чтобы сровнять её с землёй, но не допустить распространения каии.

— Иного я не ожидал, — махнул на него рукой Юримару. — Думать поздно, надо прыгать. Я отправлюсь в Иокогаму и приму командование — для этого мне нужна только бумага с подписью и печатью, ты такие добывать умеешь, Накадзо. А уж натаскать солдат и полицию против каии я сумею. Из столицы брать ни одного солдата нельзя, вполне возможно, что враг как раз на это и рассчитывает.

— Ты рассуждаешь так, — сказал Ивао, — будто каии управляет некий противник со стратегическим и тактическим мышлением.

— А ты считаешь, что это не так? — в упор глядя на него, спросил Юримару. — Видишь, он уже применяет тактику атаки по двум направлениям. Быть может, раньше он и тупо тыкался куда попало, но сегодняшние события доказывают, что он способен учиться.

— Будет тебе бумага с печатью, — кивнул Накадзо, — через час. Отправляйся на вокзал, постараюсь добыть для тебя литерный поезд, если не получится, отправишься обычным — по ветке Токио-Иокогама поезда ходить ещё должны.

Юримару уже направился к дверям, когда Накадзо окликнул его:

— И ещё, Юримару, — сказал он, — вернись живым.

— Постараюсь, — кивнул тот, поглядев на Мидзуру, но девушка отвела взгляд.

— На вокзале меня ждал сюрприз, — усмехнулся Юримару. — Вместо литерного у платформы под парами стоял бронепоезд[49]. А к нему прилагался батальон солдат. Никто из них ничего не понимал, по всему Токио шли бои, каии лезли отовсюду, гвардейские полки стянули к императорскому дворцу, устроили заслоны вокруг Гинзы и Касумигасэки. Даже мехи кое-где вывели, хотя их тогда по пальцам пересчитать можно было, и доспехами духа они ещё не были. В общем, дрались по всему городу. И тут выводят из боя целый батальон, да не просто батальон, а закалённых в боях в Китае и Корее ветеранов. Они были одеты в жёлто-зелёную форму колониальных войск, отлично вооружены и совершенно не понимали, куда их отправляют в такой тяжёлый для столицы империи момент. Пришлось убеждать их не только бумагой с печатями и подписями, но и словом.

— Значит, так, бойцы! — обратился Юримару к офицерам батальона. — У меня нет времени объяснять вам, что к чему. Скажу лишь одно, в Иокогаме сейчас солдаты гарнизона и полиция дерутся с такими же тварями. Но там нет гвардии и колониальных полков, присланных на переформирование, и ближайшие солдаты, кто могут отправиться им на помощь это мы! — Он перевёл дух и выкрикнул погромче: — Грузиться в бронепоезд! Бегом!